Гарий Немченко - Отец

Ребята-монтажники эту собаку из Темиртау привезли, из последней своей командировки. Там у них такая история: поставили подъемник для оборудования, и площадка его оказалась всего на шестьдесят сантиметров ниже крыши… Кому-то надо постоянно наверху торчать, чтобы нажимать на кнопку, а как ты там, если затишка никакого, а дело в середине зимы, холода страшные. Мучались они, мучались, а потом один и говорит: а дайте я. Только мне спальный мешок нужен. Ну, и, конечно, насчет прогрессивки. Спальный мешок ему выдали, прогрессивку пообещали твердо, оделся он потеплей и полез на верхотуру. Расстелил на площадке мешок, залез в него, да так чуть ли не месяц и пролежал, как Емеля на печке. Ну, если я скажу, что это Гриша Нехаев, все монтажники небось в один голос заявят, что ничего удивительного, дело это ему хорошо знакомое, лежать на боку — чуть ли не основное его занятие. И тут он, что называется, дорвался, отвел душу. Обленился до того, что обедать не слезал, требовал, чтобы котелок с горячим ему наверх подавали. Высунется из мешка, словно улитка, поест — и обратно. Храпит себе, что и внизу слыхать! Надо кнопку нажать — сперва дергают за веревочку, которая привязана к мешку… Гриша и глаз не откроет, ткнет пальцем, и спит себе дальше, сны смотрит. Другой раз разоспится так, что по пять минут дергают — и никакого толку. Стали бояться, что чего доброго стащат еще Гришу с площадки, и тогда инженер по тэбэ [4] Тэбэ — техника безопасности. велел Гришин мешок петлями прикрепить к специальным скобам, а самому Грише приказал обвязаться веревкой и зацепиться карабином за крюк.

И так Грише эта его работа понравилась, до того он вошел во вкус, что, спустившись на землю наконец, продолжал теперь сутками спать и в общежитии, где квартировали монтажники. Прогрессивку свою он получил, чувствовал себя герой героем, а потому решил, что может теперь и отдохнуть, и крепко загулял.

Командировка — дело такое, что, глядя на одного, и другим недолго втянуться, и потому начальник участка Пароконный серьезно поговорил со своими хлопцами, чтобы с Гришей на это время никто компании не водил. Оно и до этого охотников на дружбу с ним было мало — он, когда выпьет, становится хуже этого самого. А теперь остался он и совсем один, сделал вид, что смертельно обиделся, а на следующий вечер увидели, как он, пошатываясь, бредет по коридору, а рядом с ним, заплетаясь ногами и неловко поводя головою из стороны в сторону, семенит черная с белыми пятнами дворняжка.

Первого же встречного Гриша остановил и с вызовом сказал, кивнув на кобелька под ногами:

— Видал? Дружок мой. А что, законно, тоже алкаш, с ним теперь на пару…

А следующий, кого Гриша встретил, был начальник участка Пароконный…

Если коротко, то наутро Гриша умолял оставить его в Темиртау хотя бы до тех пор, пока у него сойдет синяк под глазом, но никто его и слушать не стал, отправили домой самолетом. Собаку взял себе Пароконный, но что ты тут будешь делать: кличка Алкаш уже успела к ней прицепиться, так и стали звать пса.

Командировка — дело веселое, в общем-то, до поры, а тут уже по дому начали скучать, и пес был для монтажников как находка: вечерами и учили его, кто чему, и, как могли, баловали. Собачонок оказался смышленый, на лету схватывал не только колбасу, и вскоре все к нему так привязались, что о том, куда девать собаку, в конце командировки двух мнений просто и быть не могло: ясно, что пес вместе со всеми должен был лететь в Сталегорск, на Авдеевку.

На конверторном, в городке у монтажников, сколотили ему хорошую будку, покрасили, и стал он в ней жить, прямо-таки сказать, припеваючи.

Утром ему из дома косточку несут, днем вместе с собою зовут в столовую…

Надо сказать, что монтажники, особенно когда вместе, могут себе и что-нибудь такое, что уже слегка через край, позволить: а как же, мол, знай наших! Так и тут. Бригада сидит за столиком, лясы точит, а в очереди — собака. Под ногами у чужих чин чином подвигается себе вперед, на ребят поглядывает. Перед самыми мармитами морду задерет: ав-ав!.. И все теперь как бы между прочим поднимаются, становятся теперь вслед за ней — обычное, мол, дело!

Потом кто-нибудь громко спрашивает:

— А тебе, Алкаш, что взять?

Пес опять задирает морду: ав-ав!..

— Два шницеля! — говорит монтажник. А сам опять вниз: — Что ты там еще?

Пес опять тявкнет, а этот — подавальщице:

— Просит, чтобы мяса побольше… Прошлый раз, говорит, брал — один хлеб!

Первое время, когда в очереди, где-то под мармитом, раздавался вдруг лай, подавальщицы взвизгивали и роняли тарелки, некоторые пробовали с монтажниками скандалить, но, когда их такая толпа, какой спор? Только и того, что в конце концов запретили им кормить собаку со столовской вилки, и тогда ребята скинулись на серебряную, которую Алкаш, когда впереди всех торопился в столовую, торжественно нес в зубах…

На чужих в городке у монтажников пес не бросался, но сопровождал всюду, за всяким следил неотступно и заливался лаем только тогда, если из городка хотели что-нибудь вынести. Корреспондента, которому, перед тем как повести его на конверторный, дали монтажную каску, он однажды не выпускал из ворот до тех пор, пока тот не передал каску кому-то из прорабов. Иногда пса брали на главный корпус или еще куда, оставляли подежурить около баллонов с кислородом или около шлангов, и не было сторожа надежней, а после того, как во вторую смену прибежавший на лай инструментальщик спугнул у дверей склада двух чужих с ломиками, о собаке вообще начали легенды рассказывать. Одни из них, наверное, имели под собой какую-то почву, зато другие уже были явно из области фантастики. Уверяли, например, что если перед ответственным подъемом на главном корпусе туда прибегал пес и ложился неподалеку, то все, надо шабашить, потому что дела не будет. По этой причине монтажники, говорят, трижды откладывали стыковку «груши» и опорного кольца, пока не обнаружили наконец, что собаку, оказывается, пытались прикормить эти кроты-бетонщики, которые работали рядом, и умный пес, конечно, ничего у них не брал, но из любопытства все-таки прибегал… Правда, кто станет ручаться, что все так и было, разве мало найдется у монтажников других причин, тех самых, которые на стройке так любят называть объективными?

Иногда кто-нибудь из руководства, услышав, как разговаривают с собакой, спрашивал, откуда у нее такое странное имя, и тогда начальник монтажников Шумаченко поругивал Пароконного: что это, в самом деле, не могли придумать чего-нибудь поумней. Как только кто услышит, так расспросы!..

Иногда воспитательную работу в городке у монтажников пробовал провести Травушкин. Подзывал к себе собаку, давал ей сахар, поглаживал и, поглядывая на монтажников, громко говорил: