Андрей Кокоулин - Силы сопротивления

Саня Перышкин вдруг заревел. Блондин обнял его. Бурдюков сжал пластиковые дуги кроватных спинок.

— Зачем нас такими сдедали? — выдавил он.

— Не знаю. Возможно, вы были экспериментальными образцами. Возможно, по-другому было нельзя. Я про квази-реальность с домами и квартирами.

— Это все неправильно.

Максим Андреевич кивнул.

— Да. Поэтому я и решил действовать. — Его лицо исказилось. — Двадцать лет! — громко произнес он. — За двадцать лет эти твари умудрились угробить здесь все! Разворовали, распотрошили этажи! Лишнее! Бесполезное! Отсталое! А все разваливается! Комплекс, получается, уже никому не нужен. На черта возводили? Семьдесят этажей! Прорывные технологии! Теперь же что? Все в прошлом? Периферия? Аппаратура находится на издыхании. Ни дня не обходится без аврала. А этим, за каналом, нет никакого дела! Как будто все и дальше будет работать само по себе. Но ничего, ничего. Они еще пожалеют!

Доктор вытянул из кармана халата тонкую магнитную карту.

— Вот! — сказал он.

— Что это? — спросил Анатолий.

— Это? — Максим Андреевич посмотрел на карту. — Это, дорогие мои, программа закритических частот. Я не могу решить вопрос с помощью белковых смесей. Не я их программирую, а выуживать по субъекту в день, а то и в неделю — слишком опасное занятие. Да и не было бы в том пользы. Поэтому я пошел другим путем. Нужно одновременно освободить максимально большое количество людей, — подумал я. Но как? Понятно, все должно произойти во время очередного вычислительного сеанса. Иначе нет возможности. Значит, разломать кресла? И сколько я смогу разбить установок? Десять? Сто из десятка тысяч? Меня отловят на следующий день. Нет, мне необходимо было найти какой-то верный способ показать, что они зря не уделяют этим проблемам внимания.

Доктор усмехнулся, постучал стволом по краю стола.

— Считается, что здесь, за речкой, чуть ли не ссылка. Поэтому все работают как придется. Что охранники, что операторы. Говорят, что центр скоро закроют.

— А нас? — спросил Бурдюков.

— Не знаю.

— Убьют? — прошептал Саня.

Василий хмыкнул.

— Это дело простое. Самое простое — самое верное. Значит, точно убьют.

Анатолий встал.

— Максим Андреевич, я на них нисколько не похож! — сказал он. — Я требую, чтобы вы меня вывезли из этого гадюшника.

— Сядь, — Максим Андреевич шевельнул пистолетом. — Возможно, вас всех законсервируют. Или, по нашему всегдашнему пофигизму, центр закроют, самое ценное эвакуируют, а вас оставят тупо доживать свои небольшие сроки. Пять, шесть лет, вряд ли больше. Но убить тоже могут. Это, в сущности, и убийством-то будет назвать нельзя. Вы же людьми не считаетесь. Но я предлагаю вам выход.

Перышкин поднял голову. Снова привстал Анатолий. Бурдюков напрягся, пытаясь проглотить образовавшийся в горле ледяной ком.

— Какой?

Максим Андреевич бросил взгляд в окно.

— Вы вместе со мной идете в зал оперативного контроля номер три. Все, что мне будет нужно, это запустить программу с частотного поста. Программа перегрузит модули лежащих в машинных залах и выбьет их из режима симуляции. А дальше около двенадцати тысяч человек, думаю, обретут настоящую свободу. Вам же на это время придется побыть моим боевым отрядом.

— Это опасно? — спросил Саня.

— Да, — сказал доктор. — Там есть охранники. Три коридора по два охранника. И в зале еще один. Кроме того, после запуска программы сработает сигнализация. Защиту я отключу, но сигнал будет продублирован. Так что затем на вас выдвинется специальный отряд в десять человек.

Бурдюков усмехнулся.

— То есть, где-то по четыре охранника на каждого получается.

— Прошу сказать, кто со мной, — сказал Максим Андреевич. — Остальные могут остаться, но ни пасты, ни консервов, как вы понимаете, больше не будет.

Скрипнула кровать.

— Ладно, я готов, — сказал блондин. — Пора просыпаться. Если этот кошмар закончится, как знать, где я проснусь.

— Хорошо, — кивнул доктор. — Кто еще?

Перышкин несмело поднял руку.

— Я, наверное.

— Сергей, — посмотрел на Бурдюкова Максим Андреевич.

Бурдюков мотнул головой.

— Я потом, Максим Андреевич. Мне собраться надо.

— А я уже решил, — сказал Анатолий. — Я — пас. Самоубийственные вылазки на интерес, извините, не по мне. И я надеюсь, вы оставите мне весь запас пасты, поскольку вам она уже, возможно, не пригодится.

— Да обожрись! — выкрикнул Саня.

— Обожрусь и спасибо тебе скажу!

— А я, наверное, пойду, — сказал Василий. — Бороды нет, в трусах ничего нет. Интересные вещи о себе узнаешь. Странно.

— Василий, а шахматы? — обернулся к нему Анатолий. — С кем я буду играть?

— С собой. Ты и так все время играл с собой. Мы все одинаковые, слышал? — зло сказал Василий и пересел от приятеля на край кровати.

— Трое, — подвел черту Максим Андреевич. — Сергей, осталось твое слово.

Бурдюков закрыл глаза.

Солнце проникало сквозь сомкнутые веки фиолетово-зеленым отпечатком.

Бурдюков подумал, что, возможно, вся прежняя жизнь его была как этот отпечаток. Собственно, когда ты смотришь, зажмурившись, ты не видишь солнца. Ты думаешь, что фиолетово-зеленое пятно — это оно и есть. Думаешь, какое оно красивое, замечательное. И все тебе поддакивают: да, это наше солнце. Потому что все так же стоят и смотрят вслепую.

А стоит чуть приоткрыть глаза?

Ты видишь уже золотую полосу, которая обжигает сетчатку, и тоже думаешь: вот солнце. Вот оно, настоящее. Не пятно и не тухлого цвета. Солнце — это золотая полоса.

Стоит же осмелится и распахнуть глаза во всю ширь, и тебе открывается, что солнце не одно существует в мире, есть еще небо, облака, земля, деревья, простор, воздух. Можно задохнуться от великолепия.

Интересно, подумал Бурдюков, какая реальность в этом случае самая реальная? Та, в которой я нахожусь сейчас, или та, которая откроется позже? Или та, которая придет со смертью? Бурдюков обнаружил вдруг, что совершенно равнодушен к небытию. Возможно, это лишь по-новому распахнутые глаза.

Он посмотрел на Максима Андреевича.

— Да, — сказал он, — я иду тоже.

— Замечательно, — сказал доктор и подкинул рюкзак к ногам сидящих. — Разбирайте. Это форма охранников.

Блондин сорвал клапан с горловины. На свет появились серые штаны и серые рубашки с коротким рукавом.

— Саня. Василий. Сергей.

Комплекты разошлись по рукам. Новоиспеченная боевая группа принялась переодеваться.

Бурдюков отошел в сторону. Может и нет у него ничего между ног, а все равно даже пустоту выставлять напоказ он стыдился.

Штаны были на резинках — обжали в поясе, под коленями и в щиколотках. Рубашка обтянула торс.

Когда они вчетвером выстроились перед Максимом Андреевичем, Бурдюкову подумалось, что теперь они точно являются копиями друг друга. Только Василий был полноват, а тезка был самым высоким. Впрочем, вряд ли так было на самом деле.