Доржийн Гарма - Первые шаги

(перевод Л. Скородумовой)

Этой ночью старый Балдан долго не мог уснуть. В последнее время он стал плохо спать. Ночи напролет проводил он с открытыми глазами. Начинали гореть ступни, не мог ни лежать, ни сидеть. Он отбрасывал одеяло, долго ворочался, прежде чем забыться тяжелым сном. Утром не помнил, что снилось. Сын с невесткой спокойно спали на правой половине. В юрте царил полумрак, лишь слабо мерцали угли в потухшем очаге.

Нет, нет… рано еще ему умирать. Разве он старик? Шестьдесят лет — это не предел человеческой жизни. Отец дожил почти до восьмидесяти. Как-то застал его за такими размышлениями старый приятель Жамсаран. «Эх, бедный Балдан! — сказал он, стараясь подбодрить друга. — Не рано ли ты сдался? Тебе бы еще на коня да в степь, да с вершины сопки любоваться дальними просторами. Ты стар, но жизнь еще не кончена, будь мужчиной». Жамсаран был суровый человек, но за всю жизнь не причинил Балдану никакого вреда, наоборот, даже помогал как мог. После армии Жамсаран работал бригадиром, потом секретарем сомонного партбюро. Балдан немного робел перед ним, но они были земляками, детство их прошло у одной реки, потому и держались рядом. Возвращаясь мыслями в прошлое, Балдан понимал, что если они иногда и ссорились, то только из-за его сына.

— Ты сделаешь из парня дурного человека… — говорил Жамсаран, когда сын еще был маленьким.

— Глупости! Отец всегда воспитывает сына по своему подобию. Никто не хочет видеть своего ребенка вором или разбойником. У меня своя наука воспитания. Но от судьбы не уйдешь. Как жизнь распорядится, так и будет! — горячо возражал ему Балдан.

«Как, из-за чего возник первый спор?» — думал теперь Балдан.

Стали мерзнуть ноги, и Балдан прикрылся одеялом.

В печке погасли последние искры огня.

«Мой Галсан будет не хуже других, — думал Балдан, глядя на маленького сына. — Еще заговорят о нем местные красавицы. А придет время — станет хозяином дома, отцом семейства, сумеет и мусор превращать в деньги. Чего еще желать Балдану?»

Сам Балдан с детства был хитрым, ловким. Однажды забрался по отвесной стене в гнездо грифа. Старики говорили, что в гнезде грифа много чего можно найти. Рассказывали, что смельчак, сумевший забраться на вершину скалы, найдет в гнезде кожаную веревку десяти сажен и золотой топор. И они принесут ему богатство. В гнезде грифа Балдан увидел всякий мусор, ветки, кости, но ни веревки, ни золотого топора не было. Порылся Балдан в мусоре и нашел золотое кольцо, которое взял себе, не сказав никому ни слова.

О бурхан! [14] Бурхан — монгольский бог. Даже сейчас ему стыдно вспоминать тот случай. Но Балдан был бедняком, беднее его не было во всем крае. И он продал кольцо, а на полученные деньги купил первого в жизни коня. С тех пор Балдан стал считать себя счастливчиком. Зимой и весной он охотился на волков и ни разу не возвратился с пустыми руками.

И вот сыну исполнилось пять лет, Балдан взял его с собой на охоту. Всю дорогу они говорили, Балдан обучал, наставлял сына. Наконец подъехали к сопке, где было волчье логово. Мальчик вдруг испугался и заупрямился. Он побледнел, громко заплакал и хотел убежать. Балдан рассердился, схватил упиравшегося сына, потащил его к норе и, обвязав веревкой, силой толкнул внутрь. Жестоко поступил с сыном Балдан. Любой другой на его месте пожалел бы ребенка. Мальчик был белый от страха. Но Балдан не хотел терять добычу, алчность завладела им. Когда сын исчез в темной пещере, на душе у Балдана сделалось нехорошо. Но через несколько минут веревка натянулась, и он вытащил мешок со скулившим в нем волчонком. Это была добыча, которой так жаждал охотник Балдан. С тех пор он твердо решил, что сам будет воспитывать сына.

Галсан учился в школе. Вместе с ребятами вступил в пионеры, стал заниматься художественной самодеятельностью, но Балдан запрещал ему все это. У него свое воспитание.

Галсан полюбил спорт и даже занял первое место в соревнованиях по бегу. Как ни старался Балдан отлучить его от школьных дел, но запретить заниматься спортом не смог. Чем старше становился сын, тем больше тянулся к школе, к сверстникам, хотя отец ругал и бил его. Однажды осенью Балдан не пустил сына в школу. Узнав об этом, Жамсаран поспешил к Балдану:

— Что ты за человек! Почему не пускаешь ребенка учиться? Жизнь ему портишь.

— Не твое дело! Я сам знаю, что делать…

— Уверен, что сумеешь воспитать сына? Думаешь, ты знаешь жизнь? Нет, твоя хитрость и алчность испортят мальчишку. В сомонном центре я видел, как он бил совсем еще слепого щенка. Вот твое воспитание. И учителя жалуются: парень не понимает, что хорошо, что плохо.

Балдан страшно обозлился на Жамсарана.

— Я сам знаю, что делать… — повторил он.

Балдан вспоминал о разговоре с Жамсараном, ворочаясь ночью в постели.

Наутро после бессонной ночи небо было чистым и безоблачным, белела степь, укрытая снежным покрывалом. Балдан приготовил чай. Галсан позавтракал, оседлал коня.

— Поеду посмотрю следы на свежем снегу. День хороший выдался. Пора переезжать на весеннее стойбище. Отец, помогите Цэцэгме проветрить вещи, — сказал сын и, взяв ружье, ускакал.

Балдан смотрел ему вслед: «Как странно, вот и вырос сын. Годы, годы… Я, отец, весь высох, сморщился так, что умещусь в корзине для аргала [15] Аргал — кизяк, сухой помет. … А он, глупец, даже в надоме не участвует. Если б захотел, каждый год был бы первым и выигрывал бы на сомонном надоме жеребенка. Сын вырос сильным, как Хангай [16] Хангай — нагорье в центральной части МНР. , лишь потому, что слушался меня. Я сделал его ловким, находчивым, жить он умеет. Есть ли для отца большая награда, чем такой сын?»

Невестка выгнала овец на пастбище, подхватила на руки малыша, цеплявшегося за полу ее дэли.

Балдан вошел в юрту, налил остывший чай в деревянную пиалу, выпил и пошел в чулан. Там за сваленными грудой мешками и узлами, в самом углу, сложены части юрты, принадлежавшей самому Балдану, — крыша, войлочные прокладки для стен. Надо их проветрить. К тому же в чулане с прошлого года лежат невыделанные овчины. Сегодня можно и ими заняться — сын давно просит привести в порядок чулан. День был совсем весенний, сильно пригревало солнце, снег, еще остававшийся в недоступных ветру местах, начал быстро таять, с крыши загона потекли струи воды.

Увидев содержимое чулана, каждый сразу бы понял, каким хорошим хозяином стал его сын. Чего-чего только в чулане нет! Мешки с мукой и крупами, добротные деревянные заготовки для седел, войлок свежей выделки, чепраки, которые уже стали редкостью в худоне, юфть для ремней. Галсан числился в объединении пастухом небольшого стада овец, на самом же деле за скотом ходила его жена, женщина трудолюбивая и скромная. Овцы у нее всегда были упитанные, но вся слава овцевода доставалась мужу. Однажды Галсан хотел оставить себе новорожденных ягнят-близнецов, которые не были учтены, но она пристыдила мужа: