Александр Каневский - …а бес в ребро!

– Арнольд, какой же ты черный человек, черный-черный!..

– Негр, что ли?

– Я имею в виду не тело, а душу. Сегодня – ненавидишь Израиль, в котором живешь, а вчера – ненавидел Россию, в которой жил.

– Вчера – давно закончилось, а сегодня – продолжается: я устал жить посреди Востока. Но и в Россию возвращаться не хочу. – Он подошел к холодильнику, открыл его. – Ты не купила сало?

– Не успела.

– Жаль. Ты ведь знаешь, как я его обожаю! Особенно по субботам, когда нельзя. Я могу съесть полкило сразу. Сало – это моя погибель.

– Тогда, может, ты и прав: жаль, что я его не купила… – Она глубоко вдохнула воздух, напряглась и решительно произнесла: – Послушай, мне надо с тобой поговорить, и очень серьезно… Я больше не могу, я решила…

– Погоди, – прервал он ее, – я раньше начал, дай закончить. Слушай внимательно, не перебивай… У каждого человека, как и у каждой машины, есть срок годности. У меня он заканчивается и без сала.

В ответ на ее вопросительный взгляд пояснил:

– Меня послали на анализы: подозревают рак печени, в запущенном состоянии.

– Не ври! Опять твоя фантазия!

– Почитай.

Он достал из ящика письменного стола какие-то бумаги и протянул их ей:

– Знаешь анекдот: что делают люди, когда врач говорит, что им осталось жить две недели: американцы закрывают свой бизнес, французы без остановки занимаются любовью, русские всё пропивают, a евреи идут к другому врачу… – Арнольд забрал у нее документы. – Это заключение известного профессора, но первое. Есть надежда, что оно может быть ошибочным. Поэтому в следующем месяце я пробился на обследование к другому, самому известному специалисту, он должен меня прощупать, просветить, увидеть и поставить второй, точный диагноз.

Светлана была явно взволнована:

– Почему ты мне про этот первый диагноз не рассказал?

– Не хотел тебя преждевременно обрадовать.

– Ну и шуточки у тебя, дурак!.. Ведь есть надежда, что ты не болен, что второй диагноз может быть положительным… Почему ты и это скрыл?

– Не хотел тебя преждевременно огорчить.

– Господи! Какой же ты злобный дурак!

– Вот и ты мне поставила диагноз!

Август Львович бросился навстречу вошедшему к нему во двор Марку:

– Ну?.. Договорился?

– Всё в порядке. Квартирка высший класс: три комнаты, в каждой по кондиционеру, балкон с навесом, просторная ванная… Хорошая мебель… Кровать как аэродром… А где Светлана?

– Еще не пришла.

– Чего-то задержалась.

– Договор подписал?

– Предварительный. Но дал аванс за первый месяц…

– Кто хозяин?

– Один из наших пенсионеров. Получил в наследство от покойного дяди квартиру, сдает ее, а сам живет у дочери.

– Да, волна эмиграции принесла в Израиль тысячи пенсионеров из разных концов бывшего Советского Союза. Много истинных профессионалов, которые умеют и хотят работать, с нерастраченной клокочущей энергией, от которой они просто выкипают из брюк. Среди них много простых трудяг, честно отработавших всю жизнь, но оставшихся без пенсии. Они живут на пособие Израиля, благодарны за помощь, где-то что-то подрабатывают, не теряют оптимизма, радуясь за будущее детей и внуков.

– Ты приукрашиваешь. Среди наших репатриантов было и есть много недовольных, очень важных, которым всё «не по рангу».

– Да, есть. В основном это бывшие партийные или советские функционеры, евреи при губернаторах, точнее при секретарях обкомов, даже в шутках которых всегда была доля газеты «Правда». О своей бывшей верноподданности они не очень распространяются – наоборот! Если послушать каждого, то именно он всю жизнь боролся с советской властью. И только в своем узком кругу «бойцы вспоминают минувшие дни», и тут уже каждый из них как минимум штурмовал Белый дом.

– Кстати, ты заметил, что число участников штурма с каждым годом всё увеличивается?

– Они уверены: чтобы быстрее устроиться в новой стране, надо ругать старую. Я понимаю их политику…

– А я не хочу понимать! Я не уважаю людей, которые, переехав в Израиль, поносят свою бывшую страну и всячески подчеркивают отторжение от нее. Человек, легко отряхнувший свою юность, своих друзей, забывший о могилах близких, – этот человек с такой же легкостью предаст и свою новую родину. Я понимаю, что это мое заявление можно оспаривать – исхожу из собственных ощущений. Я связал свою судьбу с Израилем, но до конца моих дней мое сердце будет кровоточить из-за бед, происходящих в нашей бывшей стране.

– Я тоже ловлю себя на том, что когда рассказываю о России, до сих пор всё еще хочется сказать не «у них», а «у нас».

Марк достал из бокового кармана телефон:

– Позвоню хозяину, он ждет нас. – Набрал номер: – Аркадий Григорьевич, это Марк. Мы немного задержимся. На полчаса, не больше. Подождете?.. Спасибо.

Он спрятал телефон в карман, но тут же вынул его:

– Позвоню Светочке, узнаю, в чем дело…

Он стал набирать номер, но в этот момент калитка открылась, и вошла Светлана.

– А вот и она!.. А где твои вещи? В такси?.. Пойдем перенесем ко мне в машину.

Он вскочил и направился к калитке, но она остановила его:

– Марк, там нет такси и нет вещей… Дело в том, что я никуда не еду… Я не могу сейчас бросить Арнольда.

Ошеломленный Марк молча опустился на стул.

– А что случилось? – спросил Август Львович.

– У него рак, в последней стадии. В следующем месяце еще одно обследование. Если диагноз подтвердится – это приговор. Я не могу оставить его одного умирать – это будет подло. – Она повернулась к Марку: – Ты должен меня понять.

Марк уже пришел в себя и заговорил медленно и негромко:

– Я тебя понял. Но и ты пойми меня. Я должен опять вернуться в семью, которая имеет полное право меня презирать. Ты разрушила наши отношения. Возврата к ним нет и не будет.

И вдруг заорал:

– Пойми, это – конец!.. Это финал!.. Это крушение!.. Я не хочу тебя видеть! Уйди с глаз моих!.. Уйди!..

Он вскочил и угрожающе направился к ней. Испуганная Светлана бросилась к калитке и выбежала на улицу. Марк рванулся за ней, но Август Львович преградил ему дорогу:

– Стой!.. Марк, остановись, приди в себя! У нее действительно проблема! Постарайся ее понять.

– Постараюсь. Может, когда-нибудь пойму. А сейчас – я в полной заднице!..

Он вынул телефон, набрал номер:

– Аркадий Григорьевич, обстоятельства изменились: мы не придем. Можете искать новых жильцов. Аванс остается у вас. Простите за беспокойство.

Спрятал телефон, бросил Августу Львовичу:

– И ты прости! – и выскочил за калитку.

Часов в шесть вечера в квартире Марка за столом собралась вся его семья: жена Роза, дочь Тамара, сын Ярон и внучка Идочка. Ужинали.

Вдруг хлопнула входная дверь.

– Кто это? – удивленно произнесла Роза. – Ты давал ключи кому-то из своих девиц? – спросила она сына.