Александр Зиновьев - В преддверии рая

Я отвергаю душу как некую идеальную и недоступную наблюдению субстанцию, считая ее не менее реальной данностью, чем изучаемые наукой эмпирические объекты. Я тем самым хочу изменить сам подход к явлениям религиозности, навязанный нам традиционной философией с ее бессмысленным противопоставлением материального и идеального. Я утверждаю, что имеется некая интуитивная, данная в опыте основа религиозности. Откуда она взялась — не наше дело. Попытки объяснить ее с некой исторической точки зрения обречены на провал, ибо при этом не обнаруживается ничего по самим правилам историзма. Эта основа сама есть начало пути, не будучи завершением чего-то иного. Она есть абсолютное начало. Она либо есть, либо ее нет. Вы или чувствуете ее в себе, или ничто в мире не способно объяснить вам, что это такое.

Не думайте, что я уже имею готовое учение. Я имею лишь первичные идеи о нем. Я исхожу из убеждения, что человечество должно изобрести и развить религиозное учение, адекватное условиям жизни в нашем обществе и типу культуры его рядового члена. Изобрести как средство защиты человека от общества. Если человечество этого не сделает, люди не смогут защитить себя от своей собственной злобы, жестокости, циничности, равнодушия, пошлости и т.п. и устремятся в эволюционный тупик типа муравейника или к гибели. Я считаю, что степень развитости общества скоро будет измеряться степенью развитости его религиозности, а не числом и характером использования электронно-вычислительных машин и успехами в космосе. Если это не произойдет,...

Как известно, сказал Ученик, наши диссиденты — сумасшедшие, жулики или шпионы. По жуликам мы план перевыполнили, по сумасшедшим — почти на сто процентов выполнили, а по шпионам отстаем. Значит, из этих ребят шпионов будут делать, это ясно. Никто не поверит, сказала Жена. Ну и что, сказал Ученик. Мы на это и не рассчитываем. Нам важно выполнить формальную акцию, а остальное мелочи. К тому же многие захотят поверить и потому поверят. Люди стосковались по разоблачениям и открытым репрессиям. О, Господи, сказала Жена, среди кого мы живем! Среди нормальных людей, сказал Ученик. Чему ты удивляешься? Наш массовый человек несет на себе черты общества в целом, а само общество как целое подобно этому среднему гражданину. Социальные качества человека в среднем и в тенденции совпадают с социальными качествами общества в целом, это закон. Не может мерзкое общество порождать хороших людей, а скопление мерзких людей порождать хорошее общество. Смешно смотреть, какие огромные средства тратят на Западе на изучение нашей Страны. Достаточно взять нашего рядового чиновника, понаблюдать за ним и экстраполировать результаты на общество в целом. Но бывают и исключения, сказала Жена. Можно же создать свой маленький автономный мирок! Вроде нашего, спросил Ученик. Ничего не выйдет. Исключения бывают, но они попадают к нам или в другие места того же рода.

Каково ваше первое впечатление, спросил один из слушателей Проповедника у Инструктора. Занятно, сказал Инструктор. Но что-то в этом деле чувствуется... как бы вам сказать?., не вполне здоровое. Я согласен с вами, сказал Слушатель. Я этим делом занимаюсь профессионально много лет. Тут происходит поразительное смешение понятий. Суть дела тривиально проста. А именно из-за отсутствия ясности на чисто языковом уровне рождается грандиозная /по замыслу/ мистификация. Все дело в том, что в нашем обществе в силу отсутствия в нем морально-правового механизма защиты личности от общества происходит своеобразная дифференциация в сфере идеологии. Одна ее часть тяготеет к форме науки /мировоззрение, учение об обществе и человеке/, а другая берет на себя чисто субъективное переживание тоски по морально-правовой защите и принимает форму религии или, скорее, квази-религии. Проповедник, безусловно, человек честный и прекраснодушный. Но он с самого начала впадает в неразрешимое противоречие: его душа есть эмпирический факт, но она не имеет предыстории, она имеет лишь потенциальное будущее. А это логически несостоятельно: все эмпирическое так или иначе возникает. Кроме того, он настаивает на естественности души, но сам факт признания ее естественности базирует на вере в ее существование. Если вы не возражаете,...Извините, сказал Инструктор, я в этих делах не компетентен. К тому же я спешу.

Перед каждым интеллигентом Страны рано или поздно встает проблема: рукоплескать начальству, обличать инакомыслящих, предавать друзей и совершать другие акции, свидетельствующие о том, что ты являешься полноценным строителем нового общества, или вступать в борьбу за права человека, начав ее с письма в высшие органы власти с просьбой разрешить ходить в туалет без контроля со стороны общественных организаций и представителей ОГБ. Обычно эта проблема встает поздно, когда выбор уже сделан, и упомянутые органы хлопают тебя по плечу или бьют по шее. А поскольку в Стране действуют законы диалектики, и благодаря им здесь все переходит в свою противоположность, то бывает невозможно установить, что именно эти органы с тобой делают. Когда одному начинающему писателю дали год тюрьмы ни за что, все решили, что он сотрудничал с упомянутыми органами, и его похлопали по плечу, так как если бы не сотрудничал, то ему дали бы по шее, а это — минимум пять лет. Писатель так обрадовался выпавшей на его долю удаче, что выдал всех чужих /поскольку своих у него не было/ сообщников после суда, когда его о них уже никто не спрашивал. Тем более даже прокурору было ясно, что никаких проступков писатель не совершал, и прокурор требовал влепить ему за это три года исключительно из гуманизма. Защитник уговорил писателя признать вину и добился тем самым смягчения наказания.

Если же ты избираешь второй путь, полный жертв и лишений, не забудь об соответствующей статье конституции о праве и обязанности граждан класть в штаны в любом месте, в любое время, по любому поводу. Это, пожалуй, единственная статья конституции о правах человека, которая соблюдается строжайшим образом. Причем, государство предоставляет гражданам все необходимые средства, гарантирующие им возможность на деле реализовать это священное право подлинно свободной личности. Именно для этой цели еще в горниле революции были созданы ОГБ, высший продукт демократии и любимое детище народа, Партии и лично всех Вождей, начиная с Зачинателя и кончая нынешним, Окончателем. В свое время, выступая на пленуме ВСП, посвященном усилению борьбы с идеологическими диверсиями, Вождь-Путаник /был такой!/ сказал, что при коммунизме государство отомрет путем передачи его функций ОГБ, которые к тому времени полностью сольются с самодеятельностью широких народных масс путем их поголовного вовлечения в ОГБ. Лишь после этого мы сможем на своем знамени написать... Что именно хотел Вождь-Путаник написать на знамени, осталось неизвестным, так как его успели снять и вычеркнуть из истории Страны. Столичные интеллигенты, до которых дошел слух об этом казусе, надрывали от хохота животики, покрывающиеся заслуженным либеральным жирком. Только начальник ОГБ оценил идею Вождя. Во-первых,такие времена в истории Страны уже были. А во-вторых, дело идет к тому, что они могут повториться.