Сергей Докучаев - Глиняный сосуд

Елена Николаевна двигалась черепашьими шагами, с неимоверным усилием отдирая ноги от пола. Ей казалось, что вот еще шаг — и врач обернется. Врач уставится на нее изумленными глазами и, возможно, закричит.

— А если нога отвалится? Отвалится, и словно ваза разлетится с громким эхом, ударившись о пол. Или сама начнет сейчас скрипеть, как железный дровосек.

Но вот путь пройден: она скрылась от любого взора в еще большей черноте второго коридора.

— А вдруг врач что-нибудь забыл? Если ему захочется сюда вернуться? Или санитары войдут?!

Елена сделала десяток шагов внутрь и увидела мерцание лампы. Пошла дальше, на свет. Послышался голос врача:

— Я ухожу. Оставляю все на вас.

— Хорошо, — ответили санитары.

Елена Николаевна разглядела несколько коек с больными и какую-то медицинскую аппаратуру.

— Стоять тут или спрятаться внутри? Но зачем прятаться? Зачем вообще здесь находиться?

Кардиолог двинулась дальше и остановилась рядом с одной из коек в попытках найти укромное место. Посмотрела на больного: мгновенно все ее нутро заполнилось дремучим страхом. Пациентом была она сама, только в молодости. Елена отшатнулась, задев стойки с капельницами, и чтобы не упасть, ухватилась за рукомойник.

Вдруг ее копия резко открыла один глаз, и одновременно с этим схватила врача за руку. Елена что есть мочи попыталась выдернуть запястье и убежать, но девушка обладала хваткой тисков. Она молчала, и лишь пристально, как-то осуждающе, смотрела одним открытым глазом. В голове Елены поплыл желеобразный туман, спустился ниже, к ногам, сделал их вялыми и слабыми.

— Где я?

Елена хотела крикнуть еще раз, но тут запястье отпустили. Она кое-как встала и на шатающихся ногах пошла обратно в коридор. Когда вышла, посмотрела по сторонам и решила идти не к лифту, а туда, где горел неяркий свет. Туда, куда санитары затащили человека.

— Что-то мне нехорошо, — подумала она, опираясь на стену. — Мне нужен нормальный врач, а не я.

Она доползла до двери.

В палате было еще две койки. На одной лежал тот самый человек, которого тащили, а на другой сидел мужчина с густыми черными усами и читал газету.

Елена пыталась не дышать, чтобы себя не выдать, и аккуратно смотрела в щель между дверью и стеной.

— Нет, нужно отсюда выбираться, — подумала она. — Это даже на кошмар не похоже.

В подсобке что-то упало на пол, послышался отборный мат санитаров.

— Что же тут так темно? — подумала она. — Разве можно экономить на освещении в медицинском учреждении?

Елена пошла обратно в реанимацию. Подошла к койкам. Присмотрелась. Ее молодая копия тихо постанывала с закрытыми глазами.

Не соображая, что она делает, врач сняла каталку с ножного тормоза, и покатила ее с телом на выход. Страх куда-то пропал. Может быть, она сама стала этим страхом?

— Хорошо, что колеса не скрипят.

Она подъехала к лифту и стала ждать.

Посмотрела на себя лежащую. Сравнила свои слегка морщинистые, покрытые из-за неумеренного южного загара пигментными пятнами, руки, с девственно-бледной кожей девушки.

— Зачем тебе эта молодость? — спросила Елена ту, что лежала на каталке, и со злости сбросила белую простыню на пол, оголив нескладное молодое тело.

— Нет! — надрывно крикнула она, увидев большой розовый, еще сочащийся шрам ниже пупка.

— Я не хотела от тебя избавляться…

Елена задернула сорочку и в складках кожи, расправляя одну за другой, нащупала старый блеклый шрам после кесарева сечения.

— Я не хотела тебя оставлять…

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — раздался сдавленный голос за углом.

Елена замерла. Прятаться было некуда. Тем более с каталкой…

Через несколько минут показался человек. Было видно, как он остановился и пытается разглядеть нечеткие силуэты возле лифта.

— Кто там? Это ты, Валера?

Елена проглотила собравшуюся во рту слюну.

Человек сделал еще несколько шагов и дрожащим голосом произнес:

— Вы кто?

Она всмотрелась в лицо. Голос и черты казались ей знакомыми.

Человек подошел совсем близко.

— Вы как сюда попали, женщина? Вы врач? У вас есть ключ?

И тут она вскрикнула:

— Еременко?!

— Откуда Вы меня знаете?

— Ты что, меня не узнал? Это я, Елена Николаевна. Твой лечащий врач.

— Еще один?

— Ты что, меня совсем не узнаешь?

Она придвинулась к нему вплотную.

— Посмотри на меня внимательнее.

Максим посмотрел.

— Нет, я Вас не знаю. Первый раз вижу.

Елена еще раз пристально посмотрела на Максима: на его шею, где не было шрамов от трубок, и потом отошла. Сев на корточки, она прислонилась спиной к каталке. Максим начал рассматривать лежащую обнаженную девушку.

— Ты случайно не знаешь, как отсюда выбраться и вообще, что это за подвал такой? — спросила Елена, а сама думала о другом.

— Если у Вас нет ключа, то никак. Нужно ждать, пока кто-нибудь не приедет, а на счет места…. Сам не знаю. Странное местечко, правда.

— Плохо, что не знаешь. Мне домой нужно. Работать нужно.

— Да я бы и сам с удовольствием унес отсюда ноги. У меня жена там, родители ждут. Работа стоит.

— Знаешь, Максим, это даже хорошо, что ты меня не знаешь. Могу говорить открыто. Я ведь была близка к тому, чтобы пойти ночью и выдернуть тебе дыхательную трубку. Мол, случайно сама выпала. Так эта вся ситуация меня довела. Точнее, они меня довели своими шутками и смехом за спиной.

Но потом, как-то сидела ночью на кухне, курила, и пришла в голову мысль, что раз есть такие неизведанные запасы в организме, то значит, я не ошиблась с расчетами. В ту ночь, благодаря тебе, я вернулась к своей зеленой тетрадке.

— О чем это Вы?

— Ну-ка задерни рубашку.

Он задернул.

— Шва еще нет.

— Какого шва?

— Подожди, — с каким-то вновь паническим страхом сказала она и подняла на него глаза. — Я же дома легла спать. Подожди, а когда это было?

Елена перевела взгляд на каталку, потом еще раз посмотрела в сторону молодого человека, но рядом больше никого не было.

— Максим? Ты где?

За углом послышалось гневная матерщина, гогот, рев скотов и зверей. Одни лаяли, другие — выли, третьи — хрюкали, как свиньи. Толпа неистовствовала, грозилась, скрежетала зубами, и вот-вот должна была показаться, как вдруг шум резко прекратился и стих до шепота. Елена с трудом оторвала руки от лица и увидела двух красивых людей, которые смотрели на нее с любовью.

— Вы всех обзвонили? — спросил профессор, копаясь в стопке с бумагами.

Он поднял голову.

— Всех, профессор, — утвердительно ответила Виктория.

— Академика Щелокова не забудьте позвать.

— Как бы его самого не пришлось следом хоронить, — с иронией пробубнил один из хирургов. — Выдержит старик-то?