Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

Родионов мечтал о том, что обсуждение концепции военной реформы на Совете обороны с участием Верховного Главнокомандующего станет историческим событием в жизни Вооруженных сил. И потому готовился к нему с особым тщанием. Не только министру, многим на Арбате уже опротивели бесконечные разговоры о плане переустройства армии, который много раз обещал, но никак не мог утвердить президент.

И даже когда проект концепции реформы в МО был готов, заседание СО в очередной раз откладывалось. Вскоре после того, как проект был отправлен с Арбата в Совет обороны, в печать стали просачиваться критические реплики кремлевских чиновников о том, что руководство МО и ГШ «со старыми мерками подходит к реформе». Все это создавало у гражданских и военных людей не лучшие представления о сути задумок Родионова. Но вступать в полемику с людьми за кремлевской стеной министр не хотел. Он считал, что такие споры вокруг реформы в «высших кругах» неприлично выносить на публику. Уже не только сама реформа, но и споры вокруг нее становились частью политических игр Кремля против Родионова.

А обстановка в армии ухудшалась. Особенно в связи с продолжающимися задержками денежного содержания. В газету «Красная звезда» валом валили письма из гарнизонов, в которых офицеры и члены их семей не стеснялись в выражениях, подвергая критике президента, правительство, Минфин из-за своей убогой жизни. И эта жизнь упорно прорывалась на газетные полосы. Однажды «Звездочка» опубликовала целую полосу писем читателей под заголовком «Так жить нельзя». То был гневный крик и зубовный скрежет армии. Когда Родионов прочитал все письма, он приказал доставить ему сотню газет и с ними на следующий день отправился на заседание правительства. Там он раздавал газеты членам кабинета министров и приговаривал:

— Чтобы знали, как живет армия.

Уже на следующий день из Кремля министру позвонил Чубайс (он в то время был главой Администрации президента) и попросил Родионова «попридержать слишком раздухарившуюся газету». Родионов ответил ему:

— Я не могу закрыть рот газете, которая пишет правду.

Так ни до чего и не договорились. К тому времени я уже знал, что «Звездочку» в президентской пресс-службе обозвали «антиправительственным рупором».

Вскоре министр приказал мне пригласить к нему на беседу главного редактора «Красной звезды» капитана первого ранга Владимира Чупахина. Зачем — не говорил.

Мы с Чупахиным ломали голову, пытаясь предугадать, что нас ждет. Владимир Леонидович волновался. Утром признался мне, что перелистал все газеты за последний месяц.

В назначенное время я представил Чупахина министру. Игорь Николаевич встал из-за стола, улыбнулся и сказал:

— Знаете, зачем я вас вызвал?

— Никак нет, товарищ министр!

— Затем, чтобы лично пожать вам руку и поблагодарить вас и всю команду «Звездочки» за хорошую работу. Спасибо всем за то, что пишете правду. Потому газету армия и Россия стали читать. Продолжайте в том же духе. Желаю удачи.

Пользуясь моментом, я напомнил министру о проблеме, которая давно меня возмущала: главный редактор центрального органа Минобороны и его заместители не имели постоянного пропуска в кабинет министра и крайне редко приглашались на заседания коллегии МО. В тот же день вопрос с пропуском был решен.

Самая большая трудность в отношениях министра с журналистами заключалась в том, что он не умел им врать. Знание истинного положения дел в армии выжигало ему душу, и Родионову все труднее удавалось сдерживать себя от замалчивания правды. В конце концов однажды он в телекамеру произнес слова, которые вызвали бурю возмущений в Кремле:

— Я министр разваливающейся армии и умирающего флота…

Это признание было его приговором самому себе.

Во времена Родионова я пытался реформировать пресс-службу Минобороны так, чтобы пресса стала активным помощником военного ведомства в строительстве новой армии. Было много проектов нашей информационной политики, было много споров. А все между тем сводилось к простой и одновременно трудной задаче — служить прессе.

Было у нас немало теоретиков информационной работы, которые носились по высоким кабинетам с десятками концепций, схем организационно-штатной структуры пресс-службы, талдычили заумные слова об информационной политике МО, но все это мгновенно отступало на второй план, когда в комнате дежурного раздавались звонки и журналисты спрашивали:

— Сколько боеголовок должно остаться у России после СНВ-1?

— Правда ли, что генерал Рохлин отказался от звания Героя России?

— Какая сегодня зарплата у министра?

— Сколько сегодня дезертиров в армии?

— Был ли пожар на Центральном командном пункте РВСН?

Я считал, что на любые вопросы мы обязаны оперативно давать людям исчерпывающие и честные ответы, соблюдая лишь требования о неразглашении военных секретов.

Но такая точка зрения не находила поддержки у некоторых (наиболее ленивых) сотрудников пресс-службы МО:

— Мы не справочное бюро! Мы обязаны только порекомендовать журналисту, к кому ему лучше обратиться за консультацией по интересующему его вопросу.

Когда-то мы применяли и такой диспетчерский метод. А в результате получалось, что министр обороны называл журналистам одну численность личного состава армии, начальник Генштаба — другую. Или в Генштабе называли одну численность оставшихся ядерных боеголовок, а в Главном штабе РВСН — другую. Было много и других серьезных разнобоев в информации, которую журналисты получали в МО, Генштабе, центральных и главных управлениях.

Вот почему во избежание таких казусов нужно было добиться централизации информационной работы МО, собрать и упорядочить огромный информационно-справочный материал, охватывающий все сферы жизни армии и деятельности ее руководства. Сама жизнь подсказывала, что пресс-службе необходим огромный банк официальных данных, которые в любой момент и в считанные минуты дежурная служба могла бы предоставлять журналистам. Но что было в жизни?

Звонит военный обозреватель газеты и спрашивает у дежурного по пресс-службе:

— Какое количество наших военнослужащих-миротворцев задействовано сегодня в «горячих точках» на территории бывшего СССР?

Дежурный офицер рекомендует прислать факсом вопрос и обнадеживает репортера, что «через недельку, возможно, получите ответ».

А человеку до сдачи материала час остался. Да и ему-то всего лишь одна цифра нужна! Он, естественно, возмущается. Сотрудник пресс-службы говорит ему:

— Что поделаешь, такие у нас требования.

Звонок из какого-то детского журнала:

— Скажите, пожалуйста, как зовут кота министра обороны?