Уильям Сароян - Повести и рассказы

— Она ничего не сказала, папа.

— Не смейся, — сказала девочка. — Я что-то все-таки сказала. Разве нет, папа?

Женщина вошла в комнату, умытая, чистая, аккуратно причесанная, в голубеньком ситцевом платье.

— Я приготовлю вам роскошный завтрак, — сказала она, изо всех сил стараясь вести себя так, словно ничего не произошло. — Будет жареная свинина, яйца и молоко. А еще я сорву несколько инжиров с дерева, помою, разрежу и полью кремом.

Выходя, она бросила взгляд на мужчину, но Ивен не смотрел на нее.

Он пошел в ванную, принял душ, и когда оделся, дети были уже во дворе, мальчик взобрался на дерево, а девочка стояла под ветками и ловила спелые плоды, которые он отыскивал для нее. Они разговаривали — громко, громче, чем обычно, потому что они были сейчас за городом, в таком счастливом месте, где все росло и созревало и где солнце было близкое и горячее.

Он подошел к телефону и попросил соединить его с Уорреном Уолзом. Уоррену он сказал: «Приходите сегодня к нам на обед. Приведите девочек. Приходите к шести, мы с вами выпьем».

Он вышел на крыльцо и постоял там на солнце. Подъехала машина, из нее вылез Коди Боун.

— Я встретил ночью вашего сына, — сказал Ивен.

— Он говорил мне, — сказал Коди. — Я каждый день проезжаю здесь по пути на работу, вот и подумал: дай-ка остановлюсь — может, мальчик захочет покататься на паровозе.

— Он хочет знать, куда вы поедете.

— Объедем железнодорожный парк.

Они подошли к дереву, и с высоты его мальчик увидел Коди. Вначале он не был уверен, что это Коди, потому что, когда он видел его в первый раз, Коди был частью паровоза, но мужчина улыбнулся, и, увидев его ровные зубы, Рэд узнал, кто это.

— Вот моя дочь, Ева, — сказал Ивен.

— Ева, — сказал Коди.

— Здравствуйте, — сказала девочка.

Мальчик спустился с дерева, чтоб хорошенько посмотреть на человека с паровоза вдали от паровоза — такое вот действительно интересно понаблюдать! Разница была огромная, но Коди и такой, какой он был здесь, понравился Рэду.

— Хотите инжир? — сказал Рэд.

— Хочу, конечно, — сказал Коди и целиком сунул ягоду в рот. — Я заглянул пожелать вам доброго утра.

— Нет, — сказал Ивен. — Мистер Боун зашел узнать, не хочешь ли ты прокатиться на паровозе. Объехать парк.

— Когда? — сказал Рэд.

— Сейчас, если ты, конечно, согласен.

Мальчик перевел взгляд с отца на Коди, раздумывая над предложением и, может, чуточку испугавшись.

— Хорошо, — согласился он. — А ты хочешь прийти посмотреть, Ева?

— Хочу, — сказала девочка.

Обойдя дом, они направились к машине Коди Боуна. Женщина перешла из кухни в гостиную, чтоб видеть их лучше. Машинист помог детям поместиться на переднем сиденье, а Ивен сел сзади. Когда они укатили, она горько заплакала. И все плакала, бродя по дому и что-то прибирая и расставляя.

Она слышала, как муж ее говорил по телефону с Уолзом, и знала, что к шести часам ей придется взять себя в руки. Но как ей справиться с собою? И что ей делать? Что?

— Он точь-в-точь как его брат, — сказал Уоррен Уолз своей жене. — Ни слова об этой ночи. Ни слова о том, чего мы натерпелись, стараясь помочь им. Даже не спросил ради приличия, захотим ли мы прийти на обед к ним. Приказ. Прийти на обед. Прийти в шесть. Привести девочек. Мы с вами выпьем и точка.

— Что-то необычное стряслось у них, — сказала Мэй Уолз. — Не могла она быть так груба, будь это что-нибудь обычное. Она хлопнула дверью прямо в лицо мне.

— Я объездил весь Кловис, разыскивая его, — сказал мужчина. — Побывал во всех заведениях, которые еще были открыты. Бары, парк, биллиардные, дом Сюзи.

