Татьяна Василевская - Если бы

— Уйди! — прорычал Зима.

Сергей сделал еще шаг.

— Зима, все наладится. Слышишь. Все будет хорошо. — пробовал успокоить он ничего не соображающего Зимина.

— Врешь сука! — вдруг заорал Зима. — Заткнись, заткнись, заткнись!

Зима направил ружье в сторону Сергея и нажал на курок.

Сергея отбросило назад, и, закачавшись, он начал оседать на пол. Темное красно-бордовое пятно начало расползаться у него на животе.

Сначала Сергей почувствовал как его обожгло и сильно толкнуло назад. Тысячи разноцветных огоньков вспыхнули перед его глазами и начали кружиться. Почему-то было очень больно. Боль разрывала изнутри, казалось, что она повсюду, во всем его теле. Сергей почувствовал как слабеют ноги и он уже не может удержаться и падает. Он с удивлением увидел расплывающееся лицо Зимы и вдруг вспомнил, что ему же нужно в Москву, но у него совсем нет сил. И, наверное, он в Москву теперь не попадет. Потом глаза закрыла какая-то красно-коричневая пелена. А затем все пропало и он провалился в черную пустоту, где не было ничего, осталась только боль. Но вскоре исчезла и она.

Когда сидевшие в столовой услышали выстрел, в первый момент, все оцепенели, но уже через пару секунд, все повскакивали со своих мест и бросились бежать. Увидев, что дверь одного из вагончиков распахнута настежь, кинулись туда.

Самые быстрые, добежав, застыли как вкопанные на пороге. Бегущие за ними уперлись им в спины и заглянув через плечо тоже остановились. Не поспевающий за молодыми, Николаич растолкал столпившихся у двери ребят и прошел внутрь.

На полу, в нескольких шагах от входной двери, полу-боком, привалившись к кровати, лежал Сергей. Футболка на животе была темной и мокрой, на полу, рядом с ним, растеклась небольшая темная лужица, края которой затекали под его неподвижное тело.

В дальнем углу на своей кровати сидел Андрей Зимин. Крепко сжимая двумя руками охотничье ружье, он, глядя куда-то перед собой, раскачивался вперед и назад и очень тихо, без какого-либо выражения, монотонно повторял одну и ту же фразу:

— Я не хотел. Серега, прости. Я не хотел…

Николаич быстро подошел к нему и забрал ружье. Зима не сопротивлялся. Видимо, даже не заметив Николаича, он продолжал раскачиваться и повторять одни и те же слова.

Передав ружье Ильину, Николаич склонился над Сергеем. Тот дышал. Слабо, но дышал.

— Чистое полотенце, простыню, тряпку какую-нибудь. Быстро! — заорал он на столпившихся, и бестолково переминавшихся ребят. Все были растеряны, не зная, что делать. Крик Николаича, казалось, вернул хоть какую то способность соображать.

Ничего особо чистого не нашлось. Кукушонок, вытряхнув из рюкзака вещи, протянул дрожащими руками чистую футболку, приготовленную для поездки домой. По щекам его двумя тоненькими ручейками катились слезы.

Приподняв пропитавшуюся кровью ткань, Николаич закрыл рану футболкой Кукушонка, которая тоже мгновенно пропиталась насквозь.

— Паша, беги за аптечкой. И, скажи Ильину, пусть по рации вертолет вызывает. А ты Саня, иди вездеход заводи. Если они не прилетят, на вездеходе повезем в больницу. — быстро и четко командовал Николаич, пытаясь унять дрожь в руках зажимающих рану.

Принесли аптечку. Сергей был без сознания, его кое как перебинтовали, как смогли, специалистов среди них не было.

Прибежал Ильин, сообщил, что вертолет будет часа через полтора.

— Они, что там ох…? — выругался Николаич, но, скорее просто, что бы выплеснуть эмоции. Скорее вертолет и не мог прилететь. Минимум час, но его же еще нужно завести. «Не успеют. Не успеют. Не успеют.» крутилось в голове. Мысленно одернув себя, Николаич продолжил отдавать распоряжения.

— Я полечу с Сергеем. Ты, Саня и Паша поедете вслед за нами на вездеходе. Заодно этого отвезете.- Николаич, не глядя на Зиму, мотнул головой в его сторону. — Ты, Ильин за старшего.

— Можно мне с вами? — размазывая по щекам слезы, спросил Кукушонок. Николаич, стараясь говорить помягче, помотал головой: — Нет, Леш, нельзя. Я знаю, что ты к Сергею как к брату привязался. Вот Сергей поправиться и встретитесь в Москве. Договорились?

«Не довезем парня!» -крутилось в голове у Николаича.

Ожидание вертолета показалось бесконечно долгим. Николаич обтирал лицо Сергея влажным полотенцем. Ему казалось это может как-то помочь, облегчить его состояние. «И Эрчима нет. — сокрушенно думал он. — Уж он то сейчас достал бы какую-нибудь свою чудодейственную мазь или траву и, если бы и не вылечил сразу, то спас бы Сережку, помог продержаться до прилета вертолета.». Николаич чувствовал как время от времени начинало щипать глаза и в горле вставал комок. Он щурился и мотал головой, делая вид, что соринка попала в глаз и завидовал Кукушонку, который, сидя все это время рядом с Сергеем, тихо плакал, не отрывая от лица товарища наполненных слезами наивных голубых глаз.

«Не довезем…». Он, как мог, гнал эту мысль, но она снова и снова лезла в голову как назойливая муха.

Наконец, спустя целую вечность тревожного ожидания, послышался шум двигателя вертолета.

Очень осторожно Сергея перенесли внутрь, где им, наконец-то, занялся врач.

Пока летели Николаич все время боялся, что они не успеют. Почему-то ему казалось, что главное долететь до больницы, а там появится больший шанс на то, что Сергей выживет. Господи, как глупо все получилось. Через неделю с небольшим парень уже вернулся бы домой. Жил бы там, встретился со своей девушкой, был бы счастлив.

Николаич отвернулся к окну, чувствуя, что глаза опять защипало. Ну, что за идиот этот Зима, что ему вздумалось забрать ружье и выстрелить? «Я во всем виноват. — вдруг похолодел Николаич. — Из за меня Серега умрет. Я же видел вчера, что водка пропала. Думал ребята разошлись, скоро же домой, вот и гуляют на радостях. Вот старый дурак! Нужно было разобраться. А я махнул рукой. Пускай повеселятся. Повеселились!» Николаич долго сидел и ругал себя на все лады. Потом мысли его снова переключились на Сергея, выживет — не выживет? Затем ему вспомнился Зима, раскачивающийся на своей кровати. «Нужно было его пристрелить, там же.». Мрачно подумал Николаич. Мысли лихорадочно метались и крутились по кругу, возвращаясь снова и снова. Тревога и беспокойство сменялись надеждой. Наконец вертолет начал снижаться и сел на ровную площадку, неподалеку от районной больницы.

«Держись Сережа! Держись сынок. — повторял про себя Николаич, сидя на жесткой скамейке в полутемном больничном коридоре. — Только держись, парень. Ты молодой, сильный. Должен выдержать.». Операция длилась уже два часа. Иван Николаич успел выкурить пол пачки сигарет, выходя, то и дело, во двор больницы, не столько потому, что хотелось курить, а что бы чем-нибудь себя занять.