Дэвид Митчелл - Под знаком черного лебедя [= Лужок черного лебедя]

Людей всегда хоронят лицом на запад, чтобы они, когда протрубят трубы Страшного суда, встали, выкарабкались на поверхность и пошли прямо на запад, к трону Иисуса, где их будут судить. Если ты в Лужке Черного Лебедя, то выходит, что трон будет в Аберистуите. А вот самоубийц хоронят лицом на север. Им сроду не найти трон Иисуса, потому что мертвые ходят только по прямой. Они все окажутся в Джон-О’Гротсе. Аберистуит не самое интересное место в мире, но папа говорит, что Джон-О’Гротс – всего лишь кучка домов там, где в Шотландии кончается вообще вся Шотландия и ничего не остается.

По-моему, лучше совсем никакого бога, чем бог, который делает такое с людьми.

На случай если «призраки» за мной следят, я бросился на землю и перекатился, как заправский спецназовец. Но на кладбище при церкви Святого Гавриила никого не было. Звонари еще репетировали. Когда стоишь вплотную, колокола на самом деле не звонят, а плям-кают, тыркают, баммммают и еще делают «баЛУУУ-Ум». Наступила и прошла четверть девятого. Поднялся ветерок, и две гигантские сосны заскрипели костями. Полдевятого. Колокола замолкли, уже насовсем. Тишина поначалу звенит так же громко, как сам звон. Завтра суббота, но, если я через час или около того не попаду домой, начнется: «Сколько сейчас времени, по-твоему?» Из церкви вышли звонари, на ходу обсуждая какого-то Малькольма, который ушел в мунисты и последний раз его видели, когда он раздавал цветы в Ковентри. Звонари пролезли через «покойницкие ворота», и голоса их затихли в направлении «Черного лебедя».

Я заметил мальчишку – он сидел на кладбищенской стене. Для Плуто Ноука слишком мал ростом. Для Гранта Бёрча, Гилберта Свинъярда или Пита Редмарли – хиловат. Я подкрался к нему бесшумно, как ниндзя. На нем была армейская бейсболка козырьком назад, как носит Ник Юэн.

Я так и знал, что Ник Юэн в «призраках».

– Ник, привет!

Но это был Дин Дуран – он заорал: «ААААА!!!» – и свалился со стены.

Дуран выскочил из зарослей крапивы, яростно почесывая руки, ноги и шею.

– Чертовы жгучки жгутся как черти! – Дуран знал, что выглядит идиотом, и потому не стал изображать сильно крутого. – Что ты тут делаешь?

– А ты что тут делаешь?

– Ну, я эту… записку получил. Приглашение вступить… – Когда Дуран думает, это всегда очень заметно. – Э. А ты что, «призрак»?

– Нет. Я думал, что ты «призрак».

– А эта записка, что у меня в пенале?

Он расправил смятую записку – точно такую же, как у меня.

Дуран правильно разгадал мое смятение:

– Ты тоже получил?

– Угу.

Эта новость меня смутила, разочаровала и обеспокоила. Смутила, потому что Дуран явно не годится в «призраки». Разочаровала, потому что «призраком» быть вовсе не круто, если таких лузеров, как Дуран, тоже принимают. Обеспокоила, потому что все это очень уж походило на розыгрыш.

Дуран ухмыльнулся:

– Круто! – (Я оттащил его к стене.) – Круто, что «призраки» позвали нас обоих, вместе типа.

– Угу. Классно, – сказал я.

– Наверно, они поняли, что мы с тобой прирожденная команда. Как Старски и Хатч.

– Угу. – Я заозирался, подозревая, что где-то здесь прячется Уилкокс.

– Или как Торвилл и Дин. Я знаю, ты всегда мечтал надеть юбочку в блестках.

– Очень смешно, блин.

Из уха Луны выплывала, сияя, Венера.

– Думаешь, они по правде придут? – спросил Дуран.

– Ну они же нас вызвали сюда, скажешь – нет?

