Роман Зинзер - Марк, выходи!

– Не. Одной рукой нельзя: снесет. Там надо хорошо плыть. Эх, веревку бы.

– Зачем?

Я задумался. Да, веревка тут никак не поможет.

– Ладно. Если далеко будет, то просто обуваемся в воде и плывем в кроссовках. Ничего с ними не будет. Высохнут. А карбид, наверное, лучше тогда тут закопать.

Арсен закопал карбид под бревно, на котором мы сидели, я утрамбовал перочинный нож Димана в кроссовку – его терять нельзя. В кроссовки же мы запихали свои шорты и майки.

Я поплыл первым. От берега до мели, где я мог стоять ногами на дне, было метров десять. Да, как мы и думали. Арсен спросил, готов ли я ловить, а я сказал, что готов. Он зашвырнул с обрыва в воду первую кроссовку. С ножом.

Я поймал. Бросок был хороший. Даже нож не вылетел. Потом полетела вторая кроссовка, не моя, Арсена. Ее я тоже поймал. Две кроссовки есть. Только теперь обе мои руки были заняты. Я связал шнурки у кроссовок и повесил их себе на шею, так чтобы они не касались воды.

«Пошел» третий башмак. Недолет. Совсем чуть-чуть. Моя кроссовка упала в воду и поплыла в сторону. Подхватил-то я ее быстро, но кроссовка уже успела черпнуть воды. Левой ноге теперь точно придется намокнуть.

Арсен видел, что не добросил, и подправил себе прицел и силу броска. Слишком сильно подправил. Последний бот, на этот раз правый Арсеновый, перелетел через меня и упал в метрах двух позади. Он сразу перевернулся подошвой кверху.

– Два – два, – крикнул я счет Арсену. Будем оба мокрыми на одну ногу.

Арсен развел руками. Он слез с обрыва и поплыл в мою сторону. Плавал он неплохо. Даже хорошо. Он, когда плыл, окунал голову в воду и поднимал ее только для вдоха. Я так не умел.

Теперь мы оба стояли на мели. Я отдал Арсену его башмаки, и мы пошли через Урал.

– Слушай, я спросить давно хотел, – сказал я Арсену, когда мы дошли до середины реки. – А чего вы вообще переехали-то из одной страны в другую? Я думал, никто не переезжает. Зачем это? Тем более Армения. Это же далеко где-то, да? Горы там, снег.

– У нас тепло. Только в горах холодно, да. Но я не ходил в горы.

– Ну а чего переехали?

– Отец служит. Его перевели, поэтому мы переехали, – ответил Арсен.

– Так это же другая страна. Армения-то. Я думал, если ты из России, то ты в России и работаешь. Ну, или служишь. А если из Армении, то и служишь там.

– Там военная база российская.

– В Армении? Наша база в другой стране? То есть это мы как бы вас захватили, и поэтому база там?

– Нет. Просто база. Потому что две страны дружат. И Армения разрешила России у себя базу построить. Отец там служил. А до этого мы в Волгограде жили. А сейчас его перевели опять.

– А ты из какого города-то вообще? Где родился?

– В Гюмри.

– Это где?

– В Армении.

– То есть ты родился в Армении, но потом вы в Волгограде жили, потом в Армении, а сейчас тут будете жить? Много же ты ездишь!

– Да, – ответил Арсен.

– А в Армении какой язык?

– Армянский.

– А ты его знаешь? Скажи что-нибудь!

– Знаю. Что сказать?

– По-армянски что-нибудь скажи. Как будет «река»?

– Гет.

– А «привет»?

– Барев.

– Клево. А почему отца перевели? Если вы из Армении, то и служили бы и жили там, а то тут вот тебя старшаки хачом называют. Туземцем.

– Я не знаю, почему перевели. Военных иногда переводят. Может быть, переведут еще раз.

– Так вы же ремонт делаете? Квартира тут у вас.

– Это военная квартира. Военные там ремонт делают. А мы там живем, пока отец тут служит. Если переведут, то в другое место поедем.

