Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

В то утро оба сидели в гостиной за завтраком. Душегуб говорил Чжао Лю:

— Мы с тобой как тигры, которых загнали в ущелье, — очень много неприятностей приносят они людям! Врагов у нас становится все больше. Я думаю, что немало и таких, которые тайно вредят нам. Впредь нам следует вести себя осторожнее и всего остерегаться!

— Ничего, — ответил Чжао Лю. — Пусть кто попробует потягаться с нами!

Душегуб поднял голову и увидел, что в комнате стоит слуга.

— В чем дело? — спросил хозяин.

— Господин Лю У, — доложил Лю-эр. — Около ворот стоит крестьянин, его имя Чжан Тянь-бао. Он говорит, что работает у вас и хочет видеть вас по важному делу. Как с ним поступить?

Душегуб испуганно посмотрел на Чжао Лю. Тот повернулся к слуге и спросил:

— Он сказал, зачем пришел?

— Я спрашивал его, — ответил охранник. — Не сказал. Говорит, важное дело.

Чжао Лю подумал немного, потом кивнул головой:

— Пойди скажи ему, пусть заходит.

Лю-эр побежал выполнять приказание.

— Что ты думаешь об этом? — повернулся Душегуб к Чжао Лю.

— Что тут думать: он пришел из-за Фэн-цзе, — с улыбкой ответил Чжао Лю. — Если не впустить его — значит выдать себя с головой, и он будет всем говорить, что мы совершили преступление. А сейчас пока ничего страшного нет. Мы ему скажем, что, к несчастью, Фэн-цзе умерла, вот и все. Откуда он может знать, где она находится!

Чжан Тянь-бао между тем с волнением ждал слугу. Появился Лю-эр и сказал:

— Проходи, просят зайти!

Тянь-бао был изумлен таким поворотом дела. «Это что-то непонятно!» — подумал он и вслед за Лю-эром вошел в дом. Слуга проводил его прямо в гостиную.

Чжао Лю был стреляный волк, он сразу же по хмурому виду Тянь-бао понял, что тому уже многое известно. Он сделал шаг навстречу Тянь-бао.

— Ай-й-я! Это ты, старина! Прошу садиться! Прошу садиться! — Он повернулся к Лю-эру: — Приготовь чаю, да смотри — лунцзинского [23]! — И он снова обратился к Тянь-бао: — Сочувствую тебе в трудах твоих [24]. — Взял из рук Лю-эра чашку с чаем и передал ее крестьянину: — Пей, пожалуйста! Лю-эр не объяснил нам толком, кто пришел. А знай я, что это ты, старина, то сам вышел бы тебя встретить. Ты уж меня извини!

Чжан Тянь-бао от такого вступления слегка оттаял. На лице у Чжао Лю играла улыбка, но сердце его было полно злобы и ненависти. Он на секунду отвернулся к Душегубу и скривил физиономию. Хозяин встал со своего места и сказал Тянь-бао с улыбкой:

— Вы тут разговаривайте пока, а я пойду, у меня дела. Я скоро вернусь. Очень сожалею, что должен вас покинуть! — и вышел. Он знал, что у Тянь-бао тяжелые кулаки, и боялся, как бы во время скандала, который неминуем, тот не побил его.

Видя, что хозяин предпочел скрыться, Чжао Лю приказал Лю-эру:

— Пойди скажи на кухне, чтобы приготовили покушать для гостя. Здесь тебе нечего делать, — и, подождав, пока тот вышел, мягко спросил Тянь-бао: — Дома все в порядке?

— В порядке! — злым голосом ответил Тянь-бао. — «Собаки ведь лают на тех, у кого в руках корзины, а воры грабят тех, у кого есть деньги, — их не проведешь!» Мне-то бежать никуда не нужно было, я жив остался!

Чжао Лю знал, что у Тянь-бао прямой характер, церемониться он не любит, и если разойдется, то может и ежа голыми руками схватить. Поэтому он мягко сказал:

— Ну, разумеется, ты ведь человек дельный — из любого положения выкрутишься!

