Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Не один я «встречный», да и только «встречных» нет, но как же радостно всему Царствию Небесному воссоединять такие душу, после краткого расставания и Господь милостив: встретишь, бывало, душу одного супруга, за второй тебя же посылает, указуя первую пришедшей сразу захватить — редкая «льгота» для душ, ибо встречаются они уже у Престола Всевышнего или по пути к нему.

Душа:

— Знала бы я будучи в человеке, что не отталкиваю от себя Ангела своего, тем самым лишая себя друга, всегда несравненно сильнее любого другого в мудрости, знаниях, мощи и могуществе, способного, даже без чудес привести меня к подобию Божиему, а в случае необходимости пожертвовать собой, или то что я сама для себя никогда сделать бы не смог и не посмела. Чем меньше во мне было смятения мыслей, чувств, намерений, тем меньше разум, соблазняясь сам, окутывает и меня страстями, словно шумом базарным. Чем больше придерживает плоть своими желаниями наслаждения, исконное стремление души в выси, тем в меньшей мере присутствует недостаток полноты внутреннего мира и собранности в человеке, что только способствует удобству враждебного духа злобы вредить, и тем сложнее Ангелу-Хранителю пробиться с наставлениями, предупреждениями, помощью, тем дальше он предстоит от брата своего меньшего.

Ангел:

— Прибегну снова к человеческому увещеванию, хотя странностями полно существо, одетое во плоть, обладающее разумом не только ищущим, но и соблазняющим саму свою личность. Ищет человек доказательств моего присутствия рядом с собой, вместо того, что бы пользоваться им, но что поделать, ибо и спасенные нами от гибели не часто вразумляются! Сколько убереженных нами в крушениях, авариях, катастрофах, даже не принимают нашу труды близко к сердцу, быстро забывая о милости Божией? Даже не поддавшись своей убежденности об участии ангельских сил в своем спасении, не приходят люди к необходимости воздаяния благодарностью, но топят ее в суете и безумии бытия этого мира. А ведь настолько возлюбил Господь свое чадо, что дал нам Хранителям человеков возможность останавливать и вразумлять, даже ни о чем не подразумевающих. Взглянули бы люди всем своим миром на статистику катастроф, и заметили, сколько из них, по каким-то причинам не попадают на самолеты, терпящие бедствия и тонущие корабли, крушащиеся поезда, падающие в пропасти и взрывающиеся автобусы, сравнили бы с обычным заполнение транспортных салонов, отказами и возвращениями билетов на рейсы, нелепыми опозданиями. Между благополучными и неблагополучными рейсами разница в пятнадцать процентов в заполнении от максимума! Почему, когда предстоит случиться несчастью, каким-то образом, количество пассажиров, могущих погибнуть, уменьшается, причем избежавшие трагедии, начиная вспоминать причины, понимают, что в иной раз, не обратили бы на них внимание, успели бы справиться с задержавшей их проблемой, не стали бы жалеть свой организм, и отправились бы в путь такими же больными, не отвлеклись бы на какую-то мелочь… Вспоминая, в чем именно дело, приходит им мистическое объяснение на ум, что кто-то (Ангел) настроил их на иной взгляд и иное отношение к поездке, изначально создав ситуацию, при которой она не могла состояться. Задумайся, человек: будь ты духом то, как бы поступил, что бы спасти в подобном случае своего подопечного, и ты увидишь, что лучше придумать бы не смог. На сколько бы ты, чадо Божие, расстроился, если бы столько твоих усилий пропало даром, поскольку спасенный сам усиленно и неотвратно продолжал бы стремиться к погибели, нисколько не вразумившись?… Не должен думать человек, что Ангел только по-хорошему, то есть не вызывая скорбей и неудобств, будет защищать от вызывающего страх и всегда забывающейся кончины, бывает и побивает для вразумления, чтобы раньше времени не покинула душа тело, или спасет от гибельной кончины, ради детей, жены или предначертанного Богом в Провидении Его…

Душа:

— Лишь расставшись со своей плотью, узнала я, что нет ближе и роднее человеку, чем Ангел его хранящий. Любовь его в своей безусловности, превозвышает материнскую и отеческую, вместе взятые, при такой неоспоримой к людям преданности Бога, единственное неуклонное условие, ставимое заведомо брату меньшему — стараться отказаться от стремления к тьме. Неудача в попытке спасти человека — личная трагедия ни одного Ангела, а всех святых душ, так же, как и покаявшаяся душа, обретаемая миром духов праздник всей «семьи» во главе с Отцом Небесным.

