Адам Силвера - Что, если это мы

— Проблемы с сердцем, — говорит Саманта таким голосом, будто ей трудно дышать. — Пришлось вызвать скорую.

— Где он? Что за больница?

— Пресвитерианская. Его родители уже в пути. Ты приедешь?

— Конечно.

То, что ей приходится о таком спрашивать, мгновенно заставляет меня почувствовать себя худшим лучшим другом на свете.

— Буду, как только смогу, — говорю я, уже направляясь к метро. Хадсон хватает сумку и выскакивает следом. Я нажимаю отбой. — У Дилана решило подурить сердце. Поеду к нему.

И да, я уже готов рыдать, потому что гребаный мир может устроить нам самое болезненное прощание.

— Куда?

— В Пресвитерианскую.

— Доберемся за двадцать минут. Даже за десять, если поезда не будут тупить.

— Нет. Я должен поехать… — Необязательно один, потому что один я быть не хочу, но Хадсон там точно не нужен. — Все нормально. Думаю, тебе лучше остаться.

— Но он и мой друг, — напоминает Хадсон.

— А мне он брат.

И это правда. Хадсон кивает.

— Напишу, как только что-то узнаю, — обещаю я, прежде чем слиться с толпой.

С Диланом все будет в порядке. Это же Дилан. Его ничего не берет. И все-таки представлять его в больничной палате почти физически больно. Он должен знать, что я там, если…

Нет.

Все будет в порядке. Все будет в порядке.

В одной станции от больницы поезд останавливается, потому что гребаное мироздание называется гребаным не просто так. Сохранять спокойствие становится все труднее. Дилан только недавно был у врача, который подтвердил, что сердечный приступ в его случае очень маловероятен. А значит, все будет хорошо. Это же Дилан. Просто…

Надо с кем-нибудь поговорить. Мы недалеко от станции, поэтому сеть уже ловит. Я открываю переписку с Артуром.

Дилан в больнице. Не знаю, что точно случилось, но что-то с сердцем. Боюсь до одури. Мы поругались пару дней назад, я наговорил ему ужасных вещей, потому что мудак. И теперь В УЖАСЕ. Никогда не воспринимал всерьез его проблемы с сердцем — а может, стоило. А еще боги общественного транспорта меня ненавидят, и мы опять застряли в гребаном подземелье. Не знаю, хочешь ли ты меня слышать, но ты единственный, с кем я сейчас готов говорить. Мне так стыдно, Артур. С днем рождения. Надеюсь, это сообщение не испортит тебе день.

Я нажимаю «Отправить».

И жду. Жду, ответит ли он, жду, когда тронется поезд.

Может, лучше пойти пешком. Выбраться из вагона и пойти прямо по шпалам. Буду отпугивать крыс фонариком.

Телефон вибрирует. Это Артур.

Вот дерьмо! ОК. С ним кто-то есть? Он ведь не один?

Самая пугающая мысль — что Дилан мог бы переживать все это в одиночестве, максимум с врачом или медсестрой. Слава богу, с ним сейчас близкий человек.

Нет, Саманта отвезла его в Пресвитерианскую больницу. И его родители уже в пути.

Я могу чем-то помочь? — спрашивает Артур.

Побудь на связи?

Конечно.

Пару минут мы оба молчим. Но я знаю, что, где бы Артур сейчас ни был, телефон у него в руке. Он на связи. Как и обещал.

А что случилось с Диланом? В смысле из-за чего вы поругались?

Я сказал ему, что все отношения рано или поздно заканчиваются.

Ты правда в это веришь?

Нет, конечно. Это вообще был ужасный разговор. Отношения заканчиваются, если в них замешан идиот. Мне правда очень жаль, Артур. Хотел бы я вернуться в прошлое и все изменить. С самого начала рассказать тебе, что я в летней школе с Хадсоном. Но клянусь, все, что я сказал в понедельник, — правда. Мы собирались просто поговорить.

Артур молчит. Я уверен, что он здесь, но хочу знать, что он думает.

Буду честен. С понедельника я снова общаюсь с Хадсоном и Харриет. Мы много лет дружили, и они оказались единственными, к кому я смог пойти после того, как разругался с тобой, Диланом и Самантой. Все это время я говорил им про тебя. А сегодня мы с Хадсоном внезапно остались вдвоем, я опять начал себя винить, и он попытался меня поцеловать. Но я сбежал, потому что мне нужен только ты.

Поезд трогается с места. Я набираю третье сообщение.

Мне не стыдно, что у меня есть бывший. Но стыдно, что я своими руками разрушил твое доверие. Надеюсь, ты мне веришь.

Поезд затормаживает на станции — и прямо перед тем, как двери открываются, телефон жужжит снова. Меня на секунду охватывает паника: Артур велит мне катиться к чертям; Саманта сообщает еще более ужасные новости.

Но это наконец что-то хорошее.

Я тебе верю, Бен.

Когда я вбегаю в зал ожидания, Саманта сидит в кресле, прислонившись затылком к стене.

— Саманта!

— Бен. — Она вскакивает и, хоть я этого и не заслуживаю, заключает меня в объятия.

Я оглядываюсь.

— Что случилось? Где его родители?

— Пошли за кофе.

— Какого хрена?! То есть Дилан тут уми…

— Он в порядке! В порядке. Ложная тревога. Просто паническая атака — правда, довольно паршивая. Мы узнали вот только что. Я хотела тебе написать, но… — Саманта делает глубокий вдох. — Мне нужна была минутка собраться. В жизни не забуду, как он перепугался, когда сердце начало частить…

Саманта принимается плакать, и я снова ее обнимаю. Мне прекрасно известно, о чем она говорит. Когда три года назад Дилана госпитализировали на ночь, я все локти себе сгрыз, что мне не разрешили остаться. Наутро прогулял школу и целый день тусил с ним в палате.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть. Но хорошо, что ты оказалась рядом. — Я неловко отступаю на шаг. — Спасибо, что позвонила.

— Не бери в голову. Я знаю, что у Дилана определенная репутация, а ты просто обо мне беспокоился.

— Он тебя не заслуживает, — отвечаю я с улыбкой.

— Разумеется, нет, — усмехается Саманта. — Хотя на следующие две недели он со мной застрял по-любому.

— Прости за ту сцену. Я правда болею за вас обоих, но во вторник… почувствовал себя окончательно ненужным.

— Да ты шутишь. Дилан тобой одержим! Серьезно, он говорит о тебе столько же, сколько я о нем родителям. Если что, этого ему знать не нужно. Я все-таки пытаюсь сохранять остатки самообладания.

Когда вы общаетесь с Артуром, самообладание выглядит чем-то из области научной фантастики. Но ведь у нас и нет столько времени, сколько у Дилана с Самантой. Интересно, как развивались бы наши отношения, живи Артур в Нью-Йорке.

— Я уверен, что у вас получится, — твердо говорю я. — Если это что-нибудь значит.

— Значит. И много.

Родители Дилана возвращаются с кофе, и мы минуту беседуем, прежде чем они первыми заходят в палату. Пока мы с Самантой ждем своей очереди, я рассказываю ей про почти-поцелуй с Хадсоном. Немного странно, что она узнает такие вещи раньше Дилана, но я решаю на это забить. Почему девушка моего лучшего друга не может быть и моим лучшим другом тоже? Мы же в любом случае общаемся все вместе.

Родители Дилана возвращаются, чтобы заполнить какие-то бумаги, и мы с Самантой встаем одновременно.