Тянь-бао ответил ему на это какой-то незначительной фразой и приступил прямо к делу:

— Я хотел бы попутно встретиться с Фэн-цзе, ты найди ее, чтобы она с родителями повидалась!

— Ай-й-я! — удивленно вскрикнул Чжао Лю. — Хм! Я как раз хотел после того, как волнения в уезде улягутся, вернуться в Цзинхай и рассказать вам обо всем. Но ты упредил меня и приехал раньше. Фэн-цзе — хорошая девушка, и у всех нас так болит за нее сердце… Случилось большое несчастье: она умерла от тяжелой болезни! — он сделал сострадательный вид и даже глаза прикрыл рукой.

При этом известии Тянь-бао показалось, что перед ним разорвалась бомба. Он вскочил с места, бросил на стол чашку и, уставившись на Чжао Лю, угрожающе сказал:

— Ты не плачь, как кошка над пойманной мышью. Когда умерла Фэн-цзе? Говори!

— Несколько месяцев назад, — ответил перепуганный Чжао Лю.

— От какой болезни? — Тянь-бао сделал шаг вперед.

— От тяжелого заболевания, точный диагноз нельзя было установить, но есть… — Чжао Лю еще больше перепугался.

— А почему ее не вылечили? — стукнув рукой по столу, допытывался Тянь-бао.

— Не успели своевременно принять нужных мер, — отвечал, побледнев, Чжао Лю.

— А кто это видел? — Тянь-бао пристально посмотрел на него.

— Это видел Лю-эр! — ответил Чжао Лю и отступил на шаг.

— Где ее похоронили? — Тянь-бао сделал шаг вперед.

— На кладбище Сиинфэньи, — отступил еще на шаг Чжао Лю.

— Живую или мертвую я должен ее видеть! — и Тянь-бао со всей силы стукнул кулаком по столу.

— Но… ведь прошло столько времени — в могиле от нее остался один прах, что ты там увидишь?

В комнату на шум сбежались слуги со всего дома. Со стеком в руках вошел Душегуб. Показывая стеком на Тянь-бао, он крикнул:

— Человек умер! Теперь только душу ее увидишь на небе!

Глядя на холодно улыбающегося Душегуба, Тянь-бао тоже закричал:

— Ты! Ты! Ты собака в человеческом образе! Ведь точно известно, что вы продали мою дочь, а говорите, что она умерла! Пошли, в суде разберемся! — он бросился к Душегубу, но его схватили слуги.

— А-а-а! — вздрогнул Душегуб, его глазки забегали по сторонам, и он снова закричал на Тянь-бао: — Да ты с ума сошел! Ты не человек! Разве я, прозванный Добряком Лю, могу совершить такое грязное дело? Ты хочешь опозорить семью Лю! — Он зло швырнул свой стек. — Что это за безобразие! Где это видано!

— Чжан Тянь-бао! — подал свой голос немного воспрянувший духом Чжао Лю. — Вот ты говоришь, что твою дочь продали, а какие у тебя есть на это доказательства?

— Вот мое доказательство! — и Тянь-бао вынул письмо дочери. — Смотрите!

«Кто бы мог предположить!» — испуганно подумал Чжао Лю.

— Ну-ка, дай взглянуть! — приказал Душегуб, подозрительно глядя на Тянь-бао.

Тот отдал письмо.

Душегуб и Чжао Лю поспешно раскрыли его и, прочитав, покрылись холодным потом. Душегуб крепко зажал письмо в руке и начал ругаться.

— Чжан Тянь-бао! Ты не только не помнишь милостей, которые я тебе оказал, но, наоборот, приходишь к своему благодетелю с дурными замыслами. Да еще осмеливаешься фабриковать ложные доказательства, чтобы оклеветать Добряка Лю! Это настоящее вероломство! Ладно! Твоя дочь умерла, и, если ты хочешь судиться, можешь подавать на меня жалобу! Я, Лю, жду тебя у себя дома! Я жду повестки! Лю принимает вызов!

— Хорошо! — стукнул кулаком по столу Чжан Тянь-бао. — Жди суда! Давай сюда письмо!