Владимир Пресняков - Убить судью

— Да, высокий, худой, лысый…

— Это он? — первым засомневался Хот-Дог.

Да, экран и жизнь — разные вещи. Я всегда так обламывался, — по телевизору нравится певец, а на концерт схожу, — все! Жизнь портит людей с экрана, искажает… Поэтому я даже сомневаться не стал, — высокий, худой, лысый — что еще надо, тем более Наташа все разузнала, и мы его ожидали…

— В Интернете написали, что он сюда всей семьей приехал… на две недели… вчера…

Так вот почему Наташа нас готовила к преодолению жалости, — она знала, что он тут с семьей!

— Пока один… — Пепси начал есть и перестал пялиться на судью. — Никуда не денется, две недели… отлично, надо будет его перед самым отъездом чпокнуть!

— Что, две недели ждать? — Мне тут не хотелось проводить целых две недели, и я завозражал.

— Изучим его распорядок, ждать не обязательно, главное не спалиться… — Наташа как-то зло смотрела на судью и шипела. Вот не думал, что девушка так проникнется футболом.

— Надо его сегодня же! — неожиданно рявкнул Хот-Дог. — Чего ждать, — убьем, и будем спокойно отдыхать! Наоборот, если мы сразу свалим, на нас и подумают. Тут же изучат списки съехавших, и мы окажемся подозреваемыми номер один!

— Тут знаешь в день сколько уезжают-приезжают?! И тем более будут искать мотивы, а у нас они настолько личные, что никто и не додумается, кто и из-за чего его грохнул! Будем ждать и выбирать момент!

Судья выбирал себе завтрак: взял щепотку ниток сыра сулугуни, сбоку от сыра наложил свеженарезанных помидоров, огурцы, сладкий перец, ветчину. Подошел к столу с хлебом. Нарезанным был только белый хлеб. Судья решил съесть хлеб с отрубями. Он поставил свою тарелку на стол и стал сам нарезать хлеб с отрубями специально оставленным на этом столе ножом. Три здоровых куска отправились в ту же тарелку, где уже были сыр, окорок и овощи. Судья полез в карман, нашел какую-то монетку, подошел к девушке, которая выдавливала сок из свежих фруктов. Судья сам выбрал фрукты, из которых пожелал выдавить себе сок, протянул девушке монетку и стал ждать, когда она нацедит в стакан соку. Пепси осмотрел свою еду и хмыкнул.

— Здоровый образ жизни.

— Ну да, а окорок?

— Немножко окорока можно, — Наташа допивала третью кружку пива и не отводила взгляда от судьи. — В организме должно быть все. Если есть только свежее и некалорийное, можно заболеть. Организму нужна тухлинка, это наша природа, мы обязательно должны быть немножко грязные, немножко жирные. Он ест очень правильно… Спортсмен.

А я подумал, и какой смысл в правильном питании, если мы его все равно убьем. Можно питаться правильно, а погибнуть в драке, можно накачивать мускулы, но отравиться. Судья выбрал столик у выхода на балкон. На балконе тоже были столы, но уже утром светило такое яркое солнце, что сидеть там было невозможно. Судья поставил тарелку и опять пошел набирать еду. На этот раз он взял два рогалика со сладкой фисташковой присыпкой, три оладика, которые полил вареньем из роз.

— Как он с таким аппетитом бегает?

— Он же на отдыхе, на отдыхе можно позволить себе все. — Слегка захмелевшая Наташа грызла сыр и не моргая смотрела, как судья наливал себе чай. — Все спортсмены позволяют себе на отдыхе, даже балерины.

— Тем более с современной медициной можно жрать все. — Пепси действительно ел все, наверное потому, что верил в современную медицину. — Они наркоманят, трахаются, прямо за полчаса до матча могут потрахаться, и ничего.

— Ну и что, трахаются! Вот оладушки жирные — да, нельзя есть, а трахаться можно. Хоть до, хоть в перерыве матча, — это же кардиостимуляция…

— Чего?

— Это допинг!

— Какой допинг, сразу усталость наступает.

— У кого?

— У организма.

— Так усталость же в писе! А если пися устала, это даже хорошо, она отвлекать не будет. Спортсменам наоборот, рекомендуют перед матчем, чтобы пися была уставшей!

Судья сел за стол и приступил к завтраку, Хот-Дог и Пепси спорили о спорте, а я смотрел на Наташу. Лицо ее сжалось. Надо же, и она до сих пор не моргнула, так и смотрела на судью, как будто проклинала его про себя. А судья спокойно прожевал свой завтрак, не подозревая, что через шесть столиков от него сидит помноженная на четыре его смерть. Кстати, ел судья мерзко. Бывает такой сорт людей, которые едят очень неприятно. Кожа щек, когда он жевал, обтягивала челюсть, и можно было совершенно четко представить себе, что происходит с пищей у него во рту. При этом судья вылуплялся в какую-то точку ресторана, и как будто думал о чем-то. Его острый выпирающий кадык был похож на всю его лысую голову в миниатюре. Этот кадык был как бы моделькой головы судьи. Я нагнулся и присмотрелся к тому, что происходит под столом судьи. Белые носки «Reebok» в черную шахматную клеточку, пляжные резиновые тапки, волосатые ноги, шорты… Периодически, он поднимал вверх пальчики ног. Я поднял голову и понял — он так делает, когда глотает. Тапки судьи, носки судьи, коленки, кадык, челюсти, — все было омерзительным, и я бы с удовольствием убил его прямо сейчас. Его гадкая внешность и подталкивала меня к убийству, и одновременно останавливала меня. Дело в том, что когда убиваешь человека, он как бы становится твоим родственником, между ним и тобой появляется связь, которую уже ничем не разрушить. За него придется отвечать и на этом свете, и на том. Поэтому всегда стоит подумать, кого ты убиваешь и что потом с этим делать. У меня и так было слишком много «родственников», и всех их, видимо, мне еще предстоит вспомнить, может быть, когда-нибудь после этого отпуска.

— Курникова сама по себе трахаться любит, и совсем не из-за тенниса! — Пепси и Хот-Дог никак не могли определить границы дозволенного в спорте. А в это время к судье подошла приятная молодая женщина с двумя детьми — мальчиком и девочкой. Дети были не очень маленькими, но и не очень большими. Я вообще не умею на глаз определять возраст, тем более у детей. В принципе, я уверен, что дети — только когда в пеленках. А как только они начинают ходить и говорить — это уже не дети. Между ними и взрослыми нет никакой разницы. Я часто, когда работаю, смотрю в прицел на школьный дворик. Я наблюдаю, что дети делают на переменах между уроками, и мне становится страшно. Неужели я тоже человек и у меня есть что-то общее с этими существами. Может, конечно, нельзя так думать обо всех детях, тем более что у судьи иностранные дети. Хорошо было бы это исследовать, но, боюсь, дети не пойдут на контакт с тем, кто убьет их отца.

— Рыжая…

— Что? — народу в ресторане стало больше, все галдели, и я не расслышал, что сказал Пепси.

— Жена судьи рыжая… Сам лысый, а жена рыжая, ну и парочка…

Хот-Дог романтично-похотливо задумался вслух:

— У нее и лобок рыжий…