Нина Стиббе - Человек у руля [litres]

По словам мамы, если бы она могла выговориться, поохать, пожаловаться или разнести его в пух и прах, ей, возможно, стало бы легче, но ничего такого она не могла и извинялась за то, что «тащит рабочие проблемы домой». Я не возражала, и Крошка Джек тоже, он предложил повесить фотографию мистера Холта на мишени для игры в дартс, но всем эта идея показалась слишком уж радикальной.

А вот сестра возражала. Заявила маме, что она является членом рабочего коллектива, а рабочему коллективу нужен руководитель. И для человека ее происхождения и воспитания, внезапно оказавшегося в роли подчиненного, естественно оказывать сопротивление, и ее нужно объездить как молодую лошадь. Возможно, именно этим мистер Холт и занимается, сказала сестра, а выглядит это придирками.

Однажды Дино заболел, и вместо него с мамой поехал мистер Холт. Это был худший день в ее жизни, хуже, чем все дни, когда она являлась в суд, хуже, чем кошмарные дни, которые она проводила в постели, наевшись таблеток, хуже, чем школа и все прочее. Мистер Холт сидел на месте пассажира в мертвой тишине, глядя на приборную панель, пока мама ехала по маршруту, стараясь при любой возможности использовать ручник. Вечером маме пришлось принять две таблетки аспирина и подогретый виски, чтобы разогнать головную боль, мучившую ее весь день. Этот день, сказала она, был длиннее недели, а мы заметили, что именно так мы себя чувствуем, когда посещаем папин дом, и что в этом нет вины мистера Холта (или папы), а виной всему напряженная ситуация, не позволяющая расслабиться.

Мы попросили в деталях рассказать, как прошел день. Мистер Холт настоял на том, чтобы они толком пообедали, и ей пришлось сесть с ним и сжевать початок кукурузы, да еще с сыром, причем мистер Холт жевал крайне медленно. Он заставил ее заправиться перед возвращением в автопарк. Он заставил ее оставить новые прайс-листы в каждом пункте и, хуже того, болтал со всеми клиентами, расспрашивал, устраивает ли их качество обслуживания.

– А друг с другом вы разговаривали? – спросила сестра.

– Чуть-чуть, – ответила мама. – Я сказала ему, почему пошла работать в «Подснежник».

– Надеюсь, ты не сказала, что из-за денег, – всполошилась сестра.

– Я сказала, что пошла работать в «Подснежник», потому что мы потерпели крушение, – сказала мама.

– Потерпели крушение? – спросили мы.

– Сошли с рельсов в результате катастрофы, но теперь я вернула контроль над ситуацией.

– Встала у руля, – подсказала я.

– Ну, так я не выразилась, но да, – согласилась мама и пошла звонить Дино.

К этому времени сестра уже знала о моей дружбе с Мелоди и относилась к ней вполне спокойно. Они питали друг к дружке взаимное, хотя и несимметричное уважение. Сестре нравилась Мелоди, но она чуточку презирала ее желание выглядеть лучше, чем есть, и ее попытки вести себя как истинная леди. А Мелоди восхищалась моей сестрой безусловно. Думаю, потому, что я восхищалась сестрой именно так (безусловно), а подобное отношение заразительно. Я вовсе не нахваливала постоянно добродетели сестры, но мои рассказы о ней восхищали Мелоди. Например, как сестра спасла жизнь утенку или как у нее хватило смелости пожаловаться на буфетчицу, которая обозвала девочку с «ленивым глазом» Наполеоном.

Но после переезда в микрорайон «Платаны» наша дружба вступила в пору испытаний. И причиной тому было не разделившее нас расстояние, а мое непонимание, зачем нужны модные аксессуары, у Мелоди же как раз началась модная фаза – она вечно носила дамскую сумочку и бусы, которые, как она заявляла, отвлекали внимание от проглядывающих вен на ее груди. Сумочки и бусы сигнализировали мне, что наша дружба под угрозой. Последней каплей (в переносном смысле) стало матерчатое ведерко с бамбуковыми кольцами вместо ручек, которое Мелоди вдруг стала повсюду таскать с собой. Больше всего меня раздражала ее привычка то и дело просить: «Не могла бы ты взять на минутку мою сумку?»

Дело в том, что с этим ведерком у нее не получалось сделать ничего, что требовало двух рук, поскольку ручки-кольца были слишком маленькие и не влезали на локоть. И вот я снова и снова держала ведерко, пока она завязывала шнурки или открывала калитку. И не то чтобы внутри лежало что-то ценное, вроде шоколадки или перочинного ножика, ведерко ничего не весило, было легкое как перышко. Сумочка эта, как и многие предметы женского гардероба, напоминала неудобный маскарадный реквизит.

Тогда-то я поняла, что если при выборе сумки, обуви, брюк (даже книг и хобби) ты руководствуешься практическими соображениями, то тебя считают пацанкой, пусть даже на мальчика ты совсем не похожа, и взрослые этому умиляются, а сверстники – нет. Другие пацанки могут даже восхищаться тобой, но рано или поздно решат посоревноваться по части мальчуковости, и тебе придется драться, или прыгать с крыши, или смотреть, как они отрывают лапки осе.

Истинные же девочки никакого восхищения по твоему поводу не испытывают, они просто считают, что ты свернула не на ту дорожку и либо ты лесбиянка, либо просто ленивая корова, не желающая работать над своей женственностью. Думаю, они вынуждены были так думать, чтобы оправдать неудобства и тяготы, которые терпели. Но тогда это все казалось западней.

Как бы то ни было, Мелоди носила женственные сумки, и, несмотря на ее детскую одежду и вены, просвечивающие сквозь кожу на груди, прочие подрастающие женщины на нее равнялись, и это наполняло ее счастьем.

Однажды ситуация достигла апогея, когда Мелоди, как обычно, сказала:

– Не могла бы ты подержать мою сумочку одну секундочку, у меня бусы перекрутились.

И я ответила:

– Нет, блин, не могла бы… какого черта ты ее повсюду таскаешь?

– Там мое вязание, – ответила Мелоди с изумлением и обидой.

Я сказала, что сомневаюсь, что в сумке вязание, просто Мелоди таскает ее повсюду, чтобы смотреться женственно. Мелоди поправила бусы, зажав сумку между коленями, и быстро пошла прочь, а я разозлилась на себя, как происходило всегда, если я вела себя столь постыдно неподобающе. И решила, что это конец.

Покупка продуктов была еще одним испытанием. Маму устраивало, что мы бегаем в магазин то за одним, то за другим, как было в старом нашем доме, когда мы перебегали дорогу в магазин мисс Вудс, но в супермаркете она теряла самообладание и сваливала в тележку горы продуктов и туалетной бумаги, поучая нас, что в покупках надо знать меру. Но теперь, когда мама работала с утра до ночи, было разумно закупаться раз в неделю.

Мама прижилась в «Подснежнике» и преодолела большую часть горы, отраженной в озере, я оправилась после эпизода со свиньей, а сестра – от письма из клуба скаутов, и даже Крошка Джек вроде бы стал меньше заикаться. Мы с сестрой иногда обсуждали Список и спрашивали себя, не настало ли время возобновить поиски человека у руля.