Леонид Пузин - Луна в Водолее [СИ]

— По телевизору, Елена Викторовна, оно, конечно…, - нет, похмелье всё-таки, ох, как сказывается! Нельзя было сегодня назначать Незнакомкам! Ведь такие, как госпожа Караваева, встречаются хоть не каждый день, но и исключением отнюдь не являются! И кто мог гарантировать, что черти сегодня не принесут именно такую? Совершенно без чувства юмора! — но ведь, Елена Викторовна, вы сами работаете в модельном бизнесе… и истинную цену рекламы, думаю, знаете?.. особенно в том случае, когда рекламируют несуществующий товар?.. или невозможную, так сказать, «запредельную» услугу?..

— Так, по-вашему, Лев Иванович?..

— Нет, нет, Елена Викторовна, не по-моему! Ведь астрологию — тоже! Многие считают колдовством! В частности — Православная Церковь. В чём, вынужден согласиться, значительная доля вины лежит на некоторых наших «публичных» астрологах. Напускают, понимаете ли, мистического тумана! Ах, «Эгрегоры», «Карма», «Ключи от Неба», «Королевские и Разрушительные градусы» — тьфу! Однако, нельзя отрицать, звучит! И впечатление производит.

— Так вы, Лев Иванович, что же? Занимаетесь астрологией — а сами в неё не верите? А ведь мне вас так расхвалила Алка! Сказала, что вы ей и про неё, и про Вадика — ну, какие у них проблемы и как их решать — всё расписали так, будто прочитали по книге…

— Ну, во-первых, Елена Викторовна, то, что я астролог — верно только отчасти. Я ведь в бюро знакомств… которое направило вас ко мне… и которое — если честно — «крыша»… оформлен как астропсихолог… астропсихолог — это я сам придумал… потому что, мне кажется, соответствует сути… ведь психология в моей работе занимает ничуть не меньшее место, чем «звёзды»… да, да, самая элементарная, если угодно, школьная психология…

(Вообще-то Окаёмов без ложной скромности считал себя весьма неплохим психологом, но сейчас, после нескольких очевидных «ляпов», Льву Ивановичу было стыдно за присвоенное им самочинно звание: «Тоже мне — Карл Густав Юнг! Адлер, Фромм, Пиаже, Выгодский!»)

— А во-вторых, — и в главных! — Елена Викторовна, что значит «верю», «не верю»? Ну, применительно к астрологии? Можно верить или не верить в Бога, в Переселение Душ, в Рай, Ад, Карму — то есть в то, что принципиально не познаётся разумом, а в астрологию… конечно, если считать её наукой. Хотя… в Междуречье, в Египте, в Греции… где, собственно, астрология зародилась… однако, с другой стороны, в древности вера и знание вовсе не разделялись пропастью. И вообще… это трагическое противостояние между «верю» и «знаю»… между религией и наукой… простите, Елена Викторовна! Что называется, повело! Так вот, возвращаясь к «сглазу» и «порче»… Елена Викторовна, совершенно не имеет значения — верю ли я в их возможность. Главное — что верите вы… и если ваша подруга Мила… Мила — это ведь от Людмилы?

— Да, Лев Иванович. Людка, Милка — какая разница! Стерва она — и всё! Ну и, конечно, сволочь!

— Однако, Елена Викторовна… вы ведь дружили с ней? И «раздружились», как я понял, совсем недавно?

— Ну, Лев Иванович, — дружили — было бы сказано. В общежитии в пединституте жили в одной комнате. Она ведь старше меня на четыре года. Да и других девчонок — тоже. Которые жили вместе с нами — ну, в одной комнате. Пришла после зимних каникул — когда мы учились на втором семестре — ну, из академического отпуска, после рождения Андрея. Которого она сразу сплавила к бабушке. Нет, Лев Иванович, вы представляете?! Только-только отняла от груди и сразу — к бабушке?! Это что же за мама такая! Да таких мам…

