Александра Полстон - Санта–Барбара II. Книга 1

Мейсон пожал плечами:

— А никаких подробностей нет. Я просто убил его и все. Это было необычайно просто, Круз. Интересно, а тебе самому известно такое чувство?

Кастильо промолчал.

— Ну ладно, не хочешь отвечать, не надо, — спокойно констатировал Мейсон. — Так, что тебя там еще интересует? Орудие убийства? Рассказываю, это пистолет, который я добровольно передал в руки правосудия.

Круз хмуро повел головой.

— Насчет пистолета мы еще разберемся, Мейсон, эксперты проведут исследования, снимут отпечатки пальцев, сделают баллистическую экспертизу, ну и так далее. Да что я тебе об этом рассказываю, ты же сам юрист все это прекрасно знаешь.

Кэпвелл как будто и не пил кофе, глаза его по–прежнему осоловело хлопали, он покачивался, стоя на месте.

— Так что же тебя еще интересует, Круз? — продолжил он. — Я готов рассказать все, что знаю.

Круз поднялся со стула.

— Как юрист, работающий в ведомстве окружного прокурора… Работавший, — поправился он, — ты, разумеется, должен знать, что все это не улики для следствия.

— Неужели? — скептически сказал Мейсон. — Интересно, а что же еще должно быть уликой, кроме орудия убийства и добровольного признания?

Круз нетерпеливо махнул рукой.

— Мейсон, перестань, ты же прекрасно знаешь, что главная улика — это тело, тело убитого.

Мейсон покачал головой.

— Ах, вот ты о чем. Да, тело действительно является уликой, но, к сожалению, тела у меня нет, я от него избавился.

Кастильо непонимающе смотрел на арестованного.

— Как это — избавился? Куда ты его дел?

Мейсон удовлетворенно усмехнулся.

— Ладно, я пошутил. Я же понимаю, что без тела следствие ничего не сможет сделать. Я готов отвести вас на то место, где спрятано тело.

Круз взглянул на часы — была половина первого.

— Ну что ж, если тебе так хочется, мы можем сделать это прямо сейчас, — сказал он. — Во всяком случае, я к этому готов.

Он снял свой пиджак со спинки стула и стал одеваться.

— Только прежде, если позволишь, — попросил Мейсон, — я хотел бы сделать один телефонный звонок. Я имею на это право, не так ли?

Кастильо придвинул к нему телефон.

— Разумеется. Звони, пожалуйста.

Мейсон тяжело опустился на стул рядом с телефонным аппаратом. Мейсон некоторое время ждал, а потом, вскинул голову и сказал стоявшему за его спиной инспектору:

— Если не возражаешь, я хотел бы это сделать в одиночестве.

Кастильо пожал плечами.

— Пожалуйста, но учти — если все обернется все так, как я рассчитываю, то тебе придется очень сильно пожалеть об этом. Я буду сильно разочарован.

Мейсон сделал понимающее лицо.

— Не пугайся, Круз, уверяю тебя, зря времени ты не потеряешь. Сегодня тебя ожидают еще много приятных сюрпризов.

— Ладно, — процедил Круз сквозь плотно сжатые губы, — я буду за дверью.

Мейсон внимательным взглядом проследил, как полицейский инспектор удаляется в коридор и потянулся к телефонному аппарату.

— Что ж, думаю, Что эта ночь запомнятся надолго. И не только нам, — пробормотал он, набирая номер.

Несколько минут Кастильо озабоченно расхаживал под дверью собственного кабинета в коридоре полицейского участка. Из‑за двери не доносилось из единого звука. Не понятно было, звонит ли Мейсон кому‑либо или нет — его голоса Кастильо так и не услышал.

Спустя несколько минут, он все‑таки решился и осторожно открыл дверь. Мейсон, уронив голову на руки, спал прямо на столе. Рядом с ним лежала снятая с рычага телефонная трубка.

Круз подошел к нему сзади, положил трубку на рычаг и стал осторожно трясти Мейсона за плечо.

— Проснись, проснись…

Мейсон вскинул голову и, сонно протирая глаза кулаками, сказал:

— А, это ты, символ силы, человек из камня… Кастильо укоризненно покачал головой.

— Мейсон, ты хоть понимаешь, где находишься? — сказал он. — Что вообще вокруг происходит?

