Стефан Мерил Блок - Оливер Лавинг

Возле двери ее дома мистер Авалон вручил Ребекке CD-диск.

– Послушай четвертую песню, «Historia de un amor» . Для нее нужен большой диапазон, виртуозное исполнение. Я никогда не мог найти певицу, достойную исполнить эту песню на концерте. Но, кажется, теперь нашел. – И мистер Авалон подмигнул ей.

В тот вечер Ребекка много раз прослушала песню, а на следующий день на репетиции спела ее а капелла. Даже когда она прикрывала глаза, чтобы выдать высокие ноты, она видела, что все слушатели сидят с раскрытыми ртами. А еще она видела, с какой радостью, чуть подавшись вперед, наблюдает за ней мистер Авалон. Могло ли что-то в мире принести больше счастья, чем одобрительное внимание мистера Авалона? Он тянулся к ее голосу, как домашнее растение к окну, словно легкие Ребекки источали некую животворящую субстанцию. По окончании репетиции мистер Авалон ухватил ее за блузку.

– Это было восхитительно, – сказал он. – Ты необыкновенное создание.

– Спасибо, – сказала Ребекка.

– Но, знаешь, вчера я беспокоился о тебе. У меня для тебя кое-что есть, но передать это здесь я не могу.

Ребекка склонила голову набок. Слова, которые затем произнес мистер Авалон, ударили ей в кровоток, расползаясь по ней восторгом, словно болезнь, словно инфекция.

– Не хочу, чтобы другие ребята завидовали. Сейчас мне надо заполнить кое-какие бумажки. Встретимся у школы минут через пятнадцать?

Более трезвая, чем накануне, Ребекка поджидала мистера Авалона на школьной парковке. И именно тогда, сидя на раскаленном гриле скамейки и пытаясь принять позу искушенной жизнью женщины, Ребекка увидела его в первый раз – молодого человека, подошедшего к мистеру Авалону, который как раз вышел из школы с портфелем наперевес.

Этот парень приблизился к учителю так, словно они должны обняться или, по меньшей мере, пожать друг другу руки, но ни того ни другого не произошло. Между Ребеккой и беседующими мужчинами лежал бурый клочок двора, и ей трудно было что-то понять про этого незнакомого человека. Он держался по-юношески нахально, но мальчишеское лицо под бритым черепом не вязалось с его манерами. Ребекка не смогла расслышать ни слова, но по тому, как были напряжены их плечи, как подергивался мистер Авалон, словно порываясь уйти, можно было догадаться, что беседа не из приятных.

– Бывший ученик, – объяснил мистер Авалон, когда наконец подошел к Ребекке. – Забежал повидаться.

– А-а, – ответила Ребекка и вновь скользнула взглядом по этому бывшему ученику , который не двинулся с места. Он просто стоял и смотрел, как мистер Авалон разговаривает с Ребеккой. С облегчением она забралась на прохладное кожаное сиденье старомодного «кадиллака». В неловком молчании они доехали до дома мистера Авалона, и тогда Ребекка почувствовала замешательство. Она видела, как ее отец подавал себя миру – как веселого, щедрого, внимательного человека, – но дома он, казалось, снимал это обличье вместе с костюмом. Дома отец страдал от «нервов». «Нервами» он называл минное поле своего характера, где неверный шаг в любом направлении влек за собой взрыв. Любое слово Ребекки могло завести отца, и часом позже она уже заклеивала очередную ссадину, в то время как мать убеждала ее попросить прощения.

Однако мистер Авалон оказался прямой противоположностью: в своем захламленном мексиканском домике он стал еще добрее.

– Итак! – Мистер Авалон хлопнул в ладоши. – Готова к сюрпризу?

Сюрприз ждал ее в маленьком сарайчике – дощато-асбестовой постройке во дворе. Как только мистер Авалон открыл дверь, сюрприз выпрыгнул наружу.

– Как?.. – У Ребекки перехватило дыхание.

Как мистер Авалон догадался, о чем она мечтала с девяти лет? Черный шерстяной комочек, резвящийся щенок, двенадцать дюймов умиления – все это теперь принадлежало ей. Она подхватила повизгивающего песика, прижала его к лицу. У нее возникла мысль, одновременно чудесная и ужасная: не все взрослые такие, как ее родители. Проще было поверить в мир, где каждый прятал свои секреты, скрывал синяки, смывал джином воспоминание о матери, спящей в собственной рвоте. Как грустно думать, что она могла бы родиться дочерью мистера Авалона, что с таким отцом у нее была бы совсем другая жизнь.

– О боже, я сделал что-то не то? Почему ты плачешь?

Ребекка закусила губу и покачала головой:

– Ее придется держать здесь. Мои родители ни за что не разрешат взять ее домой.

– Конечно, мы так и сделаем. Ты сможешь навещать ее каждый день. Позаботься только об одном – как ее назвать.

Следующие недели были очень счастливыми. Каждый день после репетиции Ребекка навещала мистера Авалона и Эдвину, ужинала полуфабрикатами, после чего учитель помогал ей с уроками, заданиями по сценическому искусству и прочим. Что же до оплаты, то, прощаясь, мистер Авалон только похлопывал себя по щетине, и Ребекка слегка чмокала его в щеку. Когда закончилась первая четверть, оценки Ребекки не вызывали у отца его обычного припадка «нервов».

Она пока не рассказывала мистеру Авалону про своих родителей, но порой, когда они вдвоем склонялись над учебником геометрии, он проводил пальцем по вздутому, как шарик, синяку на ее плече, и глаза его увлажнялись. Она не смогла бы ничего объяснить, и была рада, что мистер Авалон не допытывается. Но однажды, когда мистер Авалон вез Ребекку к себе домой, он казался не в духе, словно отец, когда тот переступал порог их дома. Когда она спросила, как прошел день, учитель лишь втянул в себя пахнущий кожей воздух «кадиллака» и поморщился, словно Ребекка только что пукнула.

– Зачем ты говорила с Оливером Лавингом? – спросил ее мистер Авалон позже за вечерней пиццей «пеперони».

– С Оливером?

Ей вспомнился добрый, ботанского вида мальчик, с которым она болтала перед уроками литературы; мальчик, робко коснувшийся ее руки в тот вечер, когда по приглашению его отца Ребекка пришла посмотреть на звездопад. По правде говоря, беседуя с Оливером, Ребекка часто думала о том, как добр к ней мистер Авалон и как она могла бы отплатить ему.

– Он кажется одиноким, но он очень милый.

– Не прикидывайся дурочкой. Я видел, что ты с ним вся… – И мистер Авалон преувеличенно изобразил девчоночьи кокетливые ужимки, откинув волосы назад и хихикнув. – Его семья совсем не такая, как у тебя или у меня. К твоему сведению, они и представить себе не могут, что значит быть такими, как мы с тобой.

Мистер Авалон теперь стоял и позой напоминал отца, когда в том готовился мрачный взрыв.

– Чтобы быть особенным, надо быть надломленным. Такова сделка. Такой мальчик, как Оливер, этого не поймет.

Ребекка так боялась утратить внимание мистера Авалона, что не стала спрашивать «Почему?». Она сокрушенно кивнула.