Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Прибывшая карета скорой помощи констатировала слабое давление, очень редкое биение сердца, при совершенно безсонательном состоянии, причиной чего была большая кровопотеря, причем выяснить из-за чего именно на месте не представлялось возможным. Жизнь в Игнатьеве еле теплилась, собираясь переходить в другое измерение, понимая это охрана вызвал вертолет, унесший его в своем чреве в неизвестную ни кому сторону в сопровождение двух телохранителей. Не могу сказать, чем это закончится, но хочется верить, что многое будет зависеть от крепости его здоровья и от тех, кто станет за него молиться…

Что именно произошло? Как всегда все просто! Вызов такси принял на себя второй подчиненный Сергея Петровича, никогда не совершавший ошибок, подъехав к месту происшествия, он, забрав адвоката, повез его в сторону дома, через сто метров Алексей почувствовал легкую резкую боль в области левой подмышки, похожую на удар тонкого, хорошо отточенного предмета, как раз в тот момент, когда поднял левую руку к голове, поправляя упавшую на глаза челку. Это не был стилет, но игла, посредством которой веден был раствор, почти сразу заставивший кровь покидать организм через все возможные отверстия. Обильно она пошла горлом, как раз в тот момент, когда машина завернув с шоссе в сторону дома, сильно замедлила движение, а сам пассажир, будто выкинулся из машины.

Возможно, задача убить не было, только выключить на время из «игры», но несмотря на это вызванный вертолет забирал уже почти мертвого человека.

Никто, ни водитель Игнатьева, ни представители ГИБДД не заметили в какой момент виновница ДТП исчезла из поля зрения, лишь просмотрев запись видео регистратора, офицеры увидела, как дама садилась в такси на противоположной стороне шоссе. Это все, что могли рассказать следователю, расследующего возбужденное уголовное дело по статье «покушение на убийство», на следующее утро все участники этого странного происшествия…

«Гомер» же, находясь с самого утра в полуобморочном состоянии, почти в бессилии, был спущен санитарами на складной каталке к специальной машине амбулатории, в кабину которой сели огромных размеров спецназовец справа от водителя, сам водитель, санитар же, один из выносивших пациента, расположился отдельно от всех, рядом с Кириллом Самуиловичем непосредственно в кунге.

Буслаев, вряд ли хорошо понимал, что происходит с ним, в его разуме происходила осознание своих обновленных внутреннего мира и личности. Нечто похожее на галлюцинации, как последствия сильно отравления, мешали этому процессу, они до сих пор возвращались, не желая расставаться.

Не то, что бы организм его был полностью отравлен, но подвергнутый воздействию сильнодействующих натуральных препаратов, вряд ли мог восстановиться, к тому это не требовалось, поэтому все происходящее в нем, было направлено на поддержание в состоянии жизни.

Работа мозга не могла в своей не присущей нормальному человеку скорости и объеме, не вызвать отрицательную реакцию жизненных функций, все его естество пыталось изо всех адаптироваться к произошедшим изменениям, при которых никто из современных людей не способен прожить достаточно долго. Вопрос, на самом деле, состоял не в том останется он «овощем» или, а сколько еще физически просуществует…

Машина в сопровождении двух автомобилей охраны и разинутых ртов зевак — пациентов клиники, двинулась в открытые ворота, ровно в этот момент, санитар, сидевший рядом с «Гомером» с глубоко надвинутой на глаза белой шапочкой, вынул из кармана металлическую коробочку, открыл ее, достал странно запаянную ампулку, сломал стеклянную головку, достал от туда же тоненький инсулиновый шприц, вооружил его иглой, набрал жидкость, затем, убрав ампулку вместе с отломанной частью, достал из коробочки другую, почти пустую, с каким-то порошком на дне, отломал головку у неё и выжил из шприца жидкость только втянутую в него. Ему пришлось подождать с минуту, потом взболтать, подождать еще немного, глядя на свет, пока она не приняла янтарный цвет, после чего втянуть с помощью поршня шприца готовую инъекцию в емкость. Осталось дождаться остановки, что бы ввести содержимое в приемник «бабочки», как называют медики часть катетера, для капельницы, вставляемый один раз на несколько дней, дабы не промазать в тоненькое отверстие.

Но сейчас его волновало не это, а каким образом он покинет этот автомобиль не замеченным, притом, что окружен охраной со всех сторон, а даже оружием не обладает.

Этот человек много повидал в своей жизни, не очень-то ее ценил, был предан до безумия своему начальнику лично, хотя и знал, что используется, как простой механизм, сломавшись который не останется даже в памяти, как любое, даже самое малое воспоминание.

Эмоции его не были слабым место, можно даже сказать, что он разучился, хоть как-то реагировать, давно не произносил за раз больше двух слов, ничего из происходящего в окружающее среде его не интересовало, он ничего не искал, не развлекался, презирал зависимость от удовольствий и наслаждений, не пил, не курил, не употреблял наркотики, просто существовал машиной для, безразлично каких, поручений.

Хотя одна слабость у него была — этот «нечеловечный» человек был увлечен чтением! Он безумно с упоением поглощал любые попадавшиеся на его пути книги по всемирной истории. Странным был этой интерес, поскольку изучая историю людей, он испытывал к ним неприязнь, и буквально лютую ненависть к сегодняшнему, совершенно измененному, миру, в тоже время умудряясь любить тот прежний, несущий признаки и запахи первозданности, описываемые в этих книгах.

Людей он просто не уважал, большинство не замечал и считал лишними, вредными, паразитическими существующими, в чем ошибки, в сущности не было, и причиной были те самые изменения, что претерпел мир из за этих существ, а может быть в том, что в сегодняшнем он не смог найти себе достоянного места, предполагая, что в первобытной красоте, простоте и целесообразности ему самое место.

Тебе, читатель судить об этом человеке, но я бы заметил еще, что по-настоящему он не был самим злом, просто никто, никогда не показал ему светлую строну, не просил сделать доброе дело, никогда не поступал по отношению к нему добродетельно — во зле он жил, начиная с детского интерната, и единственно, кто обратился к ему, не что бы ударить или унизить, а попросил помочь, был тот самый человек, которого многие звали Сергеем Петровичем. Он стал ему и семьей, и ее главой с тех пор, как он сам себя помнил.

Не стоит пока увлекаться одинокой и странно жизнью этого мужчины, нам не удастся многого узнать или что-то понять, тем более, что сейчас он собирался сделать совершенно нерациональную вещь, не нужную, опасную для него самого, гибельную для Буслаева и губительную для исследования, которые многое могло дать миру…