Дженн Беннет - Звезды в твоих глазах

Но это уже неважно. Теперь земля обетованная передо мной, и ей-богу оно стоило всех этих страданий, потому как база действительно роскошна. Впереди расположился современный главный корпус из кедрового дерева: гигантские окна на стенах, толстые деревянные балки, из крыши торчат каменные дымоходы. Нас окружает буйный лес. Вдали рвутся ввысь зазубрины гор. Картина будто явилась прямо из грез. Мы направляемся внутрь, шагаем по полу, выложенному полированными речными валунами, и останавливаемся у стойки регистрации. Через двойной высоты окна потоками льется теплый солнечный свет. В помещении стоит удивительно приятный запах кедра и свежесрезанных цветов. Для гостей выставлена чаша с далеко не дешевыми сладостями. Я противлюсь соблазну набить ими карманы, но вот Бретт, в отличие от меня, нет. Пока Рейган объясняет женщине среднего возраста за стойкой, кто ее мать, он подносит к губам палец, подмигивает мне и украдкой перекладывает импортный шоколад из чаши в карман своего рюкзака.

На бирке на груди дамы красуется надпись: КЭНДИ [4] В переводе с английского candy означает «сладость, конфета». . На секунду мой изголодавшийся по кислороду мозг воспринимает ее в качестве указателя на чашу со сладостями, вроде той, на которую только что совершил налет Бретт, но потом до меня доходит, что нашу даму так зовут.

– Так ты дочь Белинды? – спрашивает она. – Тебя не узнать. Ты же ведь отдыхала у нас в прошлом году, да?

– Верно, – весело отвечает Рейган, – мама звонила вам, что вместо одних гостей к вам приедут другие, да?

Кэнди окидывает нас взором:

– Я думала, в вашей группе будут одни девочки… Мы с тобой одной крови, Кэнди. Когда она дважды смотрит в экран компьютера, а потом еще справляется со старомодным журналом регистрации, я чувствую в ней родной дух большого любителя все планировать. Рейган уверяет Кэнди, что со списком гостей все в полном порядке, и начинает называть наши имена. Я бесцельно слоняюсь по комнате, подхожу к стене с пейзажными фотографиями в рамках, разглядываю их, и в этот момент ко мне присоединяется Бретт:

– Леннон говорит, ты делаешь обалденные снимки звезд, хотя я думал, что просто на них смотришь.

Ко мне возвращается тревожное ощущение, которое я испытываю каждый раз, когда рядом Бретт. Ну почему я не могу себя чувствовать в его присутствии нормально?

– Я… и то и другое. Смотрю и делаю фотографии. Звезд. Фотоаппаратом.

Тьфу ты! Зори говорит, как пещерная женщина.

Бретт просто смеется, непринужденно и тепло:

– А не мысленно?

– Нет, – отвечаю я, надеясь, что щеки не заливаются румянцем.

– Просто присоединяешь камеру к телескопу и увеличиваешь масштаб?

– Типа того. Хотя нет. Понимаешь… в этом деле много кропотливых, сложных с технической точки зрения моментов. Мне трудно тебе все объяснить.

Он ласково улыбается:

– Может, научишь меня? Я бы с удовольствием снимал ночное небо. Особенно Луну. Это было бы так круто.

Он что, шутит? Неужели Бретт действительно интересуется астрофотографией? Мне так и хочется закричать: «Я НАУЧУ ТЕБЯ! ПРИЛОЖУ ВСЕ УСИЛИЯ».

Но его уже зовет Кендрик, и Бретт огибает меня, чтобы ответить. Не успеваю я даже открыть рот, как он уходит, хохоча с Кендриком над резной деревянной статуэткой, напоминающей двух белок, решивших заняться сексом.

Будь он неладен.

Я не могу избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. Это то же самое беспокойное чувство, которое нахлынуло на меня в машине, подняв в душе волну тревоги. Я оглядываюсь по сторонам и тут же встречаюсь глазами с Ленноном. Напряжение в его взгляде меня пугает.

Ради всего святого, что тебе от меня надо? Он будто меня в чем-то обвиняет. После магазина эпохи «золотой лихорадки» мы с ним не обмолвились даже парой слов, поэтому я не могу с точностью сказать, в чем его проблема. Раньше я умела разбираться в выражениях его лица, но теперь он напоминает мне посредственного мима, дающего представления перед кафе «Джиттербаг» на Мишн-стрит, и в данную минуту у меня нет уверенности в том, что же он, собственно, пытается сделать – вылезти из стеклянного ящика или же поймать такси? Неужели Леннон ждет благодарности за сливочную помадку с арахисовым маслом? А может, просто хочет меня расстроить?

Если так, то это у него получается.

Но он ни в жизнь не дождется от меня в этом признаний. Я быстро отворачиваюсь и направляюсь к Бретту с Кендриком и спаривающимся белкам.

После регистрации Кэнди ведет нас к палаткам, попутно устраивая краткий тур и отвечая на вопросы. В главном доме есть несколько гостиных, он соединяется со столовой с большой застекленной террасой, где позже нам подадут ужин. Извилистые дорожки снаружи ведут к дюжинам брезентовых палаток, уютно устроившихся в лесу. Одни из них прямоугольные, другие круглые, в виде юрт, но при этом все окрашены в цвет небеленого муслина и разбиты на стойбища, которым присвоено название птиц. Чтобы попасть из одной в другую, надо немного пройти. Чтобы добраться до нашей территории – Совиного стойбища, где нашей группе отведены две прямоугольные палатки у густого леса, – нам требуется десять минут. Рейган этому совсем не рада.

– Предполагалось, что нам выделят юрту, – выражает она свое недовольство, – с видом на долину.

– Прошу прощения, но Соколиное стойбище случайно оказалось переполненным. Утром я поселила там в последнюю палатку семью из шести человек.

– Ну вы нас порадовали, – угрюмо ворчит Рейган. – Мы забронировали места еще прошлым летом. Мама вряд ли придет от этого в восторг.

– Если хочешь, я позвоню ей и все объясню. Но мне кажется, что в Совином стойбище вам будет лучше. Девочки могут поселиться в одной палатке, мальчики – в другой.

Намек понятен. Кэнди позвонит миссис Рейд и сообщит, что дочь привезла с собой трех парней. Рейган тихо злится, но все же соглашается. У нас и в самом деле нет выбора.

– Пусть жизнь идет своим чередом, – говорю я ей.

– Это точно, – весело подхватывает мои слова Бретт, – правда твоя, Зори. Ты проповедуешь мои речи, и я от этого просто балдею.

Взглядом, который бросает на меня Рейган, можно даже резать сталь.

Наши палатки похожи как две капли воды: залитые цементом полы; брезентовые стены, натянутые на деревянный каркас; дверь с сеткой от комаров; окна с жалюзи, которые можно открывать днем, пользуясь всеми прелестями ветерка, и закрывать на ночь, чтобы в палатке сохранялось тепло; а также печка для обогрева со стеклянной передней панелью. Вокруг нее расположилась небольшая зона отдыха, с настоящим диваном и яркими, узорчатыми коврами, которые так любят индейцы навахо. У задней стены палатки стоят несколько коек, на каждой матрац с периной, роскошное белье и пуховые подушки.