Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

— Так… зачем тебе это?

— Хочу тебе помочь…

— Это не правда, но я о другом… — Предположить такую смелость, конкретику рассуждений совершенно не связанную с его положением, тем более исходя из нависшей угрозы пожизненного заключения, было не возможно, а потому и это продолжение и все последующее просто выталкивало «Петровича», раз за разом, из наезженной думами об этой встрече, колеи:

— Позволь мне судить…

— Мне безразлично…, не поверишь, хоть я и ослеп, но вижу теперь гораздо глубже — все сказанное тобой даст мне полную картину безошибочную и беспроигрышную в отношении тебя… Тебе не стоило приходить сюда с неправедными целями, но я приму любые…

— Я не стану сердиться… Что бы ты хотел от меня?

— Ничего… А ты?

— С тобой стало сложно говорить, а ведь твое положение очень усугубилось за последние неделю — две…

— Оно усугубилось, когда я согласился стать депутатом, понимая, что все с этим связанное прежде всего игра, а лишь потом бизнес. Привыкать к правилам приходилось в процессе, причем и кубики то за тебя бросают и фишки двигают в нужную, кому-то сторону, совершенно не интересуясь твоим мнением…

— Ну это грубо… Даже в этих стенах не стоит забывать о…

— О подвале на острове?

— Хотя бы… — Кирилл почувствовал некоторое переживание не свойственное собеседнику, будто не хотел продолжения этой темы, что бывает в случае отсутствия фактов, которыми можно свободно оперировать. Мелькнувшая догадка, указала правильное направление:

— Подвал был сумрачный, ты прекрасный режиссер и все делал всегда вовремя, но зачем?

— Что ты имеешь в виду? Ты дал команду… Ну ты же понимаешь…

— Передай мои извинения этой женщине, она действительна очаровательна, а мне бы нужно было лечить свои нервы, а вместо этого… — Сергей Петрович от удивления приоткрыл рот, не ожидав такого поворота. Интонации в словах бывшего шефа не оставляли сомнений о правильном понимании произошедшего тогда, а значит эта партия проиграна. Как у хорошего, даже гениального игрока, давно не получавшего такую оплеуху, у бывшего советника Буслаева взыграла не злоба, но уважение к сопернику, захотелось понять, как тот догадался, где была совершена ошибка и каким образом потенциальный на сто процентов ведомый стал ведущим и без оппеляционно лидирствующим:

— Я не смогу этого сделать… — Только и оставалось отвечать двояко, не споря и ничего не доказывая, делая вид, будто ничего не произошло.

— Я и не настаиваю.

— Ты очень изменился, я бы даже сказал — возбуждаешь недюжее любопытство. Что за способности ты приобрел?

— Хочешь такие же?…

— А что именно. Написанный доклад Лагидзе содержит несколько формулировок, близких к фантастике. Я, признаться, не поверил, думал — это попытка тебе помочь… Но теперь вижу…

— Значит, ты признаешься, что не хотел помочь?…

— Можно и так сказать…

— Я понимаю, что ты не тот, за кого себя выдаешь…, почему не сказать прямо, облегчив себе душу?…

— Ты был на пути стратегического направления, а потому тебя, да и любого на твоем месте, нужно было не контролировать, а направлять…

— Сейчас что ты хочешь, ведь ты без серьезной причины ничего не делаешь?…

— Хотел потешить себя — глупо, конечно…, мне было интересно в кого ты превратился…, так сказать поставить точку в конце предложения…

— Надеюсь, оно удалось? И на этом мы распрощаемся…

— Не знаю… Видя тебя в таком…, таким, я могу поставить этот знак препинания, только с одним чувством… — это предложение способно закончить только очередную главу, но никак не книгу!..

— Неужели, кто-то хочет начать исследования, а тебя поставят во главе…

— Ты слишком верно узнаешь мысли, причем не самые близкие к поверхности. Расскажешь, как ты это делаешь…

— Меньше всего этого бы хотел…

— Но ты отвержен прежней средой своего обитания, неужели это не понятно?… Тебе ведь не безразлична твоя судьба?

— Нет, не безразлична, теперь я не хочу смерти…, но знаю, чего от меня ждет Бог! Можно сказать, что я уже прошел свою земную стезю, знаю, что будет и после — разве есть смысл бояться урагана, когда знаешь, что спасешься?!..

— Кирилл Самуилович, прежде всего вам нужно понять, что мы делаем и зачем. То есть… Представители обвинения о вас хорошего мало чего скажут, так же и соответственно свидетели обвинения… Хотя, вот здесь мы с вами можем подумать…, во первых кто они?

— …

— Ну кто может быть приглашен?

— Не знаю. А кого сочтет нужным приглашать…

— Обвинитель?… Так… что мы имеем?… Им нужны будут показания в доказательство вашей вины…; все силы направят на последний день…; от куда видео запись, кто к ней причастен, кто может свидетельствовать, что именно вы на ней…; кто был в это время в доме; кто видел вас на кануне; очевидцы ваших отношений с супругой: охрана, прислуга, друзья, нам все важно, и еще важнее, что они могут сказать о вас. Как они…, все перечисленные эти люди — каждый, к вам относятся? Что еще можете предположить?… — Игнатьев, приблизительно понимал меру, которую может перейти каждый из предполагаемых им свидетелей обвинения, но это он, человек посторонний. Его же подзащитный мог основательно подкорректировать каждый момент, что-то подсказать, подтвердить или опровергнуть. Алексей, изо всех сил старался, не напоминая о самой трагедии, выяснить нюансы ей сопутствующие.

Буслаев же, хоть и присутствовал, но казался отстраненным, лишь слегка касающимся дела, будто подготовка эта была ни к его суду, а адвокат просто советовался с ним, по какой-то причине.

— Кирилл Самуилович, я все понимаю, но без вашего участия я не смогу…, понимаете, я же не провидец, хотя, конечно, вы можете совершенно отстраниться, как многие делают, но я же вижу — вам не безразлично! Хотяяя…, честно говоря, я не совсем понимаю ваше настроение…, будто вы уже прошли суд, и даже уже отбыли наказание…, но ведь мы либо в клинику, либо на пожизненное… Здесь не может быть по-другому…

— Я понимаю…, очень хочу помочь, но…, Алексей Михайлович…, при всей нашей совместной прыти…, мы попадем не на суд, а на судилище… — вы не хуже меня знаете конец…

— Честно?… Я научился себя убеждать в том, что даже очевидный безысход, имеет выход, а бесконечность заканчивается, если не сама по себе, то для отдельно взятого, имеющего начало, чего угодно. Я не смогу потом спокойно жить, если не буду уверен, что ничего не упустил, и сделал все по максимуму…

— Спасибо вам…

— Да не за что… Не подумайте, что я такой хороший… — это просто профессиональный подход, обоснованный привычкой никогда не проигрывать. Я, так самая лягушка, которая хоть и выдыхается, но из сливок масло взбивает!