Аэ-Юнг - K-Pop. Love Story. На виду у миллионов

– Идем.

По дороге к лифту они проходят через кухню-гостиную, где за стаканчиком собрались остальные члены группы.

– Хо-хо! Влюбленная парочка! – выкрикивают одни, вызывая смех у остальных.

– Не подумайте чего, – отзывается Элис, в ужасе от того, что они допускают такие предположения. – Просто ваш приятель так меня ценит, что выводит на прогулку на поводке, как собаку-поводыря.

Кто-то хохочет, Хэсон толкает Осона локтем в бок и подмигивает, Чанмин с видимым удовольствием посмеивается над Соном.

– Так тебе и надо, Сон! Эта малышка будет крутить тобой как захочет весь месяц, вот увидишь! Мужайся!

Элис тоже смеется, но резко прерывается, заметив мрачный взгляд Хиджуна, направленный на нее. К счастью, двери лифта открываются, и она быстро заскакивает внутрь вслед за Соном.

– Почему?

Вопрос возникает из темноты и повисает в воздухе. Хиджун в комнате один. Вокруг ничего нет, только свет. Очень слабый поначалу. Кажется, вопрос доносится оттуда, но при этом Хиджун слышит свой собственный голос. И не помнит, чтобы это произносил.

Свет приближается, постепенно обретая форму. Это уже не свет, а сцена. На самом деле Хиджун не в комнате. Он помнит, как лег на свою кровать сразу после того, как Элис ушла с Соном. Остальные еще продолжали болтать, а он встал из-за стола: вдруг захотелось побыть одному. Но Хиджун не помнил, как выходил из дома. И все же он сейчас снаружи, в парке, на который выходят окна его комнаты. Ветер холодит его лицо. Впереди Элис идет рядом с Соном. Он хочет догнать их, чтобы не оставлять одних, ведь внезапно даже мысль об этом кажется ему невыносимой.

Сон наклоняется к Элис и шепчет ей на ухо что-то, а она в ответ только пожимает плечами. Тогда он вдруг берет ее за руку. Девушка чуть отступает, резко поворачивает голову к Сону, и длинные локоны колышутся, выбиваясь из-под шапки, которую пришлось надеть из-за холода.

– Что ты делаешь? – слышит Хиджун.

Ему хочется подбежать и крикнуть Сону, что Элис не хочет, чтобы он держал ее за руку, пусть отпустит ее немедленно. Но изо рта не выходит ни звука. Ледяной ветер хлещет по лицу, бьет в нос запахами сосен и снега. Хиджун может только смотреть и пытаться быстрее переставлять ноги, чтобы догнать Элис и Сона, который крепче сжимает ее пальцы.

– Доверься мне, – шепчет он.

Элис молча смотрит на него, потом кивает и дает ему руку. Они уходят в глубь парка, туда, где деревья уже не скрывают гуляющих от прохожих.

Хиджун пытается бежать быстрее, чтобы догнать их. Он должен с ней поговорить. Ему нужно понять, почему он здесь, почему чувствует все это.

– Элис!

На этот раз ему удается закричать вопреки неведомой силе, которая не дает раскрыть рот и приковывает ноги к земле. Кажется, девушка его услышала. Он вложил все дыхание в этот призыв, но почему-то получилось лишь бормотание. Вдохнув глубже, он кричит как можно громче:

– Элис! Подожди меня!

На этот раз она останавливается и оборачивается.

– Что случилось? – спрашивает Сон.

Ярко-голубые глаза Элис вглядываются в темноту, но, хотя Хиджун стоит прямо напротив, в нескольких метрах, ее взгляд скользит мимо, словно она не видит его.

– Ничего, – тихо отвечает она. – На секунду показалось, что кто-то меня зовет.

– Идем, нам нельзя опаздывать, – говорит Сон, продолжая тянуть ее за собой.

Одинокий Хиджун смотрит, как парочка удаляется.

– Элис, – продолжает он для себя, – почему ты так поступаешь со мной?

Перед глазами понемногу мутнеет. Только ветер все еще чувствуется на лице. Тот же ветер, что ласкает щеки Элис и заставляет волосы взлетать над плечами.

Хиджун медленно просыпается в своей комнате. Он постепенно приходит в себя, и когда веки открываются, долго смотрит в потолок, теряясь в воспоминаниях об этом тревожном сне. Сильные запахи из ароматизатора с эфирными маслами щиплют нос. Горит только маленькая лампа на прикроватном столике. Остальная комната утопает во тьме. За окном ветер хлещет по стеклам.

Хиджуну не хочется думать. Не хочется понимать. Особенно понимать.

Он встает в тишине, идет в другой угол комнаты и берет стоящую там гитару. Ему хочется сочинять. На этот раз он напишет песню на английском. Не на корейском. Хиджун знает, что английский у него приблизительный, но не собирается отступать. Ноты, которые приходят ему в голову, требуют слов именно на этом языке.

Первые строчки пришли сами собой, а сейчас слова будто ускользают от него. Хиджун долго вертит их так и эдак, зачеркивает, переписывает. Ничего не выходит. Кроме этого фрагмента, рожденного из странного сна, который незаметно увлек и затянул его, больше нет ничего. Только опустошенность.

Вместо того, чтобы покрывать листы словами, он машинально начинает разделять их на ровные квадраты и превращать в журавликов с расправленными крыльями.

Откуда вдруг это ощущение пустоты? Ему казалось, что она рядом. Что он может с ней поговорить. А потом она взяла и ушла, словно ее влекло куда-то. Ее присутствие ему только приснилось? Он больше не чувствует ее, и слова упорхнули вместе с ней…

Элис резко открывает глаза, совершенно растерянная. Целую секунду она не может понять, где находится. Ей кажется, что она все еще где-то там, рядом с Хиджуном, поэтому то, что ноги запутались в одеяле, оказывается полной неожиданностью. На мгновение ее охватывает паника, а потом девушка все-таки приходит в себя.

Только тогда она садится на кровати, вся в поту.

«Этот сон был таким насыщенным!»

И наполненным его оригами. Такими красивыми, изящными. Элис вспоминает глаза Хиджуна, глядящие в пустоту, пока его пальцы, живущие своей жизнью, складывают листы один за другим, создавая бумажных птичек. Этот взгляд, такой нежный, такой потерянный… Хиджун был таким трогательным, что в какой-то момент Элис протянула руку, чтобы его коснуться. Так, словно этот жест был естественным, словно он ей принадлежал. Именно в этот момент она резко проснулась.