— Сюзи? Ты этого не сказал мне.

— Я был слишком занят попытками успокоить тебя. Ты была так напугана.

— Я не сомневалась, что она вернется и откроет дверь. Ссорятся ведь многие, но другие ухитряются все же сохранять приличия. В конце концов, они сами нас пригласили. А ты… Не настолько ты был занят, чтоб не рассказать мне всего. И про дом Сюзи. Как он выглядит?

— Погано.

— Был там кто-нибудь?

— Два мексиканских парня и какой-то старик.

— Что за старик?

— Не знаю.

— Как бы не разнеслось повсюду, что тебя там видели.

— Мне это и в голову не пришло.

— От таких вещей потом не оберешься неприятностей, — сказала женщина. — Это не большой город, как Фресно, и не огромный город, как Сан-Франциско, где такие вещи проходят незамеченными. Ведь Дейд ездит в Сан-Франциско не затем, чтоб музеи посещать, как ты думаешь, а?

— То есть?

— Каждые два месяца он уезжает на недельку, а то и две, не так ли?

— Да.

— Он никогда не занимается этим с кем-нибудь, кого мы все тут знаем.

— Ничего я о Дейде не знаю, — сказал мужчина. — И знать не желаю. Не мое дело, зачем он ездит в Сан-Франциско. Я люблю его брата не больше, чем его самого. Я позвоню и скажу, что мы не сможем прийти.

— Мы должны пойти.

— Почему?

— Чтоб помочь им соблюсти хотя бы видимость приличий, — сказала женщина. — В конце концов, если они не умеют вести себя, то мы умеем.

— Оба они поставили меня в дурацкое положение, — сказал мужчина. — И даже в унизительное. Не пойду я.

— Мы должны пойти, — сказала женщина.

— Ну конечно, ты жаждешь выяснить, что у них стряслось, — сказал мужчина. — А мне это безразлично. Он сумасшедший, вроде своего брата. У них была стычка, и он ушел. Он вернулся, и все в порядке. Не желаю я идти. Не люблю, когда мне велят явиться на обед.

— По-моему, он старался быть настолько любезным, насколько возможно при таких обстоятельствах, — сказала женщина. — По-моему, он оказал нам доверие, дав тебе понять, что ему совестно. По-моему, он надеялся, что ты поймешь, и потому пригласил так просто и коротко. В конце концов, он помнил и позвонил. Значит, не так уж ему безразлична наша причастность к этой истории. Он позвонил с утра. Мы оскорбим их, если не пойдем все вместе к шести.

— Не нравится он мне, — сказал мужчина.

— Даже если так, — сказала женщина. — Я думаю, у нас достанет вежливости пойти, как если бы ничего и не было. У них милые ребятишки, и они так хорошо поладили с нашими. Дети-то уж повеселятся во всяком случае.

— Мне эта идея не нравится и точка, — сказал мужчина. — Я предпочитаю придумать мало-мальски приличный предлог и отделаться.

— Отделаться от этого можно легко, — сказала женщина, — но отделаться от этого, не нарушая приличий, нет никакой возможности. Наш отказ скажет им слишком многое. Не проще ли будет забыть эту ночь и пойти?

— Разумеется, — сказал мужчина. — Но я не уверен, что хочу забыть ее. Мне нелегко пришлось из-за тебя. Да ты и сама помучилась. Какого черта ради? Ты пришла из кино и сказала, что они просят нас непременно зайти. Мы уложили спать детей, оставив с ними миссис Блотч, и поехали туда. И что же? На дороге мы встретили этого пьяного психа, который даже поздороваться с нами не соизволил. Жену его мы нашли в обмороке перед домом, а сына — пытающимся поднять мать. Жена захлопнула дверь перед самым нашим носом. Я обыскал весь город, заглядывая в такие местечки, где вовсе не хотел быть увиденным. И все из-за него. Ты простояла там, на веранде, перед дверью, полночи, напуганная до смерти. Да еще дома мы просидели до трех утра, потому что были взвинчены, потому что полагали, что они могут позвонить. Я не уверен, что хочу забыть эту ночь. Я охотнее забуду его заодно с братом.