Андрей Кокоулин - Силы сопротивления

Тох-тох-тох! — заработала очередью винтовка Василия, и охранника отбросило вбок, к углу, по серой рубашке растеклось темное пятно. Заискрил свет. Раненый как-то нелепо выбросил руку вверх, словно намеревался забраться на стену.

Бурдюков наконец попал тоже. На стене осталась неопрятная клякса, а сам охранник мешком свалился на пол.

— Не стоим, не стоим! — прикрикнул Максим Андреевич, добираясь до пульта. — Перышкин, Лозовский, ваш выход.

Бурдюков почему-то стал ощущать себя рывками. Ему казалось, он то пропадает, то проявляется обратно, перемещаясь в пространстве. Вдох-выдох. Свет-тьма. Есть створки, нет створок. Грязный коридор, чистый коридор.

И три охранника.

Может, это реальность стала сбоить? Бурдюков в курсе ее фокусов.

Тух-тух! Тох-тох-тох!

Запахло кислым. Бурдюков ощутил железистый привкус во рту — оказалось, до крови прикусил губу. Вопрос был только в том, действительно он прикусил губу или программа в его голове скомпилировала такое, подходящее к ситуации ощущение.

Он же не человек!

Бурдюков заорал и, приложив пластиковый приклад к плечу, одну за другой вогнал в серую фигуру у барьера справа две пули. За себя! За Магду! Есть охранник, нет охранника. Где еще один?

За Магду! За себя! Тух! Тох!

— Круто, да? Круто? — приплясывал рядом Перышкин. — Мы — силы сопротивления! Мы всех освободим!

В воздухе таяли сизые дымки. Кривя рот, вертел головой Василий. Тезка, бледный, даже зеленоватый, держал винтовку дулом в пол.

— Бурдюков, экономь патроны! — крикнул Максим Андреевич. — Возьми мой пистолет. Тут еще пол-обоймы.

Бурдюков едва не уронил переданное оружие.

— Куда его?

— За пояс пока засунь. Лозовский, Перышкин, остаетесь здесь. Держите коридор, ясно?

Саня, улыбаясь до ушей, кивнул.

— А долго держать?

— Как сможете.

— Трупы куда? — спросил более приземленный блондин, где-то потерявший свои рыжие усы.

— Мешают? — спросил Максим Андреевич.

Тезка неопределенно пожал плечами.

— Ну, не знаю, можете у дверей сгрузить, — предложил доктор. — Будут дополнительной баррикадой. Все, мы в зал.

Хлопнув Бурдюкова по плечу, чтобы шел за ним, Максим Андреевич подступил к створкам.

— Здесь находится дежурная смена, — сказал он, медля с карточкой ключа. — Когда-то было четыре человека, сейчас, наверное, двое. Или один.

— И охранник, — сказал Василий.

— Да, — кивнул Максим Андреевич, — охранника можете сразу валить. Сменщика — совсем не обязательно.

— Ясно.

— Открываю.

Бурдюков, обернувшись, увидел, как ерзает, обустраиваясь на полу, Перышкин, отпихивает подошвой ботинка какую-то желтую пластиковую картинку. Тезка сидел у трупа в конце коридора. То ли решал, как его положить, то ли вообще задумался о бренности жизни. Своей ли, чужой, не известно.

Глупо их жалеть, подумал Бурдюков об охранниках, они нас не жалели. Возможно, похохатывали с нас, придурков, когда мы стройными рядами шли, чтобы рассесться по рабочим креслам. Смешно же, идиот с иллюзией в голове идет. Кажется идиоту, что он, отработав свои часы, придет домой, к жене, обнимет Светлану-Ирину-Магду, потискает за грудь…

— Не спи, — толкнул Бурдюкова доктор.

Пискнул замок.

Створки разошлись, и Максим Андреевич быстрым шагом вступил в зал.

— Где стреляли? — деловито поинтересовался он.

