Натан Энгландер - Министерство по особым делам [Литрес]

– Стекло течет точь-в-точь как жидкость. Со временем.

– В этом надежда? – спросил Кадиш.

– Скорее, возможность. Технически или, может быть, теоретически, хотя может быть, это и невероятно, но, если верно выбрать время, давление, угол вхождения – не исключено, что такая возможность представится раз в вечность, – я смогу проткнуть пальцем стекло, пройти сквозь него.

– И что?

– Точно так же, если условия идеальные, можно нырнуть с большой высоты и беспрепятственно войти в воду, а потом вынырнуть и уплыть.

– Вот только в жизни ничего идеального нет, – заметил Кадиш.

– К сожалению, – согласился доктор. Потом повернулся и с улыбкой, прищурив глаз, изучающе посмотрел на Кадиша. Кадиш знал, что доктор разглядывает его нос и сейчас скажет что-то вроде «идеален только ваш нос», но доктор эту шутку не повторил.

– Тем не менее деньги мне нужны, – сказал Кадиш.

– Для чего? Чтобы ваша жена отдала выкуп зря? Вы хотите выбросить деньги на ветер?

– Да, – подтвердил Кадиш. – Сейчас черед Лилиан. Я бог знает сколько раз обещал сделать ее богатой и счастливой и ни разу обещания не выполнил.

– Очень трогательно, – сказал доктор, – но неразумно.

– Это выкуп за себя. Это цена, за которую Лилиан готова меня простить. И это только справедливо. Ей тоже надо дать шанс. Каждый имеет право на один безнадежный замысел.

– Если помните, я не заплатил вам, даже когда за мной был долг. Неужели вы ждете, что я выложу деньги сейчас? – Доктор сел за ломберный столик рядом с Кадишем. – Перспектив никаких, Познань, в сундуках пусто.

– Тогда скормите меня акулам, – сказал Кадиш. – Свяжите с вашими дружками, вы же с ними и в карты играете, и взаймы у них берете. Помогите мне влезть в такие же несусветные долги, в какие влезли сами. Только и всего. Пропадать – так с музыкой. Уйти красиво.

– Две проблемы, – сказал доктор. – Во-первых, люди, с которыми я имею дело, если вы не заплатите, убьют меня – либо после того, как убьют вас, в качестве своего рода процентной надбавки, либо сначала убьют меня как предостережение вам. В обоих вариантах меня убивают, а этого я неустанно пытаюсь избежать. Во-вторых, у вас ничего нет. Им не нужно, чтобы вы вернули им долг, им нужно, чтобы долг накапливался, нужна собственность, которую можно забрать. – Доктор обвел жестом комнату, дом. – А у вас нет ничего, Познань. Под молоток с зубилом состояние не дают.

– Будь здесь моя жена, она сказала бы: человеку, который за свою жизнь сколотил не одно состояние в самых разных областях, есть что нам посоветовать.

– Важно не сколько ты нажил, а сколько потерял, ну а мое состояние ушло за долги. – Чтобы взбодриться, доктор потер лицо, потом обратил покрасневшие глаза на Кадиша. – Вы слишком много от меня ждете. Я пластический хирург. Специалист. А вам, мне кажется, нужен сельский врач. Семейные проблемы, мозоли, зубная боль – сейчас этим занимаются разные люди.

– Согласен. Но вы – упертый hijo de puta , а такие обычно знают, как выйти из любого положения.

– Хватит сотрясать воздух, Познань. Говорите, что от меня хотите. Или я пойду спать, и книга поможет мне заснуть.

Кадиш достал лист, который ему дала Лилиан, и положил поверх карт.

– Боже правый. – Доктор присвистнул. – Жадюги совсем оборзели. Это же куча денег, а сына все равно не вернут.

– А вдруг вернут?

– Хватит, – прервал его доктор. – Надо думать. Думать, как взяться за дело. Что именно вы можете предпринять?

– Я могу достать деньги, – сказал Кадиш.

– Если бы вы могли достать деньги, вы бы ко мне не пришли, – голос у доктора был усталый. – Надо напрячь мозги, перейти от абстракций к вещам конкретным. Деньги – это пункт назначения, а не отправления. Пошевелите мозгами, Познань. На что пойдут деньги?

– На выкуп.

– Отлично, – сказал доктор. – Если надо заплатить выкуп, как лучше всего добыть деньги?

Кадиш взял листок.

– Скажите, что вы хотите от меня услышать, – пробормотал он, – и я вам все скажу. Ваши намеки до меня не доходят.

– Как вообще получилось, что у нас такое правительство? Дело не в перевороте. Кивать на переворот – это все равно что говорить про деньги, когда подразумевается выкуп. Граждане нашей любимой страны, как мы могли такое допустить?

– А это мы допустили? – спросил Кадиш.

– Если весь народ не хочет, чтобы с ним так поступали, ни одному правительству с ним не справиться.

– А террор? До того как забрали Пато, я бы сказал: уж лучше это правительство, чем насилие и террор. Не коснись беда моей семьи, не приди она в мой дом, я бы сказал: да, сейчас лучше.

– Когда повстанцы распоясались и устроили в стране хаос, где они брали деньги?

– Похищали людей, – нашелся Кадиш. – Похищали и требовали выкуп.

Доктор откинулся назад, сцепил руки за головой.

– Вы предлагаете мне кого-то похитить?

– Ничего я вам не предлагаю, – ответил доктор. – Я даже этого слова не произнес. Идея полностью ваша.

– Подобной мерзостью занимается правительство. Чтобы я кого-то похитил? – вопрошал Кадиш.

Нет, на такое он не способен.

– Не смешивайте эти вещи, – сказал доктор. – Пропажи людей – лишь эволюционный изыск, политическая отрасль промышленности, которая в Аргентине всегда была в цене. Не кто иной, как хунта уничтожила похищение людей. Они мнят себя идеалистами, но когда люди перестают брать наличные, приходит зло. Что касается капитализма, то это – общее место. Если ваших вожаков нельзя купить – берегитесь! Если бы они и впрямь хотели получить выкуп за Пато, я бы вздохнул с облегчением. Сказал бы, что всем нам есть на что надеяться.

– Слишком уж он большой, – сказал Кадиш. – Мне столько не собрать.

– Даже ради спасения сына?

– О спасении сына речь не идет, – отрезал Кадиш.

– А ваша жена в это верит.

– Я родился в доме, где людей покупали и продавали. Кстати, как и вы.

– Все можно сделать за день, – сказал доктор. – Простым обменом.

– У меня ничего не получится. Вырвать человека из семьи, даже случайного человека? И неудачное похищение может обернуться убийством.

– Убийство подразумевает намерение, – сказал доктор. – Думаете, на моей совести нет трупов? Люди приходят ко мне, чтобы переделать нос, сиськи. А уж убрать животик желающих вообще хоть отбавляй. Думаете, я не отправлял на тот свет дамочек, матерей, которые всего-навсего хотели убрать морщинки от улыбки? По-вашему, это убийство? Бросьте, Кадиш, такой риск неизбежен в любом деле. Люди убивают друг друга каждый день, просто садясь за руль машины.

– Если я и могу рисковать чьей-то жизнью, то только своей, – сказал Кадиш. – Пусть ей и грош цена, но больше мне поставить на кон нечего. Поставить на кон чужую жизнь у меня кишка тонка.

Доктор поднял руки.