Луис Урреа - Дом падших ангелов

Но о чем судачили больше всего, так это, конечно, о последнем чуде свадебной годовщины Флако и Флаки. Спустя месяцы после того, как Старший Ангел покинул мир. Огромные и самые прекрасные на свете букеты прислали в тот день. И к букетам были прикреплены записки – от Старшего Ангела. И в тот же день курьерская служба доставила письмо, написанное его рукой. Письмо, которое Перла никогда никому не показывала, но, прочитав его, два дня не могла встать с постели.

Никто никогда не узнал, кто же помог Старшему Ангелу организовать это чудо. И они немножко верили, что он каким-то образом нашел способ дотянуться до них с небес. Старший Ангел – он по-прежнему внушал благоговейный трепет.

После того как в тот прощальный вечер после праздника они сползли с кровати Старшего Ангела, Младший Ангел искал Глориозу, но никак не мог найти. Вместо этого он нашел Минни, в одиночестве плачущую в патио.

– Tio , – упала она ему на грудь.

Она рыдала в дядино плечо, а он нежно гладил ее по голове, приговаривая:

– Все хорошо.

– Нет, нехорошо!

Он прижал ее крепче, а она продолжала всхлипывать и сопеть. И отпустил, только когда она совсем успокоилась.

– Я тебе обсопливила весь пиджак.

– Все в порядке. – Он взял ее за руку: – Пойдем, хочу тебе кое-что показать.

Настал момент для маленького чуда. Рай Кеке. Чтобы добавить позолоты к легенде Старшего Ангела для своей дорогой племянницы.

– Пойдем. – Он повел ее через двор. Они остановились перед сараем. – Ты не поверишь, – сказал он, распахивая дверь.

Лео – Лев стоял спиной к ним. Брюки и трусы болтались на лодыжках. Белые ягодицы тряслись в такт его толчкам.

На рабочем столе, уткнувшись в него лицом, распростерлась Пазузу. И рычала: «Быстрее! Сильнее! Задай жару! Взнуздай меня, козел!»

Лео наяривал, как взбесившийся осел. Откинувшись назад, он шлепал ее по заднице.

Младший Ангел и Минни отшатнулись и прикрыли дверь.

– Спасибо, Tio , – сказала Минни. – Это было незабываемо.

Позже той ночью Младший Ангел лежал в своей кровати в отеле и ужасно нервничал. Он не представлял, что будет дальше. И вообще-то не очень понимал, чего именно хочет.

Уходя с вечеринки, мрачный и подавленный, он заметил прижавшуюся к стене Ла Глориозу. Она дрожала.

– Все кончилось? – спросила она.

Ангел кивнул.

– Ты меня совсем не знаешь, – вдруг сказала она.

Они просто смотрели друг на друга.

– Чего я не знаю?

– Ничего.

Он был маленький и сентиментальный. И держал ее за руку.

– Мое имя no es [297] Это не (исп.). Ла Глориоза, – сказала она. – Мое настоящее имя Макловия. Ты это знал?

Он признался, что нет.

– Тебе нравится?

– Макловия? Красиво. Да.

Она сжала его руку в ответ:

– Увези меня.

Он посмотрел на нее недоуменно.

– Не могу вернуться домой. Только не сейчас. – Она положила голову ему на грудь. – Увези меня к себе.

И вот он лежал в постели, а она вышла из ванной, в его футболке. Которая заканчивалась как раз над пестрой полоской трусиков.

Он нервно сглотнул.

– Вау, – выдавил он, окончательно возвращаясь в свои тринадцать лет.

– Никаких безумств. – Она встала около кровати, глядя на него сверху. – Вставай, – распорядилась она.

Он встал. В спортивных трусах и черной футболке.

– Снимай футболку. Я хочу тебя увидеть.

Он помедлил, вглядываясь в ее лицо. Надо было чаще делать планку, с опозданием осознал он. И покорно стянул футболку через голову. Попытался втянуть живот, но время игр миновало. Поэтому просто стоял как есть.

– Трусы, – скомандовала Ла Глориоза.

Он смущенно хихикнул.

– Покажи.

Его лицо обрело ярко-розовый оттенок.

– Давай же.

Он сбросил трусы, отшвырнул их ногой. Под ними оказались черные узкие плавки.

– Muy sexy , – приподняла бровь Глориоза. Она смотрела спокойно и открыто.

Он стянул плавки и с трудом сдержался, чтобы не прикрываться ладонями.

– Que grande! – воскликнула она, потому что так нужно говорить мужчинам. Хотя на самом деле это было похоже на задрипанную птичку, сидящую в гнездышке на двух яичках.

И Ангел залился краской.

Она тоже сняла футболку, отбросила в сторону и встала нагая перед ним.

– Все в порядке, Ангел. Смотри. – Она показала на левую грудь, которая свисала ниже правой. Потом стянула трусы.

Теперь они оба друг перед другом.

– Мы не дети, – сказала она.

– Да.

Приложила палец к шраму сразу над лобковыми волосами:

– Мой малыш, Гильермо.

Он показал шрам сбоку на животе:

– Аппендикс.

Взяв за руку, она повлекла его на кровать, прилегла рядом. Показала свою ногу:

– Вены.

Он показал на грудь:

– Мужские сиськи.

Она прикрылась простыней. Он обнял ее теснее; она положила голову ему на плечо. Ее волосы густо пахли духами, и ее собственным запахом, и кориандром, и дождем, и ветром.

Он вдыхал ее.

Она прижалась к нему, и возраста не стало. Им по сотне лет. Ее губы у его ключиц.

Она рассказывала.

Что сын Старшего Ангела Браулио и ее сын Гильермо были больше чем кузены. Закадычные друзья. Почти близнецы.

Что той ночью они колесили по округе в поисках развлечений. Была суббота. Они одолжили машину Старшего Ангела. Она знала, что они ели оладьи. Вся семья помешалась на оладьях. В Нэшнл-Сити в кинотеатре подцепили каких-то девчонок. Шел фильм с Томом Крузом. Толпы чокнутых пацанов из Тихуаны приехали в кино. Кто знает, кто там был. Но кто-то был. Кто-то очень плохой.

У дяди Джимбо был маленький винный магазин рядом с торговым центром «Плаза Бонита». Дурацкая мелкая лавочка, где он продавал бурбон, дешевые сигары, журналы и лотерейные билеты. Она вечно ругалась с сестрами из-за того, что Джимбо привечал мальчишек там. Когда парни были еще несовершеннолетними, дядюшке казалось, что мальчикам неплохо бы время от времени пропустить пивка. И он пускал их в кладовку, где эти оболтусы прятались за ящиками с холодными жестянками, таскали «Будвайзер» и воображали себя крутыми мужиками. Со временем это превратилось в еженедельный ритуал.

После кино мальчики заглянули к Джимбо. Она не знала зачем. Да и кто мог знать? За пивом? Под прилавком Джимбо прятал по-настоящему похабные журналы. Такие не выставишь на всеобщее обозрение – у него же приличный семейный магазин. Может, парни захотели полюбоваться на девочек, пообжимавшись со своими rucas на последних рядах в кинотеатре. Но кто-то поймал их снаружи и застрелил обоих.

Полицию вызвал Джимбо, и он держал на руках бедняжку Гильермо, когда тот умирал. Он накрыл обоих мальчиков какой-то ветошью и сидел на бордюре, пока не приехали копы. И напился до чертиков.

– Я так и не попрощалась с моим мальчиком, – сказала она. – Так и не сказала ему «я люблю тебя».