Коллектив авторов - Удивительные истории о мужчинах

От караулки дорожка уходила вправо и вела на другую, широкую, с красно-белым бордюром. С правой стороны выстроилась шеренга одинаковых, точно солдаты в камуфляже, тополей с подпиленными кронами. Слева тянулись серые стены складов с плоскими крышами. Солнце нагревало затылок и спину.

Какое-то время шли молча. Нечаев, скользя взглядом по складским стенам, прислушивался к цокоту своих победитовых подковок. Сапоги Черкасова с подвернутыми голенищами ступали по-медвежьи мягко и уверенно.

Когда отошли от караулки метров на двести, Нечаев поравнялся с Черкасовым и, смущаясь, зашагал рядом.

— А я уж думал, по уставу, на дистанции, пойдем. Думал, за опасного рецидивиста меня держишь! — широко улыбнулся Черкасов и хлопнул конвоира по плечу: — Как звать-то тебя, зема?

— Сашкой. Александр то есть… — отчего-то чувствуя себя виноватым, промямлил Нечаев.

— Да ты что?! В натуре? Тезка, значит?! — Черкасов даже остановился и сунул ему руку: — Держи пять, тезка! Хороший ты чувак, не то что этот стручок гнилой! Демин, он ведь всю духанку с полов не слезал. Вот так-то…

Пожимая твердую и сухую ладонь, Нечаев вдруг представил, как тянет его Черкасов к себе, бьет — сильно, резко и швыряет на землю, придавливая коленом…

Но Черкасов отпустил руку, хлопнул по плечу еще раз, и они двинулись дальше.

— А про ногу неужели не знаешь? Старая ведь подъёбка!.. — тряхнул челкой губарь.

Ефрейтор пожал плечами.

— Прикол, короче, в том, что на правой ноге большой палец находится слева. И наоборот, соответственно.

Нечаев озадаченно вскинул брови.

— Чего, не въехал? Да ну, тезка, не парься. Забудь…

За деревьями показался свежевыкрашенный охровый фасад штаба.

— Меня к бате по новой, что ли? — поинтересовался Черкасов. — Ведь водили вчера уже. Замполит приперся, как же без него, мудака! «Дизелем» опять пугал. Все мозги проебал, козел старый!

Нечаев помотал головой:

— Не, на подсобку приказали.

Черкасов просиял:

— Так это, зема, совсем другое дело! Молочка попьем, хавчик знатный заделаем! Ты как насчет?.. — Черкасов ткнул себе пальцем под челюсть. — По паре капель организуем? Мы же тезки, а?

Нечаев, усмехнувшись, покачал головой.

Вышли на центральную дорогу, идущую от КПП через всю часть, мимо плаца, столовой и штаба, к артскладу.

— Да не ссы, тезка, все нормально будет, — подмигнул Черкасов и вдруг заорал: — О, бля! Духи! Духов ведут!

Впереди, на плацу, колыхалась болотного цвета масса. Духи выбегали из карантинной казармы и строились в колонну по трое. Тищенко, здоровенный сержант, одного с Черкасовым призыва, лениво разглядывал подчиненных.

— Зема! — вновь заорал Черкасов.

Сержант повернул голову. Расплылся в улыбке:

— Какие люди! И под конвоем!

Загоготал, довольный остротой. Неожиданно замолчал и рявкнул на строй:

— Смирно!!! Шо за смехуёчки в строю?! — вновь повернулся и приглашающе махнул рукой.

Черкасов, даже не взглянув на Нечаева, направился к плацу. Ефрейтор, потея и поводя лопатками, нехотя поплелся следом.

От духовских новеньких гимнастерок и сапог в воздухе плыл сладковато-терпкий запах. Бледные пятна не успевших еще почернеть и задубеть под солнцем лиц с интересом и опаской разглядывали губаря и конвоира с «калашом» за спиной.

