Николай Лобко - Варенька

Варенька ближе придвинулась к своей соседке по парте.

— Когда буду знать все буквы, я напишу письмо маме, — тихонько доверила она ей свою мечту.

— Письмо маме? — Нина удивленно расширила свои голубые глаза. — Разве она не живет с тобой?

Варенька смутилась.

— Ее нет здесь.

— Почему?

— Ну… не приехала.

— А почему?

— И чего ты започемукала? — рассердилась Варенька.

— Дети, в классе шуметь нельзя, — вмешалась учительница. — Что тебе, Заречная?

Варенька насупилась.

— Ничего.

Как она могла сказать учительнице, что поссорилась со своей первой школьной подругой потому, что не смогла объяснить ей, почему до сих пор не приехала мама. Ничего она не сказала и бабушке, которая уже давно не могла ответить на этот вопрос.

Хотя Варенька и старательно училась, но заветное письмо не скоро решилась написать. В нем она сообщила:

«Дорогая мамочка, я перешла во второй класс».

Перо цеплялось за бумагу, разбрызгивало чернила, буквы плясали, однако Варенька была довольна тем, что теперь могла самостоятельно обращаться к матери. Она не сомневалась в том, что мама, прочитав письмо, тут же захочет увидеть свою дочку.

Примерно так Екатерина Ивановна и написала в своем ответном письме. Она поздравила дочурку с успехами в учебе, пожелала доброго здоровья, но не приехала. Вместо себя она прислала посылку, большую, щедрую, которая, однако, не обрадовала ни Вареньку, ни бабушку. Не посылку они ждали…

Первое лето после учебы бабушка никуда не отпустила от себя Вареньку, но второе и третье девочка отдыхала в пионерском лагере.

Находился он в стороне от большой дороги, среди леса, на высоком холме, вершина которого была расчищена от деревьев ровно настолько, чтобы на ней могли разместиться необходимые постройки и спортивные площадки.

Вареньку очень забавляло, что за окном, у которого стояла ее кровать, сразу же начинался густой, древний лес. Вначале она даже немного побаивалась его, ночью просыпалась и со страхом прислушивалась к едва уловимому шелесту листьев осины, росшей у самого входа в спальню. Но потом ко всему привыкла и когда приехала второй раз, то чувствовала себя здесь старожилкой. Еще бы! Новичкам она могла точно указать грибные места, просеку, где водилась земляника, гнездо синицы, дупло, в котором белочка жила.

От фабричного клуба, который служил местом общего сбора, до лагеря дети ехали в открытых машинах и всю дорогу без устали пели. Припоминались все, какие кто знал, песни, но особенно приподнято звенело:

Как нельзя кстати приходились эти слова. Могучие, вековые сосны, вскинув высоко к небу зеленые кроны и заслонив собой солнце, с обеих сторон подступали к самой дороге. В прохладной тени особенно остро пахло травой, грибами и догнивающей на земле хвоей. За каждым кустом орешника чудился притаившийся, никому еще не ведомый зверь…

С натужным ревом, преодолев довольно крутой подъем, автомашины затем нырнули под ажурную арку с прикрепленной вверху надписью: «Добро пожаловать» и направились к центральному павильону лагеря. Со всех сторон сюда же торопились приехавшие немногим раньше пионеры. Прибежал и добрый лагерный пес Полкан. Большой, кудлатый, рыжий, он, усиленно виляя хвостом, ласкался ко всем без разбора и удивленно глядел, если кто-нибудь его пугался или отгонял от себя.

Вареньку радостно встретили подружки по классу Нина Березина и Люся Гаврилова.

Девочки бросились друг к другу, засмеялись, обнялись и закружились.

— Пойдем, мы тебе ежа покажем, — предложила вдруг Нина.

— Его только сегодня поймали, — пояснила Люся, поправляя алый галстук.

— Пошли, — охотно согласилась Варенька.

Девочки побежали.

Вперед вырвалась Нина.

— Догоняйте!

Старше и рослее своих подруг, она бежала значительно быстрее их, легко размахивая руками.

Запыхавшись, девочки остановились у небольшого фанерного ящика, в углу которого сидел еж. Он боязливо водил острой мордочкой с крохотными, словно бусинки, глазами.

— Бедненький, — пожалела его Варенька.

— Давайте его выпустим, — заволновавшись, неожиданно предложила Люся. На ее нежных, розовых щеках, еще не тронутых загаром, ярче проступили редкие веснушки.

— Мальчишки рассердятся, — возразила Нина, но таким тоном, который явно свидетельствовал, что она полностью согласна с предложением.

— А мы перевернем клетку на бок, будто ежишка сам это сделал, — лукаво подмигнула Варенька и, толкнув ногой, опрокинула ящик. — Ну, беги, — нагнувшись над колючим зверьком, засмеялась она и бросилась догонять удирающих подруг.

Хотя это происшествие заняло немного времени, но к распределению мест в спальне Варенька едва поспела.

Ей досталась вторая кровать от входа.

«Ну что ж, неплохо, — подумала она, поправляя пухлую подушку в белоснежной наволочке, и довольно улыбнулась: — Зато зверюха сейчас себя героем чувствует!..»

Утром разбудил хрипловатый, но громкий горн.

С непривычки не хотелось сразу вставать, но торопили дежурные:

— Подъем! Койки быстро заправить! На физзарядку марш!..

Началась интересная лагерная жизнь. Игры, смотры, состязания, походы, конкурсы, каждый день что-нибудь новое, занимательное.

Неожиданно для самой Вареньки у нее обнаружился хороший, звонкий голос. Самостоятельно выступать она стеснялась, но в хоре запевала:

И солнце будто слушалось девочку, весь день старательно светило и пекло. За несколько дней лица ребят загорели, а у некоторых даже носы облупились. Приключилось это и с Варенькой. Пришлось наклеить на нос лист подорожника, выгнутый козырьком.

Постоянным и неослабным вниманием ребят пользовался поделочный цех, громко именуемый «Пионерской фабрикой». Они готовы были проводить в нем весь день. Под руководством опытных преподавателей молодые мастера учились здесь искусству владеть слесарным и столярным инструментом. Озабоченно хмуря брови, мальчики пилили доски, ремонтировали скамейки, сколачивали ящики для цветов, строили модели самолетов.

Девочки увлекались кройкой и шитьем.

Особым прилежанием отличалась Нина. Худенькая, стройная, ловкая, она с волнением садилась за швейную машину и старательно подрубала полотенца для лагеря.

Нина была не только старше, но и серьезнее своих школьных подруг. Ее отец, тяжело раненный в бою, долго болел и умер спустя два года после войны. Мать работала на фабрике ткачихой. Нелегко было ей одной воспитывать троих ребят. Нина это хорошо понимала.

— Ей очень трудно с нами, — говорила она подругам. — Но мама нас сильно любит. И мы ее любим за это еще крепче. Да и как же иначе? Жаль, помочь ей не можем. Вот я и учусь на машине. Глядишь, что-то и смогу за маму сделать.