Дженн Беннет - Звезды в твоих глазах

– В этой сауне я позже уединюсь голая с Кендриком, – говорит мне Саммер, когда мы выходим обратно на улицу.

– Могла бы и не говорить, – отвечаю я.

– Если тебе захочется уединиться с кем-то голой, мне будет наплевать, – смеется она. – Ты по-прежнему тащишься от Бретта?

– Как тебе сказать…

– Он говорил, что вы с ним, типа, замутили.

Что?

– Да нет, мы не… не в этом смысле.

Ради всего святого, это же был просто поцелуй.

– Тебя так легко привести в замешательство, – с ухмылкой говорит она, – знаешь, у тебя ведь покраснели уши. Это так мило.

О господи.

– Да ладно тебе, это так, чтобы тебя немного подразнить, – продолжает Саммер, шутливо похлопывая меня по руке. – Бретт просто душка. И мне нравится, какой он классный с окружающими. Точно так же я ни в жизнь не стала бы тусить с Ленноном, если бы знала, что он совсем не крутой.

Я понятия не имею, как к этому относиться. Хотя вообще-то мне понятно, что она пытается сказать, и в ее словах где-то кроется зерно истины. С другой стороны, она намекает, что Леннон стал крутым, только когда так решил Бретт.

– У вас с Ленноном что-то было, да?

У меня цепенеет тело.

– Кто тебе это сказал?

– Просто я помню, что постоянно видела вас в школе вместе.

– Мы были просто друзья, – настаиваю я, – не более того.

Ложь.

Ложь, на которую Саммер, вероятно, готова купиться.

Она пожимает плечами и говорит:

– Мне кажется, что из вас, ребята, получилась бы неплохая пара.

– Нет, – отвечаю я, и мой голос больше напоминает собачий лай. – Ни в коем случае. Мы даже больше не дружим.

Она поднимает руки, признавая свое поражение:

– Эй, я только говорю то, что вижу, подумай об этом, мисс Астрология.

Буду я еще заморачиваться! Да и поправлять ее тоже не стану – ни по поводу Леннона, ни когда она путает слова. Народ в школе, по правде говоря, действительно дразнил нас, что мы были лучшие друзья, нередко в дополнение к словам подмигивая и показывая пальцами кавычки. Ходили упорные слухи, что нас связывало нечто большее. Это, собственно, и стало одной из причин, по которой мы решились провести Великий Эксперимент, больше никого в него не посвящая. Чтобы избежать сплетен в школе. Но в первую очередь, чтобы ничего не узнал мой отец. Потому что Бриллиантовый Дэн, черт бы его побрал, ни в жизнь не позволил бы дочери встречаться с сыном этих двух варварских дикарок.

Как бы там ни было, я понятия не имею, почему мне небезразлично, что Саммер полагает, будто между мной и Ленноном что-то было. Ведь меня больше должен волновать тот факт, что Бретт сказал ей, будто мы замутили. Может, она что-то недослышала, а остальное домыслила? Ее слова звучали хвастовством, но не стоит предполагать худшего. Насколько мне известно, он действительно мог сказать ей, что я ему нравлюсь.

Все может быть. Но в данный момент я стесняюсь своих пылающих ушей, что порождает в душе желание не углубляться в эту тему. Я незаметно убеждаюсь, что коротко стриженные волосы скрывают предательский румянец, и больше ничего не говорю.

Возвращаясь по тропинке назад по окончании обхода стойбища, мы обнаруживаем, что Рейган с парнями развалились за столом для пикника между нашими палатками. Я несколько побаиваюсь, как бы Саммер не стала поддразнивать меня перед ребятами, но она лишь подбегает к Кендрику, обнимает его и упрашивает покатать ее на спине. С таким видом, будто напрочь позабыла наш разговор о Бретте и Ленноне. Это хорошо.

Время близится к ужину, поэтому мы решаем пойти в главный корпус. Подобное желание возникает не только у нас – в том же направлении небольшими группками тянутся другие туристы, и как только он появляется в поле зрения, мы оказываемся в компании нескольких дюжин других гостей. Устроившись на дачных стульях из ротанга и резного дерева, обложившись плюшевыми подушками, они сжимают в руках бокалы с вином и переговариваются на огромной круглой площадке, выходящей на живописную скалистую долину. Окрестности без остатка заливает золотистый свет заходящего солнца. Сцена так и просится на фотоснимок. Пока официант обходит всех с подносом, предлагая легкие закуски, Бретт достает телефон, чтобы немного поснимать.

– Здесь, наверное, деньги лопатой гребут, – присвистывает он.

– Может, и нет, – отвечает Кендрик, поглядывая на бар, вынесенный за пределы столовой, на примыкающий к ней деревянный настил, подальше от поразительных видов. – Вино у них не из дешевых.

– Как думаешь, а нам предложат? – с лукавой улыбкой спрашивает Бретт.

– Бармен тот же самый, что в прошлом году, – отвечает Рейган, качая головой. – Полный придурок. Двоюродный брат Кэнди или типа того. Думаю, он меня помнит.

– Пойду попробую, – говорит Саммер, – меня он не знает, а на вид я уже достигла совершеннолетия.

Она небрежно направляется к бару и ослепительно улыбается бармену. Несколько секунд о чем-то с ним разговаривает, потом поворачивается и возвращается обратно с пустыми руками.

– Бесполезно, – разочарованно говорит Бретт, – он на это не пойдет.

– Насчет придурка, Рейган, ты была права, – жалуется Саммер, – по его словам, Кэнди предупредила его, что в лагерь заселилась группка несовершеннолетних подростков, так что никакой алкоголь нам отпускаться не будет.

– Это мы еще посмотрим, – отвечает на это Бретт и поворачивается к Леннону: – Нужно придумать план, как добраться до этого вина.

– Разбежался, – невозмутимо говорит Леннон.

Бретт смеется, либо не обращая внимания на сарказм друга, либо вовсе его не замечая. Его, похоже, вообще ничего никогда не волнует. Он всегда беззаботен и весел, в ладах со своей жизнью. Мне бы тоже хотелось быть такой.

Мы тащимся в хвосте группки пенсионеров и инвестиционных банкиров в сногсшибательных, будто со страниц каталога, туристических нарядах. Рейган высматривает место в главном корпусе, где мы могли бы сесть, и мы шествуем за ней к большому круглому столу. Он накрыт в современном деревенском китайском стиле, озадачивающее количество стекла и приборов на нем меня страшит. Кроме того, я сижу между Бреттом и Ленноном и от этого нервничаю. Чувствовать Бретта в такой близости волнительно, он пребывает в веселом, игривом настроении и в шутку пытается проткнуть мне вилкой руку. Я стесняюсь, но стараюсь не подавать виду.

Плюс к этому Леннон. Как бы мне хотелось взять его и заретушировать. Если присутствие Бретта порождает в душе легкость и блажь – он уже повернулся к Рейган, чтобы в шутку уколоть вилкой ее, а она хохочет своим сиплым смехом, – то Леннон воспринимается каким-то… незыблемым. Тяжеловесным. Будто я никак не могу забыть, что его нога всего в нескольких дюймах от моей. Если Бретт – это Сириус, ярчайшее светило на ночном небе, то Леннон – Луна: часто темная и невидимая, но ближе любой звезды. Всегда рядом.