Только обладающие светлыми душами могут прощать, а отнюдь, как считают сами люди, слабыми и безвольными, делающие это по боязни и безысходу. Я не смогла ни разу! Будучи в плоти безвольной, поддающейся с каждым годом все большим искушениям, я и сама погрязала в полном безразличии, а равнодушный, и сам не испытывает обиды, нанося их незаметно для себя. Чужое огорчение принималось нами за глупость, чуждое нашему мнение за неразумее, чужая слава за незаслуженное отражение нашего величия, и только один маленький огонек тлеющий из последних сил, более — менее теплющийся при возвращении домой, оставлял в нас для Ангела надежду, оправдавшуюся ужасной, для норм и морали человеческой, ценой — через смерть жены и деток. Чудны дела Твои, Господи! Страшными и ужасающими порой кажутся Твои непонятные замыслы, но ничего не грозит ни человеку, ни народу, если они с Тобой, и напротив — гибельна их участь в самонадеянном проклятии неверия.

Ангел:

— Смерть, как имя отрезка от кончины человека до начала ощущения души себя именно душой, как акт биологической остановки его функционирования и духовного восставания, после чего начинаются процессы неведанные умам, остающимися жить дальше, принимается не чем иным, как несвоевременным актом насилия, избежать который не только желаемо, но и кажется возможным. Почему люди никак не могут отделаться от этой мысли?! Почему ни один не может прогнать эту надежду, даже уже стоя одной ногой на пороге другого мира, ощущая через это некое подкрепление своему предчувствию, через него же принимая жуткую боязнь ожидаемого. Я знаю, что часто уверенность «неверующих» или «ненавидящих» Бога в эту грядущую очевидность, незаметно для них самих, исходит из интуитивного осознания предстоящее будущей ответственности в мире духов, которая безошибочна определяется ими по страхам ответственности за содеянное еще здесь — изредка прорываясь, совесть ярко обвиняет их. Не желая такую ужасную участь, они пытаются отвергнув ее очевидность, убедить и себя, и окружающих в тупиковости существования, привыкнув силою своего убеждения, воли, личного примера изменять в нынешнем бытии многое. Наивен человек в самообмане, глупо полагаясь на индивидуальный успех таких попыток, не зря Господь посылал нас уничтожать и целые армии * (Один только Ангел Иеговы в одну ночь истребил 185000 ассирийских воинов, угрожавших в дни царя Езекии Иерусалиму), и целые города — Содом и Гоморра, и бесчисленно людей по неотвратимости своей неотвратимой воли творящейся даже там, где Его милосердие витает среди обломков некогда царствовавшей здесь праведности, не наказывая грешников, но останавливая их. Мир этот создавался Им не для этого, но непременно, сигналами труб Апокалипсиса, возгласится начало приведения его в прежнее состояние, что населится достойными — где тогда будет место желавшим обмануть себя и Бога?! Ни так страшно, что только себя, но и многих, последовавших за ними в удобный круговорот бытия, оставляющий без ответа, и ведущий в конце концов гибели. Кто может признать, что не владеет душой — бездушный и уверяющий в смертности её, уже продавшись дьяволу. Зачем такому убеждать в подобном остальных? Если становится человек не нужным и не полезным дьяволу, притом, что душа уже в погибели, то можно считать дни жизни его оконченными — жди кончины страшной и неведомой по жестокости до селе! Вот и приходится соблазнять заключившим сделку с сатаной, еще имеющих душу, что бы протянуть сколько возможно, дабы оттянуть начало неизбежности ненавистной дороги к престолу Бога, от куда сами они ринутся, скрежеча зубами от ужаса в выбранную ими геенну. Здесь хочу я сказать каждому такому, обладая опытом многотысячным, что любому не поздно покаяться — любому простится и то, что простить, кажется невозможным, ибо покаяние — мощный поток из сердца кающегося, поддерживающийся всеми духами Царствия Небесного, и молитвой за него, и «слезами» радости, услаждающих любую горечь преступлений. Отчаяние от убежденности непрощения, поражает только застывшие и окаменевшие сердца, куда не может пробиться и сами мысли о вине, и о спасительности покаяния, поскольку такие не признать, ни считать себя виновными ни в чем уже ни в состоянии.