Маартен 'т Харт - Полет кроншнепов

— Сегодня по случаю нашей свадьбы мы устраиваем вечеринку. Собираемся в чайной на дюнах рядом с аэродромом. Придешь?

— Слушай, тебе прекрасно известно, — отвечаю я холодно, — что я ни на какие вечеринки не хожу.

— Верно, но я тебе не раз говорил, что, если и дальше так будет продолжаться, ты окончательно превратишься в затворника.

— Это уж моя забота.

— Маартен, ну что это за праздник, если на нем отсутствуют мои лучшие друзья?

— Обещать не буду, — отвечаю я.

— И не надо обещать, просто приходи.

— Якоб, Якоб, — слышится голос Жакелин.

— Мне пора, до вечера.

Новобрачных поздравляет молодая женщина; я могу различить только темные волосы, лица не видно. Но ее фигура, манера держаться мне знакомы. Неужели это случится сейчас? Или я просто выпил лишнего? Надо еще ненадолго остаться, разглядеть ее лицо. Она продолжает разговаривать с невестой и не поворачивается в мою сторону. Но вот она направилась куда-то, теперь я хорошо вижу ее лицо. Нет, это не она, определенно не она. Однако какое поразительное сходство! Стараясь не привлекать к себе внимания, я пробиваюсь поближе к ней. Она стоит у полуоткрытой двери, за которой среди бутылок и закусок суетятся потные люди, занятые обслуживанием гостей. Наконец-то я могу разглядеть ее хорошенько. Действительно сходство потрясающее. Это как раз и выводит меня из равновесия — в лице девушки я нахожу нечто незнакомое мне, и волосы у нее иного, более темного оттенка, чем у Марты. Двенадцать лет я тщетно пытался воскресить в памяти ее облик, долгих двенадцать лет заставлял себя сначала вспоминать лица ее подруг, порой перед моим мысленным взором вдруг мелькал какой-то фрагмент ее лица, рот, глаза, но никогда я не видел его целиком. Иногда она мне снилась. Я просыпался, короткое мгновение видел перед собой ее образ, но стоило мне попытаться удержать его в памяти, как он тотчас распадался на множество осколков. Меня и сейчас не оставляет чувство обескураживающей досады от бессилия вспомнить, как она выглядит. Действительно, лицо этой женщины очень похоже, но только похоже на лицо Марты. В ее взгляде отсутствует то необычное, неуловимо-странное, чем выделяются почти по-азиатски раскосые глаза Марты, недостает ей и характерно приподнятых скул. И волосы у нее другие — более длинные и меньше вьются.

У себя в лаборатории я достаю бутерброд. За стеклом сконструированной мной установки я наблюдаю колонию клеток. Какой долгий путь я прошел, чтобы стать тем, что я есть сейчас. В самом начале я работал с пресноводными полипами, и мне удавалось без особого напряжения из единственной клетки вырастить целый организм. В тот период я не мог еще до конца прочувствовать, зачем я занимаюсь клонированием, почему из одной клетки мне нужно вырастить целый организм, а может быть, и понимал, но как раз поэтому хотел, наверное, доказать самому себе, что это невозможно и никогда не будет возможно, исключая, разумеется, полипы и более высокоразвитые организмы, например каракатицу, но млекопитающее — никогда. Но вот теперь у меня получаются опыты с клеткой гребенчуковой песчанки. И если продолжить их, то, вероятно, я получу положительный результат. Мне известно наверняка, что я буду продолжать свою работу в попытке доказать невозможность положительного исхода, но, как ни странно, после того приема к сотворенному мной идеалу, которого я не хотел бы достигнуть никогда, добавилось нечто новое. Все дело в той самой девушке, которую я видел на приеме. Она походила на ту, другую, но не была ею. И я пришел к заключению, что страдание от близкого сходства куда мучительнее страдания от мысли никогда не увидеть. К чему теперь продолжать? Но ведь это всегда делалось ради того, чтобы доказать невозможность, разве не так? Для чего же я всегда стремился это доказать? Наверное, встретив девушку, я еще питал слабую надежду увидеть ту, другую. Когда же я наконец разберусь в своем собственном сердце?

Если все будет идти как задумано, то скопления клеток, пройдя сложнейшие промежуточные стадии развития, превратятся в настоящих песчанок, которые искрошат, измельчат, превратят в нечитабельную труху все эти протоколы заседаний комиссий, отчеты советов отделений, предложения по структурному переустройству и руководству, опросные листы и доклады. Надо же в конце концов, чтобы мир узнал о моем успехе — что мне удалось вырастить песчанок из одной яйцеклетки. Чего только не понапишут в научных журналах! Тем не менее после той встречи у меня появилось желание отключить установку. Все бессмысленно. Но рука не поднимается уничтожить в один момент то, над чем работал годы.

Чайная в дюнах располагалась далеко от ближайшего жилья. Добираться туда нужно было сначала по извилистой, плохо освещенной дороге, а потом свернуть налево у кафе «Аэродром». Но не успел я доехать до этого поворота, как увидел в сумерках на дороге одинокую девичью фигурку. Я сразу узнал ее. Подъехав поближе, я сбавил скорость и приоткрыл окошко.

Она вздрогнула от неожиданности.

— Вы к Жакелин и Якобу на свадьбу? — обратился я к ней, прежде чем она успела испугаться по-настоящему.

— Да… К ним.

— Позвольте мне подвезти вас, я тоже приглашен, а до чайной еще далеко.

— Но… С удовольствием, конечно.

Я открыл дверцу, и она села в машину. Сейчас, в полумраке, сходство было настолько разительным, что я на мгновение подумал: это она, рядом со мной, я беспредельно счастлив, но, чтобы она не заметила моего волнения, я буду теперь гнать и гнать машину на бешеной скорости, отдав все свое внимание дороге.

— Благодарю вас.

Все как у нее, даже голос, правда более низкий и не такой звонкий. Но окраска та же.

— Вы давно знаете Якоба и Жакелин? — спрашиваю я.

— Жакелин я знаю хорошо, мы в одном семинаре.

— А мы с Якобом с одного курса, я тоже биолог.

— Забавно.

Я не знаю, что должен говорить, и остаток пути мы едем молча. Нас встречает Якоб.

— Как, вы вместе? — удивляется он.

— Я встретил ее по дороге сюда и подвез.

Я даже не знаю ее имени и спотыкаюсь на этом «ее». Якоб понимающе кивает.

— Что, вы еще не знакомы?

— Нет.

Он представляет нас друг другу. Я теряюсь окончательно и тут же забываю ее имя, когда слышу, что у нее та же фамилия, что и у Марты. Возможно, она сестра или кузина Марты, проносится у меня в голове. Ну конечно, ведь у нее были сестренки. Я не могу больше думать ни о чем, но не решаюсь заговорить первым. Мы вдвоем бродим по чайной. Я не знаю здесь никого из приглашенных, она, кажется, тоже, так что нам суждено оставаться вместе.

Подходит женщина и с улыбкой предлагает нам кофе.

— Может быть, сядем?

— Охотно, — соглашаюсь я.

— Где ты сейчас работаешь? Остался в университете?