Дабы не учинить новую неловкость, Окаёмов вынудил себя выслушать, не перебивая, пятнадцатиминутные «откровения» госпожи Караваевой, из коих сделал единственный не совсем бесполезный вывод: кем-кем, а сплетницей Елена Викторовна является первостатейной. Только вот об Андрее… сообщив данные о его рождении, другой информацией о своём юном любовнике госпожа Караваева почему-то не спешит делиться…

В полслуха слушая гневный обличительный монолог разошедшейся «бизнесвумен», — нет, первое впечатление оказалось обманчивым, выдержки и спокойствия Елена Викторовне явно не доставало! — Окаёмов параллельно пытался осмыслить выведенную на экран натальную карту Андрея. Это ему удавалось плохо — слишком много противоречивых показателей, да плюс, как обычно, неясность относительно времени рождения: утро, приблизительно семь часов, увы, очень приблизительно — Лев Иванович всё более злился на себя: «Жадина-говядина! Позарился на «лишние» полторы сотни! Забыв, что тебе не тридцать! И даже — не сорок! Нет, господин Окаёмов, отныне — баста! После свидания с Зелёным Змием на следующий день — ни, ни! Никаких Незнакомок! Никаких «лишних» сотен! Отныне, сволочь, будешь в одиночестве опохмеляться пивком да каяться в своём греховном пристрастии!»

Небольшой сеанс душевного самобичевания явно пошёл на пользу: непродуктивная злость утихла — Льву Ивановичу удалось овладеть ситуацией:

— Елена Викторовна, давайте пока отложим разговоры о маме-Люде. Если вы действительно всерьёз опасаетесь, что она обратится к колдунье, то, как психолог, могу порекомендовать вам только одно: то же самое — в свой черёд обратиться к какой-нибудь из представительниц этой древнейшей профессии. Да, конечно, древнейшей профессией обыкновенно считают другую, но лично я убеждён: колдовство не в пример древнее. Простите, Елена Викторовна, что позволил себе небольшую шутку, но, к сожалению, я не в ладах с магией и не в силах помочь вам в данном деле. А посему, с вашего позволения, хочу возвратиться к Андрею. К вашей внезапной страсти к этому мальчику. Хотя… пятнадцать, шестнадцать лет — не такой уж и мальчик… Извините, Елена Викторовна, за нескромность, но физически он, полагаю, вполне мужчина?

— Да, Лев Иванович, — вполне, — почти прошептала женщина, и на её щеках проступили некрасивые багровые пятна — что часто наблюдается у внезапно смутившихся брюнеток. Которым, в отличие от блондинок, румянец стыда, как правило, не идёт.

— Елена Викторовна, ради Бога! Заветное ваше — не надо его стыдиться! Конечно, после ссоры с мамой Андрея — представляю, чего она вам наговорила! — у вас в глубине души могло создаться впечатление, что вы чуть ли не людоедка. Эдакая похотливая пожирательница «маменькиных сыночков». К тому же, рискну предположить, подобные мысли шевелились у вас и до этой ссоры? С самого начала вашей связи с Андреем?

Госпожа Караваева слегка дрожащей рукой взяла сигарету и, дождавшись поднесённой Окаёмовым горящей спички, глубоко затянулась.

— Вы, Лев Иванович, — однако… Алка мне вас рекомендовала как астролога, а вы вон куда… в душу залезть пытаетесь…

— Елена Викторовна, тысячу раз простите, но я ведь о ваших интимных чувствах заговорил вовсе не для того, чтобы вас хоть чуть-чуть смутить! Как раз — напротив! Поверьте, пожалуйста, в вашей связи с Андреем я не вижу ничего предосудительного — нет, нет и нет! Но! Вы же, Елена Викторовна, сами! Склонны её таковой считать! И это, по-моему, главное! Корень ваших проблем! Ведь, положа руку на сердце, именно поэтому вы испугались, что мама Андрея обратиться к колдунье? Из-за чувства вины! И вины не в правовом или бытовом смысле, нет — в мистическом! Эдакое, знаете ли, чувство изначальной своей греховности! Вины из-за того, что вы человек, что женщина! Двойной, так сказать, вины!