Игорь Фёдоров - Отсчёт пошел!

— По-другому, — пробормотал Андре, слегка нахмурившись и барабаня пальцами по коленям, — по-другому…

По крайней мере для этой вселенной еще не все было потеряно.

Человек подошел к самой дальней клетке и начал убирать остатки жизнедеятельности кроликов.

— Под нас копают! Копают! — закричал Первый и забегал кругами по клетке, опрокинув миску и поилку.

— Успокойся, малохольный, — усмехнулся Арнольд, кролик-производитель, — каждую неделю под нас копают, а накопать ничего не могут.

— У меня чувство! Это начало конца! — не унимался Первый.

В клетке напротив крольчиха Тамара подошла к сетке и свистнула:

— Эй, человек! Время обеда! Слышишь часики? Тик-так, тик-так!

— Это невыносимо, — стенал несчастный Первый, — Убегу! Решительно убегу! Все слышали?

— Все, и помногу раз, — отозвался Арнольд.

— Челове-е-ек! Жрать!

— Можно потише, — вмешалась Таисия, — детей разбудите.

С недавнего времени в ее клетке разместился детский сад. Три крольчонка спали рядком друг у друга на попе. А что им? Попы мягкие, головки легкие. Удобно!

— Как только девочка возьмет меня на руки, я тут же с места в карьер, через огороды, за калитку, вдоль Январской, через пустырь, в камыши, и в лес.

— Я бы не стала доверять птицам, — скептически отозвалась Тамара, — как навигатор, они не очень.

— Найду свое поле и буду по нему бегать.

— Опять он про поле!

— Тебя позавчера тискали, что ж не воспользовался ситуацией?

— Так она же с голыми руками была, — возмущенно ответил Первый, — я не могу поцарапать девочку. Я джентльмен!

— А на прошлой неделе?

— Дождь тогда шел. Я по лужам прыгать не нанимался. А в следующий раз, точно.

— Да ты в ее руках тут же раскисаешь с довольной улыбкой, тряпка, — заметила Каролина-Эбигейл-Гертруда Константинопольская, в миру просто Машка.

— Это я так притворяюсь. Усыпляю бдительность.

Человек перешел к другой клетке.

— Ну вот, — улыбнулся Арнольд, — теперь копают под меня.

— Зря смеешься. Сколько наших уже унесли наружу и никто не вернулся.

— Все кролики попадают на небеса.

— Предлагаю почтить их память минутой молчания, — скорбно произнес Первый.

— Человек! Ну сколько можно!

Будто услышав Тамару, хозяин посмотрел на часы.

— Ух, ты! Да вы, наверно, проголодались?

— Наверно? — изумилась Тамара, — Наверно? Проголодались? Нет, вы слышали?

Пока Первый поминал ушедших добрым словом, его сморило. Под возмущенные речи Тамары, он провалился в сон, в котором видел себя прыгающим под золотым солнцем по зеленому полю, уходящему за горизонт. А потом за другой горизонт. И другой…

Вечером девочка подошла к клетке нашего героя, открыла дверцу, достала Первого и прижала к себе. Кролики затаили дыхание.

Чем он так приглянулся ей, не понятно. Но именно он, Первый, был ее любимцем. Она его гладила, рассказывала истории и чесала за ухом.

— Левее! Еще левее! Во-во-во! Так-так-так!

— Вы только посмотрите на него, — фыркнула Машка, — ведет себя, как придурок.

— Заиуешь, заиуй олча, — еле-еле выговорил Первый от непомерно растянутой улыбки.

— Чего-чего?

— Хочешь бежать, — улыбнулся Арнольд, — сейчас самое подходящее время.

— Ага, — безвольный, как фруктовое желе, прошептал Первый, — еще чуть-чуть.

— Тебя ждет твое поле, — напомнила Тамара.

— Я уже почти там.

Таисия подозвала детей к себе и указала на Первого:

— Смотрите, — провозгласила она не со зла, а смеха ради, — это кролик, не останавливающийся ни перед чем для достижения своей цели.

Она поглядела вокруг себя, но крольчата уже разбежались в разные стороны.

— У меня все под контролем, — заверил Первый, сияя от удовольствия.

И тут со всех сторон посыпалось:

— Пацан сказал, пацан сделал!

— Нельзя объять необъятное! Зуб даю!

— Давши слово — держись… и как-то там дальше.

— Самая лучшая капуста — белокочанная!

— Чего-чего?

— Ой, а вы не про капусту сейчас?

— Мы про Первого.

Видя, что кролики ведут себя взволнованно, девочка отправила своего любимца в клетку, предварительно поцеловав в макушку.

— Спокойной ночи.

— Все кролики ночные, — крикнула вслед Машка, но девочка не понимала их язык.

Она закрыла за собой дверь и в крольчатнике образовалась тишина.

— В следующий раз, вот точно убегу! — пообещал Первый, не лежа и наслаждаясь, а валяясь и кайфуя.

— Стыдоба! — вынесла свой вердикт Машка.

Да, кролики ночные животные. Наверно потому, что при свете Луны никто ни под кого не копает. Ночной крольчатник можно смело сравнить с базаром в предпраздничный день. Смех, споры, решение важных вопросов.

Тамара в мельчайших подробностях объясняла Первому отличие микуловской морковки от красного великана.

— Чем больше морковь, тем она безвкуснее. Аминокислоты и витамины распределяются по всему объему овоща, поэтому он становится пресным.

У Первого из головы не выходила девочка. Точнее, что-то связанное с ней. Тут бы уединится, обдумать, но разговор надо поддерживать, а иначе — какой же ты кролик?

— А я слышал от птиц, когда люди заводят семьи, им дарят большой-пребольшой торт. Он что, получается, безвкусный?

— Ну… да. Наверное.

Мимо крольчатника с топотом пронеслась тень, это было видно через щели в стене. Человек ночью отпускает своего бульдога. По всей видимости, очень злобный пес, так как доброго Малютой не назовут. Все на секунду сжались и тут же вернулись к разговору.

— Вообще правила кулинарии действуют для всех одинаково, — продолжила Тамара, — человек ты или кролик.

— А в чем, тогда, смысл?

— Чем больше морковка или торт, или какая другая вещь, тем она престижнее и ее не стыдно дарить.

Первый взглянул на детсад и улыбнулся, дети спали в два этажа — один крольчонок на двух. Опять вспомнилась девочка.

— Выходит, что человек престижнее своей дочки? Он же больше.

Тамара замялась

— Выходит, что так.

— И ее не стыдно дарить?

Раздался топот, тень пробежала в обратном направлении.

— Получается, — Тамара на секунду сжалась и тут же продолжила, — получается, так.

— А разве ее можно дарить?

Возможно, в прошлой жизни Тамара была политиком, поэтому продолжала выкручиваться.

— Дети, это вообще подарок судьбы, — предположила она, но как-то неуверенно, — а подарки принято дарить… Ты это, не сбивай меня. Мы вообще о морковке говорили. Так вот, если отрыть энциклопедию юного повара…

Первый вскочил и от волнения задышал так часто, будто ему все же довелось побегать по своему полю из сна.

Точно! Открыть!

— Ты что, проголодался? — участливо спросила Тамара.

Первый вспомнил, что не слышал щелчок шпингалета. А значит, девочка не закрыла клетку. Он медленно подошел к дверке, чувствуя, как колотится сердце, и толкнул ее. Та отворилась с легким скрипом. Весь крольчатник погрузился в тишину.