Андрей Шляхов - Байки доктора Данилова 2

Для представительности Елфимов напечатал себе визитные карточки с логотипом Института психологии Российской академии наук. А что такого? Все так делают — пытаются показать себя в выгодном свете. Наглеть он не стал, скромно назвался доцентом, ведущим научным сотрудником лаборатории психологии личности. По поводу работы на «скорой» придумал легенду о двух высших образованиях. Стал врачом, пришел на «скорую», потом поступил на психфак, окончил, добился определенных успехов на ниве психологии, но с медициной расстаться не могу. Это как первая любовь — на всю оставшуюся жизнь. Вот и работаю сутки на скорой, а после три дня в лаборатории. Немного шаткое объяснение, конечно, но вполне съедобное.

Первая же «проба пера» на вызове закончилась жалобой. Пятидесятипятилетний пациент, казавшийся на вид вполне нормальным, нажаловался в департамент на то, как нагло попытался «развести» его врач скорой помощи. Предложил за пятнадцать тысяч рублей воскресить его покойных родителей, нет, вы представляете, какой фрукт? На самом деле ни о каком воскрешении из мертвых речи не было, идиоту предложили сеанс с семейными расстановками. Правдивой в жалобе была только цена — за сеанс Елфимов запросил пятнадцать тысяч. Команда из трех человек под руководством доцента меньше брать никак не могла.

Жалоба была настолько абсурдной, что департамент спустил ее на тормозах — отправили главному врачу «скорой» без обычного напутствия, а тот передал жалобу заведующему подстанцией. Елфимов написал объяснительную и на том дело закончилось. Жалобщику сообщили, что в ходе проверки факты не подтвердились, но он больше не возникал.

— Поосторожней надо, Виталь, — сказала Слинкина. — Семь раз отмерь, один раз отрежь. Не знаю, как ты, а я за свое место держусь. Если что — то куда я пойду? Фельдшерам по нашему времени только на «скорой» и работать.

— Я с тобой полностью согласен, — ответил Елфимов, — но этот идиот показался мне абсолютно вменяемым человеком.

Несколько дежурств прошли «вхолостую», но Елфимов не унывал. Он верил в свою счастливую звезду и понимал, что раскрутка любого дела идет туго. Зато потом, когда маховик раскрутится, клиенты сами начнут звонить и в очередь записываться… Всему свое время.

«Женщина, тридцать пять лет, плохо с сердцем» — это вызов-загадка. Возможны три основных варианта. Первый — истеричка, второй — алкоголичка, третий — реально больной человек.

Первый вызов определяет течение всего дежурства — этот закон подтверждал свою правоту столько раз, что давно уже считается аксиомой. Если дежурство началось с какого-то сложного случая, да еще и с госпитализацией, значит всю смену будешь пахать, не разгибаясь. Если на первом вызове скандал — готовься к постоянной нервотрепке протяженностью в сутки или полусутки (это смотря какое дежурство). Если на первом вызове «прилетело в лапу», то готовься к тому, что на тебя прольется благодатный золотой дождь. Если на первом вызове «прилетело» не в лапу, а в морду, то лучше сниматься с дежурства сразу же, потому что продолжение будет крайне неблагополучным. Ну а если первый вызов оказался ложным, то смена выдастся неутомительной, но и недоходной.

Первая пациентка была пациенткой мечты. Хорошо обставленная квартира, милая женщина, которая слегка понервничала из-за того, что начальник попытался выдернуть ее на работу в выходной день… Вкусный кофе, бутерброды с сырокопченой колбасой — угощайтесь! Жалобы на то, что голова в последнее время частенько побаливает.

— У вас есть свой психолог? — закинул удочку Елфимов.

— Нет, — вздохнула пациентка, — но надо бы обзавестись. Психоанализ — штука мощная.

— Вам повезло, — Елфимов улыбнулся во все тридцать два зуба. — вот моя визитка. Не удивляйтесь, у меня два высших образования…

Выяснилось, что с родителями у пациентки, которую звали Инной, отношения были сложными. Мать больше занималась собой, чем дочерями, а отец-дальнобойщик дома бывал нечасто, а когда бывал, то пил без продыху, вознаграждая себя за пару недель вынужденной трезвости. Разумеется, повышение артериального давления и неприятные ощущения в области сердца, которые возникали на нервной почве, Елфимов связал с неблагополучной обстановкой в семье. Договорились, что сеанс расстановок проведут на следующий день, в двенадцать часов. Инна пообещала пригласить родную сестру, а Елфимов сказал, что придет с двумя ассистентами. Одна из ассистентов — перед вами, Мариша мне всегда помогает.

Расстались очень тепло, только что не расцеловались.

— Вот это я понимаю! — сказал Елфимов Слинкиной. — Вот это — перспективная клиентка. Сердцем чую — огребем мы с нее по полной программе. А у меня сердце — вещун.

Вещун-то вещун, но детали тоже неплохо было бы прояснять…

Водителю Остапенко Елфимов утром велел побриться, сменить носки и рубашку, а также почистить обувь. Ассистент ведущего специалиста Института психологии должен выглядеть соответствующим образом. Слинкину наоборот попросил не перебарщивать с косметикой и вообще одеться неброско. Одинокая Марина считала, что мужиков нужно ловить «на живца» и потому красилась-ваксилась (выражение Остапенко») ярко и одежды носила короткие, обтягивающие и блескучие.

Сестра Инны оказалась столь же милой дамой, вот только сходства между сестрами не прослеживалось никакого. Если Инна была натуральной блондинкой с классическими чертами лица, то ее сестра Яна оказалась брюнеткой с миндалевидными глазами по-хищному изогнутым носиком. Елфимова это не удивило. Будучи врачом, то есть — человеком сведущим в генетике, он прекрасно понимал, что гены в потомстве могут проявляться по-разному. А еще он понимал, что только матери знают, кто отец ребенка, да и то не всегда. Мать Яны и Инны вполне могла родить одну из дочерей не от мужа-дальнобойщика, а от другого мужчины.

Сеанс прошел замечательно. Слинкина и Остапенко блестяще исполнили свои роли. Не бубнили заученное под нос, а говорили с надрывом, эмоционально. Отец признался матери в том, что постоянно изменял ей, мать сделала ответное признание, они простили друг друга, а затем попросили прощения у своих дочерей. Мало мы вам внимания уделяли, любовью не дарили в полной мере, поэтому у вас сейчас куча проблем… Возможно, Станиславский и нашел бы к чему придраться, но Инна с Яной приняли все за чистую монету, Яна даже прослезилась. Выслушав наставления Елфимова, сестры сказали, что у них просто камни с душ попадали и горячо поблагодарили «доцента-психолога». После словесной благодарности наступило время материальной. Инна протянула Елфимову три новенькие пятитысячные купюры и спросила, можно ли провести еще один сеанс, потому что ей показалось, будто родители чего-то не договорили.