Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Рыба была прекрасным дополнением к вину. Положительные эмоции от наслаждения деликатесами несколько сподвигло с откровенности, когда уже не молодая, но вполне достоянная пара, в сопровождении одного лениво шествующего в отдалении за ними, охранника, прогуливалась, держась за руки, по набережной.

Было уже прохладно, нахлынувшие воспоминания юности согревали теплотой тогдашних отношений, возвращающихся постепенно с самого утра. Неожиданно Нина остановилась и глядя почти в упор в глаза супругу, спросила:

— Я тебе, как женщина нравлюсь?

— Ниночек, ну никак мужчина же! Разумеется…

— А фигура, там кожа…, ну я не знаю…

— Что это ты вдруг?

— Нууу…, мне кажется…, ты меня любишь, это я вижу, но я хочу, что бы ты меня хотел, как женщину.

— Ну я же и так хочу…, ааа…, ты о том, что…, ну я не знаю…, доктор сказал, что необходимо исключить стрессы…, то есть совсем исключить…

— Но это же не возможно…, с твоими нагрузками, с твоей работой…, да ты и сейчас, сам по себе стресс ходячий…

— Именно так вот он и сказал…

— И что же делать?

— Не знаю, он сказал, что если еще год так будет продолжаться, то…

— Что?

— То импотенции не избежать…

— Уедем! Уедим, бросим все! Ну вот же счастье!

— Яяя…, не знаю…, я в обойме…, я не могу…, не имею права…, яяя…

— А я что…, для тебя ничто! Вот и весь сказ… Семья тебя теряет, я боюсь…, я вижу, как ты удаляешься, может быть уже и поздно…, но я так не могу!..

— Давно ли?! Ты была тише воды, ниже травы, всю жизнь промолчал, голос теперь прорезался, что ли!.. — Она опешила, раньше он никогда не кричал на нее. Он же будто и не заметил этого, но продолжал — его несло, как не родного, но постороннего, совсем неизвестного.

Даже успокоясь немного, помолчав минуту — другую, он начинал снова с того же места, на котором только остановился, будто время молчания ему требовалось для восстановления дыхания. Кирилл был уже не тем Кирюшей, которого она так любила, ценила, и ждала каждый вечер — надлом в ней произошел, оперил, придал жесткости в интонациях, отточенности во фразах, оголенности и откровенности в сути произносимого, что называется «нашла коса на камень», и такое сплоченное единство, как было прежде, начало рваться, как монета на две отличные друг от друга части…

Что ответит мой замечательный читатель на предложение выбора: удлинить свою жизнь в десять раз, стать богатым и властным, или остаться прежним, но все оставшееся время делать только доброе и богоугодное, покинув этот мир в предопределенное этому время? Уверен, подавляющее большинство, выбрав первое, будет надсмехаться над теми единицами, кто остановится на втором.

Если это читает действительно верующий человек, то ответит про себя примерно так: «Жизнь моя — ничто иное, как испытание, здесь я страдаю, проходя кратковременные и легкие, с точки зрения заупокойных мытарств, муки. Любое мучение вызывает только одну желанную мысль — быстрее бы конец, но мы не знаем доподлинно, что после этой жизни. Я верю — я Господень, а потому знаю, что именно мои поведение, действия, поступки, мои решения, ведущие к смирению — именно они здесь решают участь моей души там. Всегда проще держаться в терпении малое время, удлинять же его даже в богатстве и благополучие, значит, собственноручно продлять увеличивая испытания!

Сто, двести, тысяча лет — они, все равно конечны и для Вечности дым, рассеивающийся в никчемности ничего. Богатство… — «Богат не тот, кто имеет многое, но тот, кто не нуждается во многом» * (Святитель Иоанн Златоуст). Возможности… — можешь ли ты вернуть, хотя бы прежний день и изменить в нем хоть что-то? Нет, потому что в Провидении Господнем прожита каждая жизнь — Суд свершен, временна любые кончились, иссякло и само время, которого в Вечности вовсе нет!

Пожелать удлинить свою жизнь, в то время, когда тебя ждет вечное блаженство в случае, если ты угодил Господу — что может быть печальнее такой мысли?! Не остаться без покаяния перед смертью — вот что имеет для меня значение! Не сбиться с пути искупления до самого кончины, оставляя все на волю Создателя, ибо своя ошибочна, ибо сам человек ничего без Бога не может! Да будет воля Твоя, Господи, и да будет, как нужно тебе, но не мне. Аминь!»…

Зачем я привел эти рассуждения по поводу выбора? Что бы мой замечательный читатель, осознал насколько сумеречно сознание человека среди двух полярностей этих мнений. Каждая из них имеет и свою философию, и свою правду, соответствует своим принципам, навыкам, правилам. Твердо стоящие на этих полюсах люди, вполне могут посчитать своих оппонентов, находящимися, мягко говоря, не в своем уме, а время идет, каждый родившийся, рано или поздно упокаивается, оставляя после себя, на краткое время, память, следы — последствия земного существования каждого, причем, чаще нанесенными ранами, чем залеченным, на теле Матушки-земли, самой по себе не мстящей за свои увечья, но приютившая до поры, до времени плоть усопшего. Не зависимо от мыслей обезволенной и обесплоченной души, гниющее тело постигнет для всех одинаковая участь, а вот ее — такое же полярное либо возмездие, либо прощение…

Не происходит ничего без причины, любой день несет для нас что-то неспроста, и ничего из принесенного им не оканчивается ничем — всему есть последствия. Любое наше деяние окончится ответственностью за него, здесь на земле, еще в нашей здешней жизни временным, или там всегда более тяжким и мучительным… Лучше здесь, пусть и до конца жизни, но только здесь, каким бы тяжелым не было!..

Выходные окончились, самолет приземлившийся, точно по расписанию, доставил чету Буслаевых в столицу, что напомнило о начале нового отрезка событий, похожих на уже прошедшие, но в которых они сами уже не смогут быть прежними. Попытка, предпринятая Кириллом, как ухаживание за своей супругой, понравилась обоим, в ней было многое из счастливых времен, окутанных восторгом, настоящей семейственностью, той любовью, которая последнее время пряталась за попытками Буслаева казаться, а не быть.

Быть самим собой оказалось гораздо сложнее, к тому же тут выявились очень веские изменения его индивидуальности, характера, личности, настолько другие, что натыкаясь на них, он прятал находку, замещая её, чем угодно из имеющегося в его опыте.

Можно обмануть себя, но не интуицию женщины! Случаются, конечно, у них необоснованные страхи, исходящие, прежде всего, из самих себя, которые необходимо анализировать и находя, уничтожать, лишая их основы, да и далеко ни каждая слышит голос своей интуиции, чаще другие: гордыни, тщеславия, эгоизма, звучат громче и наглея, благодаря чему женщина перестает быть женщиной, не редко становясь средством для потребы, с одним желанием — продаться, как можно подороже.