Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Вот чем цены святые для Господа, прошедший горнила искушений и испытаний в скованности и пленении, ущемленной ими своей плоти — молитвами и стараниями для других чад Божих, вот почему становится он выше Ангелов, не преодолевающих подобное в течении всего своего бессмертного, а главное, неизменного состояния. Не познает никто из нас ни болезней, ни увечий, ни страха перед ними и неизвестным концом, не страшны для нас пытки, нет и страха пред наказанием, ибо нет ничего, что мы могли бы не исполнить со скоростью молнии, и нет ничего, что было бы желаннее выполнения порученного Богом!

Душа:

— Заповеди и блаженства, при их соблюдении, ограждают от ошибок в жизни, и от ответственности за нее после. Упрощая человеку его существование, Господь обобщил их, выведя своей кровью на скрижалях сердца каждого рождаемого во плоти: «Не делай никому того, чего не хотел бы себе». Прежде, чем сделать выбор, необходимо сверить предстоящие намерения с заповедями, но единственно, к чему прибегает человек «хочу — не хочу» — все остальное лишь варианты. О совесть подруга и вторая сущность моя, почему ты так слаба и ненастойчива, почему словами своими только стыдишь и совестишь, но не придаешь сил, не направляешь волю, не придаешь верному решению решительности?! Как же сложен в свободе своей человек, попавший под зависимость рассудительности рассудка и разумения разума, почему оба они, поддавшись уговорам совести, не могут отчистить зерцало ока своего — ума, воспринимающего все в искаженном виде? Где страх Божий, имеющий свое начало не в возможных потерях или последствиях на земле, но исходящий из анналов Вечности? Кто задумывается об этом, когда в веке сем обещано спасение одними только скорбями, но кто радуется их присутствию в своем существовании, кто жаждет их, кто благодарит за них?!

Лишь умножающиеся скорби, боль, отчаяние, напоминают человеку, зачем он здесь — чтобы пройти испытания, в борьбе с ними, а не в обнимку с предпочитаемыми наслаждениями, преодолеть по силам попускаемые муки, слабости, страх, безнадежье, часто на последнем издыхании. Только годы в тяжелейшей борьбе с самим собой, с болезнями и недугами, при равнодушии и непонимании такой жизни другими, подобными себе, при видимой и ощущаемой несправедливости, очевидном неравенстве и бездушие властей, почти богооставленности в нестерпимых истязаниях своей плоти, задает раб Божий извечный вопрос: «Почему это со мной?!». Ища ответы вне себя, не знают несчастные, что таятся он внутри каждого…, не организма, но внутреннего мира, и только рассматривая его и разбирая, что там верно, а что противоестественно, человек приняв туда Бога, а точнее обнаружив Его там, сможет поменять это «почему» на «слава Тебе, Отче!».

Ангел:

— Не раз возносил я мучеников перед самой их мучительной кончиной, в самые тяжелые моменты их страданий на дыбе, кресте, костре, по велению Отца Нашего Небесного, велевшего показать им уже уготованное им место в райских кущах, чем облегчал любые боли и жуткие муки истязаний, спуская после успокоенных туда от куда забирал, чтобы после убиению их, препроводить их души по предназначению. Одного лишь видения было достаточно тем страдальцам, что бы перестать придавать большое значение боли, обиде, унижениям.

Душа:

— Видящий свой благой конец, благодаря которому перейдет он в благодать вечную, и понимающий краткость своих страданий человек, способен перенести любые страдания с легкостью и готовностью. Я говорю вам, видящая это своими очами: каждому в муках пребывающему и благодарящему, Господь уже приготовил райскую кущу на веки вечные! Аминь!

Ангел:

— Невозможно терпеть в одиночку одной плоти страдания, предназначенные для разделения их между ней, духом и душой, потому и благодарить не возможно, а тем более

понять и принять без вопросов, на которые нет ответов. И я могу разделить с болящим моим подопечным его боль, страх, муки, но все мои усилия чаще всего разбиваются о неверие, я сам пытаюсь взять на себя часть страданий, но хорошо, когда человек просит — раз просит, значит, мы вместе и он не один! Услышав меня, через совесть ли, интуицию ли, просто почувствовав мое присутствие, забывает он о приближении страха кончины — есть чем успокоить — в покаянии и утешение. Если дано оно Богом перед упокоением, то и встречать только что, на последних минутах прижизненного существования, раскаявшуюся душу, понимающую, что нет смерти, знающую, что ожидает ее в ближайшие моменты, помнящую, еще из земной жизни, молитовки, привыкшую к Таинству Евхаристии и приобщении к Богу, легко и празднично. Именно празднично, как и после окончания любого тяжкого испытания, пройденного не только успешно, но и с отличием. Но бойся, раб Божий, откладывать или забывать! Старайся, чтобы намерение не осталось только самим собой — ибо умирающий в осознании не случившегося своего покаяния более в отчаянии и не думающих о покаянии вовсе! Знакомо это каждому из людей, по снам или странным ощущениям чьей-то поразившей его мысли, приходящей внезапно, и часто тонущей в забвение — не затягивая, исполни немедля или можешь погибнуть, ибо подобные предупреждения и знаки Господь дает всегда вовремя.

Господь по готовности его, каждому приоткрывает завесу тайн перехода из временного мира в вечность, дабы подать спасение: однажды придет познание конечности своего существования, овеянное доказательством многого тяжкого опыта, сопровождаемое осознаваемыми мыслями об окончании всего хорошего и плохого, доброго и злого, своего и чужого — именно в тот момент, когда плоть в болезни или духовном отчаянии, задыхающаяся и бессильная, начинает оставляться душой, становится безразличен ей покидаемый мир со всеми его ценностями и важностями, становится очевидным настоящее богатство, именно тогда сможет обрести конечное понимание верности или ошибочности его воззрений на конечное и вечное. Не раз даруется такое каждому и всегда наступает последний раз, причем, не обязательно заканчивающийся упокоением, ведь и внезапной кончина бывает, обрывая планы на долгую и благополучную жизнь. В такие моменты и Ангелы по одному только взгляду, раскрывшихся духовных очей вновь прибывшей души, понимают — тщетны были их усилия или хоть какие-то увенчались успехом.

Душа:

— Сколь много слышала я о смерти, но так и не познала ее — не на мгновение не переставала я опознавать себя ни до, ни вовремя разъединения с плотью, ни после. Если и ощутила на себе, какое-то воздействие, то только эмоциональное, от слышимых восторженных пеанов или тяжких стонов пугающихся ответственности предыдущих душ, только проследовавших тем же туннелем, образующимся в еще непривыкнувшем зрении моего, только раскрывшегося духовного ока, ослепленного таким ярким светом потустороннего бытия, от чего края кажутся темные, а окончание нестерпимо ярким. Недавно пройдя в обратном направлении, я не заметила резкого перехода от тени к свету, поскольку тьма не может затмить свет, но видно это хорошо только духам, плоти же и на солнце смотреть не возможно.