Нечаев приосанился и вдруг отчетливо вспомнил себя самого, стоящего здесь же. Голодного, измотанного и запуганного. И сержант Тищенко, тогда еще младший, сам только из учебки, не отъевшийся еще, не матерый, вышагивает перед их учебной ротой. Год прошел, а ничего и не изменилось. Тот же плац, тот же Тищенко. Да и сам Нечаев… Та же тоска, та же тягота, да и дембель хоть и ближе стал, а все равно — не видать отсюда. Время сделало круг, а в его, нечаевской, жизни ничего не изменилось. Только лето прошлое было дождливое и холодное. Болел постоянно, а если в санчасть попросишься — так пожалеешь, почему не помер сразу…

Черкасов, будто мысли прочитав, хохотнул:

— А ведь и мы когда-то тут парились и шуршали, верно, тезка?

Подойдя к сержанту, Черкасов обнял дружка, похлопал по спине. Отлепившись, приложил руку к непокрытой голове, выпятил живот на генеральский манер и проорал в сторону строя:

— Здравствуйте, товарищи духи!

Строй ответил молчанием.

Черкасов удивленно глянул на сержанта:

— Не понял… Они у тебя что, Колян, службы не знают? — Черкасов опять приложил руку к голове и, сдвинув брови, прорычал: — Здравствуйте, товарищи духи!

— Здра желаем, тарищ дед! — наконец сообразили духи.

Тищенко с Черкасовым довольно заржали. Чувствуя себя полноправным, послужившим свое черпаком, Нечаев снисходительно усмехнулся.

Воздух расплавленным стеклом плескался над плацем.

— Жара опять, — глянув на небо цвета застиранных армейских трусов, протянул Тищенко. — А тут ебись с ними! Тебя куда ведут-то?

— Коровам хвосты крутить!

— Гы-гы-гы… Смотри не поотрывай! Слухай, я тебе к обеду зашлю кого-нибудь. На полчасика припашешь, если надо будет. А ты на обратку организуй молочка, ладно? Я банку дам. Тихо там! — рявкнул в сторону духов Тищенко. — Кто пиздит в строю? Заскучали? Щас повеселимся! Ну, давай, Сань, — сержант протянул руку, — а то вишь, козлодои застоялись. На спортплощадку погоню.

— Давай, Колян, напряги душков, как нас в свое время! Пирожки домашние повытряхивай из них. — Черкасов весело оскалился. — Насчет молока — замазано!

Попрощавшись за руку и с Нечаевым, Тищенко повернулся к уже взопревшему строю:

— Рановато шо-то мы потеем. Не побегали даже, а уже смотри-ка! А ну-ка, нале! Во!

Шмум-бум — развернулась сотня сапог.

— Правое плечо вперед — бегом! Марш! Побежали, побежали, кони!

Под гулкий дробный топот Нечаев с Черкасовым сошли с плаца и направились к зеленой столовой, возвышающейся на холме, точно эллинский храм. Черкасов вновь шел впереди, картинно держа руки за спиной. Слегка обернув голову, обратился к Нечаеву:

— Вот, тезка, скажи мне — Колян ведь натуральный хохол, аж из Винницы! А я его земой зову. Почему так?

Нечаев пожал плечами:

— Ты и меня земой зовешь. Звал то есть. Сейчас тезкой вот.

— Ты и зема мне, и тезка. Просто тезка круче намного, понял? Ты откуда, кстати?

Нечаев замешкался:

— С Орла я. Город такой.

— У меня по географии пять было. А вот у тебя по русскому, видать, одни колы. Кто ж так говорит — «с Орла!»

«Все говорят», — подумал Нечаев.

Миновали главный плац. Развод закончился с полчаса назад — плац пустовал, лишь в офицерской курилке, прячась под навесом от солнца, толклись литеры и капитохи — штабные офицеры. Им спешить некогда.

Под их взглядами Нечаев почувствовал себя неловко, сжался весь, ноги почему-то начали заплетаться. С ужасом представил, как, гремя автоматом, растягивается на пыльном асфальте… Демин со свету бы сжил…