Татьяна Василевская - Если бы

— Слава богу! Успела! — тихонько восхитилась она и прижав к груди пакеты с кефиром, переданные ей недовольной продавщицей, бодро посеменила в сторону кассы.

На всякий случай Вован спросил у продавщицы:

— А сыр, колбаса какая-нибудь есть? — ни сыра ни колбасы в материном списке не было, это был чисто исследовательский интерес.

Продавщица презрительно хмыкнула:

— Конечно, вон у меня под прилавком полно! Тебе какой?

Вован чувствовал, что все это не реально. Это просто какой-то странный гастрономический сон, неизвестно почему приснившийся ему.

Володя Телянин вырос в семье, где всегда все было. Он всегда был малоежкой, и мать радовалась, когда Вовчик хоть что-то просил из еды. Если Вован, вдруг, хотел бутерброд с икрой, в ответ обязательно звучал вопрос, с какой именно икрой он хочет сегодня. Если просил колбасы, Алина Николаевна спрашивала какой колбасы отрезать, предлагая на выбор не меньше трех сортов. Бывали конечно случаи когда, что-то, что попросил Володя заканчивалось. Но Алина Николаевна звонила по телефону и, через какое то время, незаменимый Валера привозил полные сумки дефицитных продуктов. Вован не был уж совсем идиотом, считающим, что все живут именно так как его семья. Он бывал в гостях у друзей. И там его не кормили крабами. Но его угощали вкусными щами с мясом, котлетами, бутербродами. Ему не предлагали перловку или сморщенную картошку.

Пытливый, всегда готовый к познанию чего то нового и любопытного, мозг Вована отказывался воспринять увиденное им сегодня. Он категорически противился принимать и анализировать полученную информацию. Ведь сейчас не война, и мы живем не в какой-нибудь нищей африканской стране. Как живут те у кого папа не работает в Министерстве иностранных дел? Ведь они, что-то едят. Ведь на улицах не лежат голодные, умирающие люди? Вовану казалось, что в его голове с ужасным скрипом ворочаются старые заржавевшие шестеренки, которые с каждым оборотом вращаются все с большим и большим трудом и сейчас их совсем заклинит.

Подхватив сетку с луком и хлеб, он помчался к кассе. Скорее прочь из этого унылого места, больше похожего на прозекторскую, чем на магазин. Те же стены из белого кафеля и пустые гладкие поверхности прилавков из нержавеющей стали.

На кассе хмурая тетка пробила его немудреные покупки. Вован не удержался и спросил:

— А у вас всегда так?

— Как? — бесстрастно спросила кассирша.

— Да так, нет ничего!

— Вон лук есть, хлеб. — кассирша кивнула на его покупки. — А ты чего хотел? Крабов?

Она даже рассмеялась собственной шутке. Потом сжалившись над незадачливым покупателем добавила :

— Вон, томатная паста импортная. — кивнула она куда-то в зал. — Бери пока не расхватали. Тебя ж небось мать или жена в магазин послала. Бери, они обрадуются. Дефицит!

— Спасибо. — поблагодарил Вован, представив как умрет от счастья Алина Николаевна увидев такую роскошь. Не зря сына вырастила. Спас семью от голодной смерти, добыл импортную томатную пасту. Теперь не пропадут Телянины.

В глубокой задумчивости Вован вышел на улицу и сев в свою новенькую, бесстыдно сверкающую сытостью и благосостоянием машину медленно поехал в сторону дома. Навстречу ему по улице шла Светка Беляева из соседнего подъезда. Вован, всегда неравнодушно относившийся к Светке, притормозил и высунулся в окно.

— Привет, Свет! А я сейчас в гастрономе был. — сообщил он, считая своим долгом, поделиться своим открытием с симпатичной соседкой. — Представляешь, там вообще ничего нет! Даже колбасы нет!

— Вот новость-то! Сейчас побегу скорей всем сообщу, что б в магазин сегодня не ходили. Там сегодня даже колбасы нет! Вот ужас-то! — Светка с издевкой посмотрела на Вована. — Телянин, ты чего с Луны свалился?

— А чего всегда так? — спросил Вован, видимо решив устроить соцопрос по этому поводу.

— Володь, ты чего уже и за руль пьяный садишься? — Светка фыркнула и направилась дальше по улице.

Разговора по душам не получилось. Не разделила Светка его переживания. Еще и, совершенно несправедливо, заподозрила в нетрезвом вождении.

— Никакой я не пьяный. — крикнул Вован. — Вон смотри как я сейчас как Шумахер во двор заеду.

Он вдавил педаль газа в пол и рванул с места с такой скоростью, что на асфальте остались черные следы от резины. Неизвестно, какое впечатление это произвело на Светку, но, влетев во двор на бешеной скорости, Вован увидел тощую, облезлую кошку, медленно идущую, через дорогу, буквально в нескольких метрах от несущейся на нее машины. «Тупая тварь», как потом называл ее Вован, подскочила и вздыбила шерсть, но вместо того, что бы бежать застыла на месте, в ожидании неминуемой гибели. Вован резко выкрутил руль, пытаясь одновременно давить на тормоз. Новенькая машина с грохотом въехала в помойку, смяв мусорный бак и разломав кирпичное ограждение. Вована подбросило и швырнуло в сторону. Удар о боковое стекло был, конечно не смертельный, но шишку он набил приличную.

Вызванный в срочном порядке с работы Родион Петрович, приехал домой, когда, врач со скорой, уже уехал. Осмотрев пострадавшего, он сообщил пребывавшей в панике Алине Николаевне, что никакого повода для беспокойства за жизнь ее сына нет. Простой ушиб. Сел в свою белую машину с красным крестом и преспокойно укатил, проявив, по мнению Алины Николаевны полную безответственность и непрофессионализм. Вопрос с участковым Иваном Степановичем тоже уже был решен.

За те годы, что чета Теляниных имела счастье быть родителями своего неугомонного сына, Иван Степанович превратился в неотъемлемую часть их жизни. Каждый раз после очередной проделки сына, один из родителей имел беседу с Иваном Степановичем. Беседы носили скорее утешающе-ободряющий характер.

— Ну дети они ж и есть дети. — говорил участковый рыдающей матери или сидящему с непроницаемым лицом отцу. — Что ж я не понимаю, что ль. А Ваш, вон какой прыткий мальчонка. Ну ничего-ничего. Повзрослеет, образумится.

Считая свою задачу выполненной Иван Степаныч вставал, родитель, получивший ободрение, вручал понимающему участковому бутылку дорогого коньяка, виски или другого, невиданного по тем временам алкогольного напитка. После короткого отнекивания со стороны милиционера и уговоров со стороны родителя, бутылка заботливо убиралась новым владельцем в неизменный кожаный портфель и очень довольный участковый, пожав на прощание руку несчастного родителя, переходил к выполнению следующего пункта своих обязанностей.

Теперь наступала очередь воспитательной беседы с виновником происшествия. Иван Степаныч заглядывал в комнату Вована и, стараясь говорить по-строже, произносил примерно такую речь:

— Ну ты это, Владимир, не озорничай у меня! Хватит уже, пора и за ум браться! Пожалей отца с матерью, не позорь. Они у тебя уважаемые люди, а ты озорничаешь. Нехорошо. Понял?