Генри Крейн - Санта–Барбара V. Книга 2

— Да, мы с ней действительно были неплохо знакомы…

Слегка прищурившись, Джулия Уэйнрайт спросила резко:

— Когда вы виделись с потерпевшей в последний раз?..

Кейт Тиммонс, немного поразмыслив, ответил:

— Кажется, тринадцатого…

— За день до случившегося?..

Он кивнул в ответ.

— Да.

— Стало быть, — сказала Джулия, — стало быть, потерпевшая Лилиан Лайт могла сказать вам то же самое, что написала или… или не написала в том письме и при встрече?..

Кейту ничего не оставалось, как согласиться с этим утверждением.

— Да, могла… Никогда бы не мог подумать, — добавил он задумчиво, — что она окажется способной на такое… На такую низость.

Коротко кивнув в ответ, Уэйнрайт согласилась с окружным прокурором:

— Вот именно…

Обернувшись к Джакоби, который сделался белее мела, она продолжила:

— Однако Лили Лайт предпочла написать письмо на имя господина окружного прокурора, понимая, что только письмо, адресованное в прокуратуру, может иметь силу настоящего документа… Конечно же, письмо опустили в почтовый ящик именно вы — об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что на почтовом штемпеле стоит номер, который указывает, что оно было опущено в почтовый ящик в районе Хилтон–стрит — поблизости от вашего офиса. И, уж, конечно же, вы сделали грубейший прокол, когда не ликвидировали ни дискету с текстом этого письма, ни сам текст, записанный в ваш компьютер…

Последнее предложение Джулия произнесла, стараясь не смотреть на Джакоби.

Генри, помотав головой так, будто бы воротник рубашки сильно натирал ему шею, произнес, обращаясь не к Уэйнрайт, а исключительно к судье:

— Ваша честь, все, что рассказала адвокат, было бы очень интересно для меня, однако только лишь при одном условии…

Сказав, он сделал выжидательную паузу. Джаггер, очень внимательно посмотрев на него, поинтересовался:

— При каком же?..

— Если бы мисс Джулия Уэйнрайт сумела бы доказать всем, что я действительно был знаком с потерпевшей Лили Лайт…

Джаггер напомнил:

— Но ведь это самое вы говорили на одном из предыдущих судебных слушаний! Вы давали присягу, что будете говорить правду и ничего кроме правды!.. Вы, вы сказали, что вас с мисс Лайт связывали исключительно дружеские отношения!.. И этому есть многочисленные свидетели… Кстати, мистер Джакоби, ваши показания запротоколированы, там стоит ваша подпись, не так ли?..

Джакоби пожал плечами.

— Ну и что — мало ли где еще может стоять моя подпись?..

Нахмурившись, окружной судья Джаггер очень сухо произнес:

— Стало быть, мистер Джакоби, вы дали ложные показания?..

Джакоби кивнул.

— Да. — Поразмыслив некоторое время, он сказал более твердо: — Да, тогда я действительно давал ложные показания…

По залу пронесся ропот недоумения. Джаггер спросил:

— Что же заставило вас пойти на этот во всех отношениях рискованный поступок?..

Разумеется, Джакоби не нашел, что ответить, и потому воспользовался своим правом молчания.

— Не хотите отвечать на вопросы суда — ваше право, — резюмировал Мэл Джаггер.

«Ага, — подумала Джулия, — теперь понятно, какую тактику он изберет: гораздо проще отказаться от своих предыдущих показаний, заявив, что они ложные, и отвечать только за это, косвенно подтвердить, что все, что я только что сказала — правда…»

Джакоби вдруг произнес:

— Впрочем, — он едва заметно улыбнулся, — впрочем, ваша честь, для того, чтобы опровергнуть мои показания, нужно, как вам хорошо известно, как минимум два свидетеля, которые бы подтвердили сам факт моего знакомства с потерпевшей, Лилиан Лайт…

Неожиданно послышался голос Кейта:

— Я могу это сделать… Я могу подтвердить факт их знакомства.

Однако Джакоби поспешно возразил:

— Ваша честь, я протестую… Дело в том, что ни обвинение, ни защита не могут выступать на судебных процессах, в которых непосредственно участвуют в качестве свидетелей…

— Но ведь есть косвенные доказательства, — начала было Джулия. — Есть дискета с письмом Лили Лайт, найденная в выдвижном ящике вашего письменного стола, есть текст, набранный за вашим компьютером…

— Да, косвенные, но не прямые, — быстро парировал Джакоби.

Неожиданно откуда‑то из последних рядов зала послышалось:

— Я могу это доказать.

Взоры всех присутствующих в зале обратились в ту сторону.

Неуклюже поднявшись со своего места, из предпоследнего ряда вышел Гарри Брэфорд.

— Я могу это доказать…

Судья Джаггер, с недоумением посмотрев на нового свидетеля, произнес:

— Прошу вас, молодой человек… Прошу прощения, как ваше имя?..

— Брэфорд. Гарри Брэфорд.

— Стало быть, вы согласны выступить свидетелем на этом процессе?..

Гарри кивнул.

— Да, ваша честь…

Брэфорд, несмело пройдя на место для свидетелей, после обычных в подобных случаях юридических формальностей, начал так:

— Ваша честь, дело в том, что мистера Джакоби, — он, не глядя на свидетеля, кивнул в его сторону, — я знаю достаточно неплохо…

Гарри очень волновался — запинался, путался в выражениях. Он то и дело смотрел на Джулию, словно ища у нее поддержки.

Та только улыбалась ему…

Наконец, совладев с волнением, Гарри довольно подробно и обстоятельно рассказал об истории своего знакомства с Джакоби, о жульнических лотереях последнего, о том своем визите в его дом…

Он рассказал все или почти все, что в свое время рассказал Джулии.

Правда, будучи до крайности целомудренным в выражениях, он все‑таки постеснялся сказать, что видел Лили Лайт обнаженной, заметив только, что «внешний вид пострадавшей навел его на мысли о том, что их взаимоотношения с мистером Джакоби носили не только деловой и не только дружеский характер».

Слушатели восприняли это заявление, как и должно — смехом и рукоплесканиями.

Да, теперь Джакоби был обложен со всех сторон — крыть ему было абсолютно нечем…

Он был растерян настолько, что даже не исполнил своей угрозы — не заявил, что свидетель Гарри Брэфорд дает эти показания только потому, что является любовником Джулии Уэйнрайт и, стало быть, в некотором роде — лицо заинтересованное…

Джаггер был в явной растерянности — сняв очки, он принялся бесцельно вертеть их в руках. Немного посовещавшись со своими помощниками, он объявил пятнадцатиминутный перерыв…

После перерыва слушание возобновилось — на этот раз окружной судья Джаггер выглядел очень собранным и решительным — видимо, посовещавшись в перерыве со своими помощниками, он выработал план дальнейшего ведения этого судебного слушания.

Поднявшись со своего места, он позвонил в колокольчик и сказал:

— Попрошу тишины.

Шум в зале тотчас умолк.

Окружной судья Джаггер произнес очень официальным тоном: