Дженн Беннет - Звезды в твоих глазах

Я подхожу к краю смотровой площадки, сваливаю рюкзак на сухие камни и заглядываю в пропасть, чтобы полюбоваться водопадами.

– Водопады Императора и Императрицы, – громогласно произносит рядом со мной Леннон, сбрасывая свой рюкзак рядом с моим. – По правде говоря, они являются частью одной и той же реки, но это бугристое скальное образование, которое торчит между ними, делит поток пополам. Высота триста пятьдесят футов.

Они прекрасны. Я не на шутку потрясена. И видом, и всем нашим разговором. В голову приходит вопрос – а я вообще смогу просто стоять и смотреть на всю эту красоту, делая вид, что ничего не случилось, пока не придумаю новый план?

– Зори, – умоляющим тоном произносит Леннон за моей спиной, – скажи что-нибудь. Пожалуйста.

Чтобы он меня услышал, мне приходится говорить громче обычного, перекрикивая водопад, в итоге получается, что я чуть ли не ору:

– Если ты во всем признался родителям, то у моего отца не осталось больше ничего, чтобы оказывать на тебя давление. – Я резко поворачиваюсь к нему и полным горечи голосом продолжаю: – Почему ты мне ничего не сказал?

– Ты со мной не разговаривала.

– Предполагая, что ты меня ненавидишь!

– У меня даже в мыслях не было тебя ненавидеть. Я, конечно, злился, что ты от меня отгородилась. Что же касается Андре, то его я, конечно же, готов был убить. День, когда я увидел вас у твоего шкафчика, стал одним из худших в моей жизни, а паршивых дней в прошлом году у меня было более чем достаточно, уж можешь поверить.

– Андре был мне нужен только для того, чтобы поставить точку в отношениях с тобой!

Теперь я кричу, – наполовину от злости, наполовину от горя, – чувствуя, что грудь моя вот-вот взорвется, я свалюсь с края смотровой площадки, полечу вниз и погибну в тумане водопада. Потому что думаю не только о том, чем мы занимались с Андре, но и о том, что тем же самым Леннон занимался с Джованой Рамирес. И не могу сказать, какой из этих двух образов хуже.

– А потом, – орет Леннон, – мне пришлось выслушивать, как Бретт, – уж кто-кто, но только не этот вонючий Бретт, – похвалялся, что еще чуть-чуть – и он бы затащил тебя в койку.

– Это был всего лишь поцелуй! – говорю я ему. – Один-единственный поцелуй. Он и с Андре-то был не очень, а с Бреттом и вовсе хуже некуда. Ты это хотел от меня услышать?

– Признаюсь честно, я не прочь услышать от тебя эти слова, – говорит он, и лицо его темнеет от негодования.

– А как насчет Джованы? У меня с Андре секс был только раз. Один-единственный раз! А ты, наверное, выносил ей на эту тему мозги не один месяц.

– Я не собираюсь ничего выставлять в возвышенном свете. Она милая девушка.

– Ага! – говорю я. – А ведь ты на мой вопрос так и не ответил.

– Хочешь сказать, это был вопрос? Потому что я слышал исключительно домыслы и не более того. Да, мы занимались сексом. Но любить я ее не любил.

– Думаешь, от этого что-то меняется в лучшую сторону?

– Ты хоть меня слышишь? Говорю тебе – я ее не любил.

– Все я прекрасно слышу.

– Она бросила меня, потому что я зациклился на тебе.

– Тогда почему ты даже со мной не поговорил? – спрашиваю я.

– Потому что ты ясно дала понять, что не желаешь со мной разговаривать. Потому что твои мысли были заняты другим – целоваться взасос с Андре на вечеринках. Потому что ты завела новых друзей, а меня в школе избегала. А еще потому, что твой отец не спускал с меня глаз.

– Надо было за меня бороться! – кричу я. – Почему ты сдался без боя?

– Ты сама от меня отказалась! – орет он мне в ответ. – Как я могу бороться за человека, который делает вид, что меня больше нет?