– И скоро переведут?

– Не знаю.

– Хм. А на фига тогда военным становиться, если ты только приехал, а тебя в новое место могут перевести?

– Военные должны в разных местах работать.

– А ты тоже в военные пойдешь?

– Я врачом хочу быть. Врачом хорошо быть. А ты кем хочешь?

Теперь уже моя очередь была сказать: «Я не знаю». Я и правда не знал, я вот только-только в шестой класс пойду. Зачем голову себе забивать?

– Но точно не врачом, – добавил я.

– Почему?

– Да ну! Трупы там резать. Кровь. Вот прикинь, кто-нибудь на лом прыгнет, а тебе потом этот лом из груди вытаскивать.

Мы прошли мель, и дно опять стало уходить на глубину. До берега оставалось метров двадцать. Далеко. Течение там было такое же, как и у Первого пляжа, быстрое. Придется хорошо погрести.

– Добросишь? – спросил я Арсена и поднял свои кроссовки над головой.

Арсен посмотрел на берег, подумал и сказал, что не добросит.

– Ну давай я доброшу тогда, – сказал я.

– Не добросишь: ты слабее меня, – ответил Арсен.

Я разозлился. С фига ли я слабее?

– Ну то, что ты в боксе слегка меня побил, это вообще не значит, что я слабее. Спорим, что доброшу? На щелбан?

– Не добросишь.

– Ну тогда давай плыви к берегу и лови. Доброшу. Что я салага, что ли?

– Я свои надену, – сказал Арсен.

– Да пожалуйста. А я свои доброшу.

Арсен прямо в воде начал обуваться. Да, тяжело ему плыть будет. Мокрые кроссовки точно тянули его вниз. Я стоял и смотрел, как Арсен дошел до глубины, где по шею, затем нырнул, вынырнул и замахал руками. И ведь доплыл, зараза! Его хоть и отнесло сильно в сторону, хоть и выглядел он запыхавшимся, но доплыл. Арсен вышел на берег, снова разулся, как смог, отжал свою обувь и приготовился ловить мои «снаряды».

Я запустил первую кроссовку. Ха-ха! Добросил. И хоть Арсен башмак не поймал – он плюхнулся в стороне и застрял в какой-то береговой траве, похожей на камыш, – но это можно засчитать за «доброс». Арсен с берега прямо рукой достал мою кроссовку из травы.

Вторая кроссовка не долетела и поплыла по течению. Я изо всех сил поплыл за ней вдогонку. Арсен тоже нырнул. «Беглянку» мы догнали одновременно. Арсен прямо в воде поставил мне щелбан, и мы вылезли на берег. И его, и мои башмаки были все насквозь мокрыми и пахли болотом.

– Ну что? Пойдем войной на дурдом? – спросил я Арсена после того, как мы немного обсохли и выбили воду из обуви.

Арсен кивнул и сказал:

– Лучше разведкой.

– Да, разведаем сначала.

На другом берегу Урала была Зауральная роща. Это такой парк, где всегда гуляет куча взрослых парочками или с колясками. Мы с пацанами Зауралку не любили. Какая-то она была слишком приличная и асфальтовая. В свалке тут не пороешься. Сплошные скамейки, на которых все или целуются, или меняют подгузники.

Дальше Зауральной рощи опять начинались дикие леса и тропы. И где-то там находились старица и дурдом. Мы нашли тропу и пошли по ней босиком. Но босиком идти было больно, и мы обулись. Теперь шагать стало хоть и небольно, но очень противно: кроссовки хлюпали и натирали ноги.

– Слушай, – спросил я, – а у вас в Армении все борзые такие? Ну, гордые то есть.

– Как?

– Ну, вот ты как сцепился с нашими старшаками, так и не расцепишься. Тебя же так и будут каждый день отпинывать. Не, ты можешь, конечно, родакам шпокануть. У тебя вон батя военный, Костян перед ним рот-то прикроет, но тогда тебе вообще придется нездорово.