Юстис Рей - Духовка Сильвии Плат [litres]

Но больше всего меня раздражало то, что Дороти жутко избаловали родители и судьба. Причём избалованность не проявилась в ней сразу же при первом знакомстве, поэтому и становилась ещё более опасной. Дороти никогда и ни в чём не знала отказа. Казалось, весь мир создали для того, чтобы Дороти Пай получала желаемое. И она очень раздражалась, когда что-то шло не так, при этом виня кого угодно, но только не себя.

Когда я узнала её чуть лучше, она мне стала неприятна, хотя и была со мной дружелюбна. Через несколько занятий с ней мне подумалось, что если я копну в её душу глубже, то не найду там ничего, кроме желания нравиться и беспросветной пустоты.

В четверг в дом престарелых снова приходил Патрик. Все удивились его нежданному визиту, но в то же время и обрадовались. Выслушивая постояльцев, он часто смотрел на меня украдкой. Я тоже исподтишка поглядывала на него. В какой-то момент мне и вовсе подумалось, что он пришёл ради меня, но я тут же отбросила эту безумную мысль.

Когда Патрик ушёл, медсестры, остальные ребята и Прикли помогли постояльцам добраться до своих спален. Я осталась убирать в общей комнате. Для меня лучшей работы было не придумать, ведь вечер оказался довольно насыщенным и всё, чего я желала, – это не видеть больше ни одного живого существа. Расставив шахматы и шашки по местам, сложив карты и настольные игры в коробки, я принялась подметать пол, после чего поправила покрывала на диванах. За окном уже давно повисли густые сумерки.

Взяв свой рюкзак, я направилась к двери. Идя по коридору, я заметила в одном из его ответвлений воркующую пару, стоявшую далеко от меня. Сперва я не придала этому значения и двинулась дальше. Пройдя несколько футов, я поняла, что увидела Реднера с незнакомой мне блондинкой. Очевидно, это была не Дороти. Вернувшись, я аккуратно выглянула из-за угла.

Они стояли почти вплотную друг к другу. Она что-то шептала ему почти в губы, а он держал её лицо в своих руках. Она говорила, с силой вцепившись в него, словно могла упасть. Он сосредоточенно слушал, а после грубо схватил её за шею, отчего даже я вздрогнула, но она не издала ни звука. Казалось, он угрожал ей, но я не могу утверждать точно. Отпустив её, он какое-то время стоял молча, а потом полез к ней целоваться. Она не оттолкнула его.

Я не имела понятия, что их связывало, но, судя по всему, точно не дружба. Увиденное не шокировало меня, но заставило сердце ощутимо ныть. Вероятно, я никому не решилась бы рассказать, но я знала, каково это – быть третьей лишней. К счастью, это осталось в прошлом.

Я встрепенулась, вспомнив слова Прикли: «Найди лазейки в людях и сможешь с лёгкостью ими управлять». Я слышала его голос так отчётливо, будто он стоял рядом со мной. Живо достав из кармана телефон, я сделала одну-единственную, но чёткую фотографию, на которой идеальный Брэндон Реднер целовался с другой. К слову, даже издалека она показалась мне гораздо симпатичнее Дороти.

Я так никому и не рассказала об увиденном. Сперва мне просто хотелось распространить эту фотографию как можно большему количеству людей, чтобы они увидели его реальное лицо, чтобы знали, к кому прислушиваются. Однако поняв, что, испортив его репутацию, я не улучшу свою, я отказалась от этой идеи.

В следующий вторник, когда мы с Реднером остались убирать в общей комнате, он заговорил первым.

– Наверное, мы с тобой не с того начали, но всё же советую тебе отказаться от места в совете.

Я не хотела даже смотреть на него, так как после того что узнала, меня от него воротило.

– Не слишком-то дружелюбно, а? – снова заговорил он, не восприняв моё игнорирование как преграду. – Этому вас учат в больших городах?

– Считай, что так, – неохотно отозвалась я, поправляя покрывало на диване, стоявшем перед телевизором. Реднер в это время подметал пол.

– А раньше ты была куда более острой на язык, – заметил он, усмехнувшись.

Я холодно взглянула на него. Не знаю почему, но я действительно не хотела использовать ту фотографию. Однако видя самодовольное выражение на его лице, я поняла, что хуже не будет.

– Из-за запрета на цвета в школе всё выглядят отвратительно. Отмени это.

– С чего бы мне это делать?

– Пока я прошу по-хорошему.

Он покачал головой.

– А иначе что? Продолжишь свой неумелый саботаж, нацепив клоунский нос? Они у нас тоже пока не запрещены.

– Нет. Но, поверь, тебе понравится. А еще больше понравится Дороти.

Он ничего на это не ответил, но что-то еле уловимое дрогнуло в его лице.

– Ты изменяешь ей. Я всё видела.

Он не стал отрицать правду. Не стал притворяться.

– Ты ничего не докажешь.

– У меня есть фотография.

Реднер не попросил показать её, лишь подошел ближе и, не отводя взгляда, холодно спросил:

– Чего ты хочешь?

– Ты убедишь совет в отмене правил, которые я укажу.

– Это будет подозрительно. Корку это не понравится.

– Корку ничего не может нравиться. Он мёртв.

Брэндон чуть призадумался.

– А потом ты удалишь фото?

– Нет. Разве непонятно? Ты не наёмный рабочий – ты мой раб. И будешь им до тех пор, пока я не дарую тебе свободу.

– Это аморально, – заявил он, явно чувствуя себя уязвлённым.

– Не тебе говорить мне о морали.

После я закончила с покрывалом и, надев на плечо рюкзак, собралась уходить.

– Не делай этого, – попросил он серьёзно. От его голоса у меня по коже побежали мурашки.

– Чего именно? – поинтересовалась я, обернувшись.

– Не говори Дороти.

– Будь ты моим другом, я бы посоветовала тебе перестать обманывать их обеих. Но ты мне не друг.

– На самом деле всё не так, как кажется. Всё гораздо сложнее. Они обе много для меня значат.

– Но ты не любишь ни одну из них.

– Ты ничего не знаешь о моих чувствах.

– Любил бы – не стал бы создавать ситуацию, которая принесёт боль им обеим.

– Только если станет известной.

Я горько усмехнулась.

– Так в этом все дело? Узнают или нет… И совесть тебя не мучает?

– Я уже давно задавил её.

– Будь аккуратнее, Реднер, иначе найдётся тот, кто задавит тебя.

К концу той же недели в базу разрешённых цветов внесли красный. О дресс-коде речи тоже не шло. Мелочи, конечно, но лучше, чем ничего.

Вечером я помогаю маме помыть посуду и, получив за это искреннее и усталое спасибо, отправляюсь наверх. В этот пятничный вечер у меня никаких планов. Домашнее задание делать не хочется, а сходить в нашем городе некуда. Плюхаясь на кровать с книжкой, я пару часов просто читаю в своей комнате. За это время ко мне успевает зайти Пит. Он хочет, чтобы я поиграл с ним в баскетбол на заднем дворе, но я ленюсь, поэтому вру, что у меня болит голова. Он недовольно хмыкает, называя меня книжным червём, хотя я не очень много читаю.