Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

Было ясно, что кризис в нашем высшем военном руководстве — реальный факт. А наше Управление информации из кожи вон лезло, пытаясь убедить прессу, что слухи об этом — злобная клевета.

Всех несогласных генералов наказали выдворением за пределы Арбата. Это дало чеченской пропаганде еще один весомый повод говорить о «разложении» в российском военном руководстве.

Сообщения об этом в прессе производили удручающее впечатление на войсковых офицеров. В частях шли дискуссии о том, правильно или неправильно поступил Кремль, бросив войска на усмирение Чечни. Когда воюющие войска превращаются в дискуссионный клуб, высказывая сомнения в действиях власти, это становится предвестием военных поражений.

Невозможно победить в войне, в том числе и в информационной, если в основе ее лежит политическая авантюра. Она неизбежно порождает в людях сомнения и споры. Начинают грызться между собой уже не только высшие генералы, но и закадычные друзья-единомышленники.

…Корреспондент «Красной звезды» полковник Владимир Гавриленко — мой стародавний друг. За 30 лет знакомства мы с Володей ни разу не поссорились. Когда в офицерской компании выпускников родной альма-матер отмечали юбилей поступления в училище, чеченская война была в разгаре. Умолчать о ней во время пирушки не удалось. Володя в то время опубликовал в «КЗ» небольшую заметку, в которой осуждал действия властей Ингушетии, воспротивившихся тому, что у них российские командиры не попросили разрешения, когда повели свои колонны на смену в Чечню.

Я был против такой его позиции и считал, что президент Ингушетии Руслан Аушев был абсолютно прав, когда высказал Москве протест. Володя доказывал, что Ингушетия — Россия и потому не обязательно-де «испрашивать разрешения у кого-либо, идя по собственной земле».

Мой контраргумент: ничего бы от Кремля не отвалилось, если бы он даже крохотную Ингушетию поставил в известность о своем намерении. Слово за слово — спор. За спором — ссора. Когда пришло протрезвление, пришлось просить извинения.

Глупая война способна поссорить и закадычных друзей…

А мы продолжали «играть в войну».

Однажды в «Красной звезде» появилось разгневанное коллективное письмо военнослужащих, воюющих в Чечне. Письмо было обращено к российским средствам массовой информации и содержало просьбу «не стрелять в спину».

Потом выяснилось, что это яркое эпистолярное произведение за несколько часов по указанию начальства Главного управления воспитательной работы сочинил один из офицеров. Но «коллективное письмо» не оказало должного влияния на прессу, и она продолжала гнуть свое.

Могла ли Москва выиграть информационную войну у Дудаева, если бы даже ее пропагандистская машина рабо-, тала идеально? Убежден, что нет. В информационной войне нельзя победить, если сама реальная война несправедлива.

Самые изощренные формы и методы ведения информационной войны, самые лучшие ее специалисты, самая современная техника не помогут добиться победы, если у власти, народа, армии и прессы не будет полной убежденности в правоте своего дела.

У нас не было такой убежденности.

Мы были обречены на поражение.

Вскоре после окончания чеченской войны из правительства в Генштаб поступило указание разработать предложения по созданию специальной государственной структуры, предназначенной для осуществления информационного прикрытия военных акций. Такие предложения были разработаны: мы подали идею сформировать при правительстве межведомственный координационный комитет информационного обеспечения силовых операций. Но идея эта заглохла.

Чиновники в кабинете министров считали, что комитет должен работать «на общественных началах», т. е. быть нештатным, не требующим дополнительных расходов государственных средств. Получалось, что информационные операции как часть государственной политики тоже надо осуществлять «на общественных началах». Почти по такой же схеме предлагалось создать в Генштабе специальную группу информационного прикрытия действий войск в экстремальных ситуациях. И снова дальше разговоров дело не пошло…

О том, что Кремль и правительство не сделали практических выводов из уроков информационной войны в Чечне, стало понятно сразу, как только НАТО в марте 1999 года начал бомбардировки Югославии. И хотя Россия не была непосредственным участником военного конфликта, позиция ее высшей исполнительной власти не получила эффективного информационного прикрытия ни в стране, ни за рубежом. У нас по-прежнему не было для этого ни специального органа, ни системы, ни стратегии и тактики.

Война в Югославии показала, что Россия, как и в период чеченской войны, не имеет механизма, с помощью которого четко, наступательно и последовательно власть могла бы осуществлять централизованную государственную информационную политику внутри страны и за ее пределами. Самое мощное наше информационное оружие — телевидение, и то использовалось безалаберно. Отсутствие четкой информационной политики и привело к тому, что некоторые наши телекомпании в конце концов превратились в составную часть информационной машины НАТО на территории России.

Как и ведущие телекомпании стран Североатлантического альянса, основные российские телеканалы упорно раздували очень выгодный для НАТО миф о «сербском геноциде в Косово», хотя ни разу (подчеркиваю — ни разу!) этот геноцид «живьем» не был показан на наших экранах. Да, мы видели тысячи беженцев из Косово, слышали их слезные причитания и рассказы о зверствах сербов, которые оставались за кадром и выступали в роли привидений. А в это время агенты СВР и ГРУ докладывали в Москву, что «геноцид» умышленно инспирировался НАТО, военные советники которого были задолго до начала операции «Союзническая сила» заброшены в Косово и подстрекали местных албанцев к бегству из родных очагов (не случайно Вук Драшкович назвал это «самой большой в мире массовкой с американской режиссурой»)…

90 процентов времени российских телерепортажей из Югославии были посвящены страданиям албанских беженцев и 10 — последствиям натовских бомбардировок сербских населенных пунктов. Россия почти каждый день видела пресс-конференции в штаб-квартире НАТО в Европе и слышала комментарии пресс-секретаря альянса и его генералов, а командиры и солдаты сербской армии словно не существовали для российских тележурналистов.

Невозможно было понять, на чьей же мы стороне «воюем» и на чью мельницу льем «информационную воду»? Хотя в это время президент, премьер правительства и министр иностранных дел возмущались «варварством натовской военщины» и высказывали соболезнование народам Югославии…