Татьяна Василевская - Если бы

Видя, что родственница твердо решила уехать, Лида распахнула дверь.

— Давай, давай! Катись. — прошипела она. — Не забудь только, что ты тут ела и пила, и спала в отдельной комнате, как королева.

Зоя посмотрела на жену брата и тоже насмешливо улыбнулась. Достав кошелек, она протянула заходящейся в собственной злобе женщине несколько купюр.

— Вот, возьми. У меня больше нет. Только на обратную дорогу оставила. — сказала она. Цепкая костлявая лапка жены брата моментально ухватила протянутые деньги и крепко зажала их.

Лида напрочь забыла, что все две недели продукты покупала Зоя. Она же готовила, убирала, стирала. И даже успела привести в более менее сносное состояние квартиру, за годы жизни в ней четы Преображенских, превратившуюся в место почти не пригодное для жизни.

— Можешь потом еще прислать. — нагло заявила Лида. Я не нанималась инвалида содержать. Он твой брат, между прочим. Итак всю жизнь его на себе тяну. А ты одна, тебе особо ничего не нужно.

Зоя, собравшаяся уже выйти из квартиры, повернулась к Лиде.

— Знаешь, мне тебя так жалко! — сказала она. Лицо Лиды задергалось, она хотела сказать в ответ, что-нибудь оскорбительное, обидное, но от неожиданности ничего в голову не приходило. Зоя вышла на лестничную клетку и пошла вниз.

Уже к вечеру добравшись до дома и войдя в калитку Зоя в изумлении заметила, что на месте старого покосившегося крыльца новые ступеньки. Прочная гладко отесанная толстая подпорка держит козырек крыши над крыльцом. Перила широкие, надежные. Тоже новые. Зоя подошла к крыльцу. На одном из окон красовался новый наличник. Старый тоже был, как и крыльцо совсем развалившийся. Зоя опустилась на ступеньку и прислонилась к светлому деревянному столбу, поддерживающему козырек крыши. Гладкое, любовно обработанное умелыми ловкими руками дерево пахло смолой. Зоя закрыла глаза, по щекам катились слезы. Поманило счастье и опять не сбылось. Осталось только новое крыльцо, как напоминание о несбывшемся, снова не состоявшемся в ее жизни. Пока она занималась бесполезными попытками хоть как-то наладить быт и жизнь неблагодарных родственников, здесь побывал тот, кто мог наладить ее собственную жизнь и свою. Тот кто мог подарить ей счастье. Свою любовь и тепло. А теперь все. Не получилось. Он исполнил, что обещал. Он же мужчина, такой, который держит данное слово. Приехал, как и обещал. Ее не было. Он починил это треклятое крыльцо и уехал обратно, вернулся в свою одинокую неприкаянную жизнь и оставил ее с ее неприкаянной и такой же одинокой жизнью. На душе было очень горько. «Ваня! Почему все так глупо получилось? Почему всегда так?». Зоя отерла рукой слезы. Что толку от них. Ничего уже не изменишь. Значит судьба ее такая и ничего тут не поделаешь. Зоя смотрела перед собой на темнеющее вечернее небо, на деревья, на соседние дома, в которых загорались огоньки. Над соседской баней вился уютный дымок. Зоя подперла рукой подбородок и сидела ни о чем не думая на новеньком крыльце, сделанном для нее почти незнакомым мужчиной, который мог бы стать ее судьбой. Но не сложилось.

Дверь соседской бани распахнулась и в вырвавшемся на прохладный вечерний воздух облачке пара появилась темная фигура. В сгустившихся сумерках невозможно было разглядеть человека направившегося из бани к дому соседа. «Наверное родственник какой приехал, навестить Илью Захарыча» — равнодушно подумала Зоя. Сосед был маленький сгорбленный старичок, а мужчина идущий к дому был высоким и широкоплечим. Предполагаемый родственник соседа уже почти дошел до крылечка дома и обернулся в ту сторону, где сидела Зоя. На минуту мужчина замер, а потом развернулся и быстро пошел по направлению к ней.

Зоя сидела не в силах подняться и во все глаза смотрела на приближающегося к ней в вечерних сумерках человека. Сердце стучало все быстрей и быстрей «Ту-тук-тук!»

— А я вот приехал, как обещал. — улыбаясь сказал Николаич, подходя к Зое. — А тебя нет. Сосед сказал ты к родственникам поехала, заболел кто-то. Вот я и похозяйничал тут, уж извини. С родственниками-то все в порядке?

— Да все в порядке. — улыбаясь сказала Зоя. — Живы все и слава богу.

Она погладила широкую доску ступеньки крыльца.

— Спасибо. — глаза ее сияли в вечерней темноте.

— Да, ерунда. Было бы за, что благодарить. — немного смущенно отмахнулся Николаич. Он был ужасно рад ее видеть. Он расстроился когда приехал, а ее не оказалось дома. Сходил в больницу, ему сказали, что она в отпуске и куда-то уехала. Потом сосед рассказал, что Зоя поехала к брату и предложил пожить у него до ее возвращения, пока Николаич будет заниматься крыльцом. Соседу было скучно, он был одиноким и совсем старым и обрадовался неожиданному гостю, тем более, что тот оказался не только человек, что надо, но и мастер на все руки. И крыльцо починил и соседу забор подправил и крышу залатал. В общем к Зоиному возвращению Илья Захарыч уже полюбил «Ванюшу» как родного сына.

Глядя в серые сияющие глаза и на счастливую улыбку на Зоином лице Николаич почувствовал как оттаивает что-то внутри его загрубевшей, отвыкшей от женской ласки души. Как будто лучик солнца пробился внутрь его, согревая своим теплом, даря радость и свет. Он почувствовал себя необыкновенно счастливым. Как будто он шел много лет к родному дому и никак не мог дойти, а вот сейчас, наконец, дошел и больше ничего уже не нужно. И можно просто наслаждаться этой минутой, чувством, что шел не зря и теперь все-все будет хорошо.

Зоя шагнула к нему и обняла за шею, прижалась к нему своим телом и он тоже обнял ее и подумал в этот миг, что не хочет больше ее отпускать от себя никогда.

— Хорошо, что ты приехал Ваня. — сказала Зоя и прикоснулась теплыми мягкими губами к его губам. И он задохнулся от переполнявших его чувств. Как будто он был совсем молоденьким мальчишкой, которого впервые обняла и поцеловала любимая девушка.

— Зоя. — прошептал он, прижимаясь щекой к русым волосам.

На работе он взял два месяца отпуска. Время от времени, за прошедший месяц, после его отъезда из поселка, мелькала мысль, а может хватит скитаться. Может пора осесть на одном месте. Жить как все нормальные люди. В своем доме, со своей семьей. Мысли эти немного пугали, шутка ли, почти двадцать лет прожил сам по себе, не привязан ни к кому, ни за кого не в ответе, кроме ребят из бригады, но это совсем другое. Но увидев Зоины глаза, когда она шагнула ему навстречу он уже почти окончательно решил, пора стать как все. Просто нужно было привыкнуть к этой мысли. Выносить ее в себе, до тех пор, пока она не перестанет пугать.

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, в мягкой уютной Зоиной постели. За окошком чернела непроглядная северная ночь. С ее высоким темным куполом неба, усыпанным яркими светящимися точками звезд. Запела какая-то птица. На душе было легко и радостно. Николаич залюбовался красотой и мягкостью черт лежащей рядом с ним Зои.