Зал был просторный. Белый в желтых квадратах пол, выпуклый потолок, две стены — в панелях и табло, по которым, сменяясь, бежали зеленые и красные числа и скользили кадры видеокамер. Кофейный автомат.

И большая многоугольная «гайка» пульта в центре.

Из-за нее-то и выглянули две головы, а потом вытянулись две мужских фигуры.

— Мы думали, это в коридоре.

По фигуре в серой форме охранника Бурдюков и Василий выстрелили почти одновременно, расходуя бесценный боезапас.

Тох-тох-тох.

Охранника перекинуло через пульт. Второй человек, круглолицый, в сине-белом комбинезоне, вскрикнув, поднял руки.

— Вы кто?

— Силы сопротивления, — сказал Бурдюков.

— Кто?

— Не важно, — сказал Максим Андреевич.

Через боковой проем он забрался в центр «гайки» и усадил оставшегося в живых дежурного в кресло.

— Отключай энергозащиту.

— Чего? — не понял человек в комбинезоне.

— Энергозащиту рабочих залов.

— Вы что? Это не положено.

— Ну да, — Максим Андреевич дал дежурному подзатыльник. — Живо! Или вон мои ребята тебе объяснят.

— Мы можем, — с усмешкой сказал Василий, — мы сами оттуда, не совсем люди. Три месяца — тело, девять месяцев — мозг.

Дежурный открыл рот.

— Но как же…

— Отключай, — навис Максим Андреевич.

Бурдюков подошел ближе.

— Тут всего-то… я быстро…

Человек в комбинезоне, испугавшись, дрожащими пальцами нажал несколько клавиш. Одна из панелей на стене замигала. Раздался тревожный звон.

— Здесь сигнализация, — сказал дежурный, — это не я, она автоматически.

— Я знаю, — кивнул Максим Андреевич. — Ты свободен.

— Да?

Доктор развернул кресло с человеком к себе.

— Знаешь, что я скажу тебе? Вы все здесь идиоты. Мы перестреляли охрану, будто мишени в тире. Потому что у них в мозгах не укладывалось, как на них может кто-то напасть. Я украл четыре винтовки, и кто хватился? Никто! Всем на все наплевать! Все считают себя умными и не любят шевелиться. Я вообще думаю, что это не только у наших подопечных симуляционная программа работает, а у всех вокруг!

Максим Андреевич наклонился, пристально глядя дежурному в глаза.

— Ты разве не видишь, что все здесь сгнило?

— Н-нет, — неуверенно ответил тот.

— Придурок! — Максим Андреевич визгливо рассмеялся, даже на мгновение присел на корточки. — Ох, боже мой! Какой был проект! Какое величие! Все похерили, все слили в унитаз. Ладно, Бурдюков, — обернулся он, — освободи этого человека.

— Освободить?

Дежурный побледнел.

— Не надо.

Сухо щелкнул спусковой крючок.

— Тьфу ты! — рассердился Максим Андреевич, когда выстрела не последовало. — Сергей, ты что, весь магазин уже расстрелял?

— Наверное, — сказал Бурдюков.

Доктор вырвал винтовку из его рук.

— Давай пистолетом.

Человек в кресле зажмурился, когда Бурдюков приставил ствол к его голове. Показалось вдруг, что он похож на брата, на Виктора.

— Стреляй! — потребовал Максим Андреевич.

— А вдруг у него семья? — спросил Бурдюков.

— И что?

— Он же сделал, что вам необходимо.

— Чем больше трупов, тем светлее в мозгах! — закричал Максим Андреевич. — Это не обсуждается. Стреляй!

— У меня сын, — сказал человек, сжимаясь в кресле.

Бурдюков опустил руку.

— У него сын, — сказал он. — Семья.

— Придурок! — заорал Максим Андреевич. — А твои родственники? Тридцать тысяч человек на одно лицо. Сила!