– Я пыталась себя защитить. Ты причинил мне боль. Весь мой мир рухнул.

– Как. И. Мой.

Я уже трясусь. Но мы хотя бы перестали друг на друга гневно орать.

– Так не пойдет! – говорю я ему.

– Что ты имеешь в виду?

Я злобно тычу пальцем сначала в него, потом в себя:

– Вот это! Будь это судьба, нам было бы легче. Может, Вселенная пытается нам что-то сказать.

– Что? – Он подходит ближе, нависает надо мной, вглядывается в лицо. – Ты в самом деле так думаешь?

– Да, – отвечаю я, на этот раз уже не так уверенно.

– Зори, мне обязательно нужно это знать. Что именно, по-твоему, пытается сказать нам Вселенная?

– Что нам…

Я застываю с открытым ртом, не в состоянии довести до конца свою мысль. Он слишком близко от меня. Всего в паре дюймов. В голове пустота, слова, вертевшиеся на языке, куда-то пропали. Я не знаю, что пытаюсь сказать. Не знаю, что чувствую. У меня просто возникает ощущение, что наступил решающий момент и эту плотину вот-вот где-то прорвет. Словно поток энергии между нами резко скакнул вверх и завибрировал. Будто у меня за спиной появился предупреждающий знак: СКОЛЬЗКИЕ КАМНИ. ПОДХОДИТЬ К КРАЮ ЗАПРЕЩЕНО.

– Хочешь знать, что я об этом думаю? – говорит Леннон, втягивая в плечи голову, чтобы его глаза оказались на одном уровне с моими. – Мне кажется, что если Вселенная пытается нас разлучить, то это у нее получается ой как хреново. В противном случае мы бы с тобой не оказались здесь вместе.

– А я и не хочу, чтобы мы с тобой были здесь вместе!

– Врешь, – убежденно говорит он.

– Нет, не вру. Мне не нужен ни поход, ни вообще все это. Я лишь хочу…

Леннон без предупреждений припадает ко мне губами и довольно грубо целует. Не допуская никаких возражений. Его ладони у меня на затылке не дают даже пошевелиться. И я на долгий, протяжный миг замираю в нерешительности, не зная, оттолкнуть его или нет. Потом меня враз обдает жаром, я таю и тоже его целую.

Ох. Как же это здорово.

Его руки расслабляются, пальцы ерошат мои волосы. Нежный язык сплетается с моим. А когда мне из-за того, что задыхаюсь, приходится его оттолкнуть, он целует уголок моего рта. Щеку. Лоб. Несколько раз подбородок. Всю шею. Мочку уха… Еще чуть-чуть, и я хлопнусь в обморок от наслаждения. Он даже отгибает воротник моей блузки и целует под ним кожу. У него жаркий рот и жесткая – в самом лучшем смысле этого слова – щетина. Его поцелуи долгие, неторопливые, размеренные и очень, очень уверенные. У меня возникает ощущение, что он рисует на моем теле карту, следуя маршруту, помеченному ориентирами, которые придумал в своей голове.

В этой разведке он неутомим, я издаю непонятные стоны, отчасти повергающие в смущение. Но остановиться просто не могу. Вот мои губы упорно рвутся обратно к его коже и настигают ее, я обнимаю его руками, сильнее прижимаю к себе, вновь нахожу путь к его рту и… БОЖЕ, КАК ЖЕ МНЕ ХОРОШО.

Как я могла забыть?

Он что, в этом деле поднаторел? А я?

О господи!

Туман от водопада окутывает мои ноги, коленки подо мной подгибаются. Кости больше не функционируют. Леннон словно нажал на какой-то потайной выключатель, и теперь я полностью во власти своего организма, которому до такой степени нравится его тело, что он отчаянно жаждет увлечь его на землю, чтобы Леннон и совершил со мной свое непотребство прямо здесь, в присутствии Гласа Божьего. Я тоже желаю этого всем своим естеством. Этот момент превращает меня в потаскуху. В нераскаявшуюся шлюху. Я – бушующий пожар ощущений и чувств, от которых не в состоянии избавиться.