Кэпвелл уверенно кивнул,

— Да, к сожалению очень хорошо понимаю. Почему ты не дал мне поспать? Во сне мне было значительно лучше, чем сейчас. Кстати говоря, мне приснился очень забавный сон.

Круз хмыкнул.

— Ты что, хочешь рассказать мне сейчас о своем сне?

Мейсон по–прежнему тер кулажами глаза.

— А что в этом такого? — недоуменно спросил он. — Разве я помешаю тебе, если расскажу о маленьком коротком сне? Это не займет много времени, уверяю тебя.

Кастильо тяжело вздохнул.

— Вообще‑то тебя бы следовало отправить на ночь в камеру предварительного заключения, но поскольку ты сам вызвался показать мне место преступления и рассказать о том, где ты спрятал труп, придется, наверное, тебя выслушать.

Мейсон потянулся рукой к давно остывшему кофе и, очевидно забыв о том, что он напоминает ему вкус фасолевой похлебки, выпил напиток до дна.

— Да, так вот, я хотел рассказать про свой сон. Знаешь, Круз, мне снилось, как будто я сижу в пустом купе, а вагон одиноко стоит посреди бескрайней болотистой равнины в Луизиане, возле Нового Орлеана. Потом — отцепился и уехал. А до этого у меня была спутница — моя жена… — тут он на мгновение умолк, а затем поправился — моя несостоявшаяся жена, в маске и с ребенком на коленях. Так вот, представляешь, они уехали в этом отцепленном составе, а я остался один — отвергнутый, брошенный, покинутый.

— Да–а, — протянул Круз, — странный сон. Интересно, а почему тебе привиделось скрытое маской лицо твоей жены?

Мейсон удрученно покачал головой.

— Вот над этим я и думаю.

— А знаешь, что кажется мне!? — вдруг сказал Кастильо.

Мейсон вскинул голову.

— Любопытно было бы послушать мнение полицейского инспектора о снах убийцы.

Кастильо прошелся по комнате.

— Мейсон, ведь твой отец, насколько я знаю, практически не пьет, это правда?

Мейсон пожал плечами.

— После перенесенного тяжелого заболевания сердца он, в основном, воздерживается от употребления крепких горячительных налитков, — с апломбом школьного учителя заявил Мейсон. Круз укоризненно кивнул.

— Вот именно, чего не скажешь о тебе. По–моему именно этим и объясняются эти все твои сны.

Мейсон испытующе посмотрел на инспектора.

— А тебе, Круз, разве не снятся по ночам сны? Или ты спишь, как в черной дыре — провалился и снова выбрался наружу?

Кастильо отвернулся и глухо произнес:

— Во всяком случае, женщины в масках в моих снах не появляются.

Мейсон неожиданно засмеялся.

— Да, я изрядный выпивоха, признаю. Что ж поделаешь, у каждого свои недостатки. Вот у тебя, например, Круз, есть свои недостатки?

Кастильо промолчал и тогда Мейсон продолжил:

— Недостатки — это продолжение наших достоинств, а, может быть, и сами достоинства, кто знает, это вопрос сложный, вряд ли ты захочешь его сейчас обсуждать, Круз. Вот у меня, например, есть еще один крупный недостаток — я не хочу стареть, мне хочется оставаться таким, каким я сейчас есть. Представляешь себе, Круз, эта тихие радости преклонных годов, скопом ожидающие нас на подходе к обещанному у певца псалмов семидесятилетию: хилость, импотенция, недержание, кишечные раки, камни в желчном пузыре, гной в глазах, конюшня во рту, тупоумие, отрыжка, зевота, газы, запоры, воспаления простаты, застопоренное пищеварение, одинокие дни, пустые ночи, мышечные боли, кризис сбыта, рост цен, урезание пенсии, отсутствие планов и оскудение памяти, инфаркты, инсульты, а если повезет — сонный автобус в аэропорт и тамошнее предотлетное ожидание деловитого голоска: «Всех пассажиров рейса ноль, ноль, ноль, не знаю там сколько, на преисподнюю, просим пройти к выходу номер тоже ноль, ноль, ноль. А знаешь, Круз, почему я этого боюсь? Потому что я уже остался один. Вот тебе легче, ты не один, у тебя есть семья, тобой может кто‑то заняться. Я должен сейчас позабыть об этом.