Из ряда домиков, что при церкви, донеслись звуки трубы.

– Да, но… а вдруг нас кто-то решил разыграть?

Может быть, то, что нас заставляют ждать, – часть испытания. «Если Дуран уйдет, ты будешь выглядеть более достойным кандидатом в „призраки“», – шепнул Глист.

– Ну иди домой, раз ты так думаешь.

– Нет, я так не думаю. Я просто… Смотри! Падучая звезда!

– Где?

– Вон там!

– Не-а. – Ничего такого, о чем узнают из книг, Дуран не знает. – Это спутник. Он не сгорает. Видишь? Летит себе по прямой. Может, это как раз тот «Скайлэб», который теряет высоту. Никто не знает, куда он упадет.

– Но как…

– Чшшш!

На кладбище есть сильно заросший угол, где под кривой омелой сложены разбитые могильные камни. Оттуда совершенно точно слышались голоса. А теперь еще и табачным дымом потянуло. Дуран потащился за мной, спрашивая: «Что такое?» (Боже, какой он все-таки дебил временами.) Я пригнулся, чтобы влезть под свод темно-зеленых листьев. На штабеле старых надгробий сидел Плуто Ноук, на стопке черепицы с крыши – Грант Бёрч, еще на чем-то – Джон Тьюки. О, если бы можно было дать им понять, что это я их заметил, а не Дуран!

Говорить «привет» крутым ребятам – это по-педиковски, так что я только сказал «Эй».

Плуто Ноук, Повелитель призраков, кивнул в ответ.

– Ой! – Дуран нагнулся и влетел лицом прямо мне в задницу, так что я споткнулся и полетел вперед. – Сорьки, Джейс.

– Не говори «сорьки», – сказал я Дурану.

– Так, значит, правила вы знаете. – Грант Бёрч сплюнул. – Тебя подсаживают на эту стену и дают пятнадцать минут, чтоб пересечь шесть задних дворов. Как тока справишься, беги на общинный луг. Свинъярд и Редмарли будут ждать под дубом. Успеешь – добро пожаловать в «Призраки». Опоздаешь или вовсе не придешь – ты не «призрак», и тебе им вовек не бывать.

Мы с Дураном кивнули.

– А если вас поймают, вы не «призраки», – добавил Джон Тьюки.

– И еще, – Грант Бёрч предостерегающе выставил палец, – и еще, если вас поймают, вы сроду не слыхали про «призраков».

Я наплевал на свои нервы и Вешателя и спросил:

– Какие еще «призраки»?

Плуто Ноукс одобрительно фыркнул.

Омела вздрогнула, и часы на колокольне Святого Гавриила пробили без четверти девять.

– На старт! – Грант Бёрч поглядел на нас с Дураном. – Кто первый?

– Я, – сказал я, даже не поглядев на Дурана. – Я не сдрейфлю.

Задний двор первого дома оказался болотом триффидных сорняков. Сидя верхом на стене, я кинул прощальный взгляд на четверых оставшихся на кладбище, перебросил через стену вторую ногу и плюхнулся в высокую траву. «Все ушли», – ясно говорил дом. Темные окна, полуоторванная водосточная труба, обвисшие сетчатые занавески. Все равно я крался пригибаясь. Вдруг какой-нибудь скваттер следит из окна, выключив свет. С луком и стрелами. (Вот разница между мной и Дураном. Дуран бы расхаживал тут как у себя дома. Он никогда не думает про снайперов.) Я залез на сливу, растущую у следующей стены.

Прямо над головой зашуршал плащ.

Идиот. Это просто ветер теребит пластиковый пакет, зацепившийся за ветку. Опять послышалась труба – теперь совсем рядом. Я соскользнул с узловатой ветки и задержался, балансируя, на верху стены. Пока все было просто. Даже проще простого – в следующем саду стоял бак с соляркой, и его плоская крыша, всего лишь в футе подо мной, пряталась за угольно-синими хвойными ветвями.