Дэвид Митчелл - Под знаком черного лебедя [= Лужок черного лебедя]

В течение одной ужасной секунды я думал, что Эльфесса каким-то образом сунула серьги на место.

– Я не позволю ни вам, ни кому другому рыться в моей сумке.

Эльфесса была крепким орешком. Эта битва еще могла повернуться и в ее пользу.

– А ваши родители знают, что вы воруете в магазинах? – спросила мама у Прыща и Трески. – Что они скажут после звонка из полиции?

От Прыща и Трески даже запахло виною.

– Мы собирались заплатить. – Эльфесса сделала первую ошибку.

– Заплатить за что? – коварно улыбнулась мама.

– Вы ничего не докажете, если не поймали нас на выходе из магазина! У моего отца отличные адвокаты.

– В самом деле? У меня тоже, – радостно ответила мама. – У меня есть два свидетеля, которые видели, как вы пытались покинуть магазин.

Эльфесса решительно подошла к маме – мне показалось, что она хочет ее ударить.

– ДАЙТЕ МНЕ КЛЮЧ ИЛИ ПОЖАЛЕЕТЕ!

– Неужели вы до сих пор не поняли, что я вас совершенно не боюсь?

Я и не знал, что мама может быть такой пуленепробиваемой.

– Пожалуйста, – на лице Прыща заблестели слезы, – ну пожалуйста, я…

– В таком случае, – отрезала Эльфесса, – представьте себе, что будет, если я сейчас возьму какую-нибудь из этих говенных статуэток и ею проломлю дорогу…

«Давай», – кивнула мне мама.

От вспышки все три девицы подпрыгнули.

Фотография с жужжанием выехала из поляроида. Я взял ее за уголок и помахал, чтобы высохла. Потом сделал еще один снимок для ровного счета.

– Что это он себе позволяет? – Эльфесса начала сдавать позиции.

– На следующей неделе я с этими фотографиями в паре с полицейским обойду все школы в городе. Начиная с Челтнемского колледжа для девочек.

Треска взвыла в отчаянии.

– Директрисы школ всегда идут навстречу в таких делах. Лучше изгнать одну-другую паршивую овцу, чем допустить, чтобы о твоей школе пошла дурная слава в газетах. Их можно понять.

– Офелия… – Голос Прыща был тихим, как у котенка. – Ну давай просто…

– «Офелия»! – Мама явно наслаждалась. – Какое красивое, редкое имя.

Эльфессе – Офелии отрезали все пути к отступлению.

– Или, – мама позвенела ключами, – вы сейчас вывернете сумочки и карманы и вернете мой товар. Скажете мне, как вас зовут, в каких школах вы учитесь и где живете. И номера телефонов. Да, у вас будут неприятности. Да, я сообщу в ваши школы. Но я не буду преследовать вас по суду и не впутаю в дело полицию.

Три девицы смотрели в пол.

– Но выбирать вы должны сейчас.

Никто не пошевелился.

– Как пожелаете. Агнес, позвони, пожалуйста, констеблю Мортону. Скажи ему, чтобы приготовил камеры для трех воровок.

Прыщ положила на прилавок тибетский амулет. Слезы струились по напудренным изрытым щекам.

– Я только первый раз…

– Советую тщательнее выбирать друзей.

Мама взглянула на Треску.

Треска дрожащими руками извлекла датское пресс-папье.

Мама повернулась к живой Офелии:

– Если не ошибаюсь, шекспировская Офелия очень плохо кончила?

– Ты просто потрясающе разобралась с этими девчонками!

Мы с мамой спешили вдоль Регентова пассажа, стараясь не опоздать на «Огненные колесницы».

– Подумать только! – Мамины туфли колотили по сверкающему мрамору: «Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе!» – Безобидная старушка вроде меня – и «потрясающе» справилась с тремя балованными Поллианнами.

На самом деле мама была дико довольна.

– Джейсон, это ты их первым заметил. Старина Орлиный Глаз. Будь я шерифом, выплатила бы тебе награду.

– Попкорн и «севен-ап», если можно.

– Пожалуй, это я могу обещать.

Каждый человек – змеиное гнездо потребностей. Смутный голод, острый голод, голод как бездонная бочка, голод по мимолетной удаче, голод по вещам, которые можно взять в руки, и потребность в вещах, которые не ухватишь руками. Об этом знают рекламщики. Знают магазины. Особенно в торговых пассажах. Магазины оглушают. У нас есть то, что вам надо! У нас есть то, что вам надо! У нас есть то, что вам надо! Но, спеша по Регентову пассажу, я понял, что есть еще одна потребность – настолько на виду, что ее обычно не замечают. Надо, чтобы мама и ребенок друг другу нравились. Это не любовь, я про другое. Надо, чтобы они друг другу нравились.

– Замечательно. – Мама вздохнула и полезла за противосолнечными очками.

Очередь на «Огненные колесницы» вилась по ступенькам кинотеатра и дальше по улице, мимо восьми или десяти лавок. Сеанс начинался через тринадцать минут. Впереди нас было девяносто или сто человек. Дети, в основном компаниями по двое-трое-четверо. Несколько пенсионеров. Несколько парочек. Единственным мальчиком, стоящим в очереди с мамой, был я. О, если б только это не так бросалось в глаза!

– Джейсон, так ты все-таки хочешь в туалет?

Стоящий впереди жирный козел с обвисшими веками оглянулся на нас и ухмыльнулся.

– Нет! – почти огрызнулся я.

(Какое счастье, что в Челтнеме никто меня не знает. Два года назад Росс Уилкокс и Гэри Дрейк заметили Флойда Чейсли с мамой у мальвернского кинотеатра в очереди на «Девушку Грегори». Они до сих пор смешивают его с дерьмом.)

– Не смей со мной так разговаривать! Я сказала, чтобы ты сходил в магазине!

Хорошее настроение хрупко, как яичная скорлупа.

– Да не хочу я!

Большой автобус пророкотал мимо, придав воздуху вкус карандашей.

– Если тебе стыдно показаться со мной на людях, так и скажи! – Мама и Джулия иногда попадают в яблочко, которого я до тех пор даже и не замечал. – Мы сбережем друг другу время и нервы.

– Нет! – (Дело не в том, что мне «стыдно». Ну, в каком-то смысле да. Но не потому, что это – моя мама, а просто потому, что она – мама. Теперь мне стало стыдно, что мне стыдно.) – Нет.

Плохое настроение хрупко, как кирпичи.

Стоящий впереди жирный козел с обвисшими веками впитывал каждое слово.

Я уныло снял джемпер и завязал его рукава на талии. Очередь прошаркала немного вперед, и мы оказались у витрины туристического агентства. Там за столом сидела девушка одних лет с Джулией. От нехватки солнечных лучей ее лицо стало бледным и прыщавым. Вот что бывает с теми, кто недостаточно хорошо учится. На окне был прилеплен плакат: «Выиграйте самый памятный отпуск в своей жизни!» Восторженная мама, кормилец семьи – папа, гламурная кошечка – старшая сестра и всклокоченный брат выстроились на фоне Улуру, Тадж-Махала, флоридского Диснейленда.

– Мама, а следующим летом мы опять куда-нибудь поедем всей семьей?

– Поживем – увидим.

Мне не было видно выражения маминых глаз из-за темных очков.

– Что увидим? – подначил меня Нерожденный Близнец.

– Год еще надо прожить. Джулия собиралась поехать этим, «Еврорейлом», или как его там.

– «Интеррейл».

– Но ты ведь собирался со своими школьными друзьями покататься на лыжах? Джулия прекрасно провела время в Германии, когда ездила по обмену.