Сергей Докучаев - Глиняный сосуд

«Может быть, мама с отцом Михаилом сейчас разговаривает? — подумала медсестра. — Отпустит ей грехи».

Очереди к отцу Михаилу по выходным никогда не иссякали. Навещали прихожане местного храма, приходили духовные чада и все те, кому он помог советом или делом. Люди были потрясены случившимся и сердечно желали батюшке скорейшего выздоровления.

На все вопросы нейрохирурги только разводили руками. Кто-то даже предлагал оплатить перевозку и лечение за границей, но после консилиума с зарубежными коллегами сошлись во мнении, что стоит надеяться только на чудо.

Оля и сама несколько раз заходила в храм при институте, где последние годы служил батюшка. Оставляла записки о здравии, ставила свечки, молилась за всех и даже за этого Валеру. Как-то медсестра спросила у подруг: «А кто-нибудь приходит к таксисту?»

— Дочь приходит, — ответила одна из них. — Ты, Оль, не представляешь. Тут пару месяцев назад положили женщину после аварии рядом с отцом Михаилом и этим Валерой. Прибежала ее дочь, вся в слезах и в крови. Кричала, чтобы мол, следили за женщиной, ухаживали, как за собой. Денег всем совала по карманам. Потом ей еще и плохо стало. Нашатырь давали.

— Ну и? — с интересом спросила Оля, заваривая пакетик цейлонского чая.

— А потом она как-то по татуировке опознала родного отца. Мать ей об этом говорила. Мол, на правой руке, в годы службы на речном флоте, отец набил щуку и якорь. Кустарная работа. Так вот, она увидела эту щуку с якорем и обомлела. Заплатила нам. Мы взяли у него пробу слюны и прядь волос — сама знаешь, в этом дефицита не испытываем.

— И?

— Сделали анализ на отцовство. Результат показал, что он ее отец с незначительной погрешностью.

— Да иди ты! — воскликнула Оля, ерзая на стуле.

— Вот так-то, подруга. Совпадение так совпадение! И ты ведь понимаешь, что мало того, что дочь нашла отца, так еще и мать ее, получается, встретила бывшего мужа. Правда, им так и не удалось поговорить. Скончалась, не приходя в сознание. Дочь грозилась всех под суд отдать, а потом целый день рыдала.

— Наши бабы не поверят, если рассказать. И что сейчас?

— Да ничего. Приходит теперь раз в месяц, обычно в пятницу вечером или в субботу рано утром. Посидит и уходит, нам оставляет целый пакет с деликатесами. Но самое трогательное — это смотреть записи.

— Записи?

— В реанимации есть камеры, которые пишут видео на случай, если появятся какого-нибудь рода эксцессы. Ну, ты понимаешь. Не в первый раз. Наш компьютерщик Толик за пузырь и банку красной икры показал, как архивные записи смотреть. У нас ведь у самих нет допуска. Только ты не проболтайся, иначе нас погонят в шею!

— Никому, — проводя рукой по рту, сказала Оля.

Они покопались в компьютере и, щелкнув на первый файл, запустили видеозапись.

— Присаживайся, подруга. Эта, вот, кажется, почти сразу после смерти матери.

— Да, она самая, — подтвердила другая медсестра Женя.

На мониторе появилось изображение реанимации и лежащих на койках больных. Камера смотрела сверху вниз. Секунд через двадцать внутрь вошла девушка в синей медицинской накидке и села на стул возле Валеры. Минут пять она, молча, сидела, а потом положила ладонь на его руку.

На мониторе ритм сердца резко запрыгал то вверх, то вниз.

— Видишь, реагирует?! Ну, мы с Женькой так думаем, а там кто знает.

— Да уж… — проговорила Оля. — Грустно как-то. Жаль ее. Молодая девушка и такое горе сразу. Отец — тоже ведь растение и неизвестно, очнется ли.

— Кстати, бывший муж этой, как ты выразилась, бедной Кати — ваш многострадальный Максим Еременко.

На экране телевизора крутилось видео недавно закончившейся операции. Проходил разбор полетов.

В ординаторской сидели хмурый профессор, положивший ногу на ногу, несколько уставших ассистентов-хирургов, интерн Виктория и Елена Николаевна, традиционно с чашкой густого кофе в руках.

— Кто мог подумать, что Казоряну помимо шунтов придется еще два клапана менять? — произнес профессор, обращаясь как бы ко всем, а на деле — оправдываясь перед Еленой. — Обследование такой информации не дало. Теперь его жена нас съест.

— Нас съест сам Казорян, когда придет в себя и узнает об этом, — иронично проговорил один из хирургов, включив максимальный обдув в кондиционере. — Он вообще не хотел ложиться на операцию.

— Не будь операции, через месяц или два Казорян слег бы с обширным инфарктом, — тоненьким неуверенным голосом пропищала Виктория. — Ведь так?

— Что скажете, Елена Николаевна? — обратился Агаров напрямую к коллеге.

Кардиолог молча отпила черной густой жидкости, напоминавшей разведенную водой глину, и отстраненно произнесла:

— Остыл….

— Как на Ваш взгляд, шансы у Казоряна теперь есть?

— Я с самого начала говорила, что их нет, — нарочито спокойно ответила она. — У Казоряна не только клапан, у него тромбофлебит, который через несколько месяцев забьет ваши шунты. Поставите стенты в шунты — тромбы забьют и их.

Несмотря на жару за окном Виктория накинула на худые плечи кофточку.

— Вы так думаете? — вновь уставившись в телевизор, проговорил профессор. — Тромбофлебит можно купировать разжижающими препаратами. Диету подберем. Бросит курить. Мы подарили ему лет десять, как минимум.

— Вам виднее, профессор, но я все сказала еще в прошлый раз на консилиуме. Просто ситуация с Еременко Вам головы затуманила.

— Причем тут Еременко? — спросил профессор раздраженно. — Кстати, как он? Есть положительная динамика?

Елена Николаевна подошла к интерну, приложила ладонь к ее лбу и ответила:

— Самостоятельно он пока не дышит.

— Предложения?

— Антибиотик работает, но утром мне сообщили о развивающейся почечной недостаточности. К тому же, судя по рентгену, в правом легком скопилась вода.

— Антибиотик токсичный, соглашусь. А посев пришел? Может быть, по чувствительности подберем что-то другое?

— Сегодня должны прийти результаты. Но если на нас свалится пневмония и почки, то парень может и не выдержать.

— Елена Николаевна, да сколько можно? — стал закипать профессор. — Где ваша компетентность? Вы что, не выспались сегодня?

Он кашлянул в кулак и продолжил:

— Раз мы взялись делать пересадки сердца, то берем на себя и всю ответственность. При подавленном иммунитете вполне естественно появление инфекций и других проблем, но на то мы и врачи, чтобы лечить. Почти двухвековая мощь института перед вами. Пользуйтесь. Недавно пришел новейший фильтр для чистки крови. Можно поставить его Еременко. Я договорюсь с директором.

— Как скажете.

— Ладно, я на конференцию. Завтра все операции по плану. Держите меня в курсе.

— До свидания, профессор, — пролепетала Виктория, еще глубже укутавшись в кофту.