Татьяна Василевская - Если бы

Закончив разговор он прямо почувствовал, как будто камень с души свалился. Груз ответственности за родных и близких, за отправку в Москву, фактически, взял на себя только, что говоривший с ним по телефону человек. Теперь главное, что бы Сергей поправился.

Николаич повернулся к Зое, которая с волнением и неподдельным переживанием смотрела на него. Он радостно улыбнулся ей:

— Все хорошо. Сказал Сергея в Москву на самолете переправят. Хороший мужик. Ну, что пошли домой?

— Да, пошли.- кивнула Зоя и взяла его под руку. И Николаич почувствовал какую-то необъяснимую гордость, от того, что она идет рядом с ним, опираясь на его руку.

Сергею казалось, что он плывет под водой. Где-то высоко над ним, сквозь толщу воды, пробивался слабый свет. «Нужно поскорее всплывать, а то воздух закончится.» — мелькнуло в его голове. Но почему-то ноги и руки отказывались слушаться и вода казалась какой-то темной и вязкой. И временами накатывала ноющая, тупая боль. «Я же сейчас захлебнусь.» — снова подумал он, но мысли ворочались слабо, лениво. Он не испытывал страха, просто почти равнодушно размышлял, о том что может произойти.

В следующий раз он вынырнул из темноты и почувствовал как резанул глаза свет, когда он их приоткрыл. Он зажмурился и через какое-то время попробовал снова открыть глаза очень медленно, что бы привыкнуть к яркому дневному свету. Сквозь полуоткрытые веки он увидел прямо над собой белый потолок. Чуть повернув голову Сергей разглядел окно, гладкие окрашенные желтоватой краской стены. «Где я?» — подумал Сергей. Он был в лагере. Он скоро должен был лететь в Москву. Но сейчас он был в совершенно незнакомом месте. Он попробовал сесть, но почувствовал резкую боль и даже застонал.

— Тихо! Тихо! Миленький. — успокаивающе произнес ласковый женский голос, и заботливая рука легла ему на плечо, удерживая на месте. — Нельзя тебе вставать. Полежи, не вставай только, ладно? Я сейчас.

Судя по звуку быстро удаляющихся шагов, женщина, говорившая с ним, куда-то побежала. Хлопнула дверь. «Постойте, не уходите. —хотелось крикнуть Сергею ей вслед. — Объясните где я, что со мной». Он приоткрыл потрескавшиеся губы, но вместо крика из его рта донесся еле слышный хриплый шепот.

— Иван Данилыч! Больной из третьей палаты очнулся! — раздалось откуда то из за закрытой двери.

Через пару минут Сергей услышал шаги. Теперь это был уже не один человек.

— Таак! Посмотрим. — над Сергеем склонился мужчина лет сорока пяти. В белом халате, из кармана которого выглядывали свернутые трубочки стетоскопа. — Ну с возвращением молодой человек! — улыбнулся мужчина, который был определенно доктором.

— Это больница? — просипел Сергей. Доктор широко улыбнулся и энергично закивал головой.

— Больница, больница. Давайте-ка мы Вас осмотрим.

— Что случилось? — снова просипел Сергей.

— Что случилось, что случилось? Дырку в Вас проделали, вот что случилось. Но, Вы не волнуйтесь, мы ее уже того, зашили в общем. — врач снова широко улыбнулся. Сергею пришла мысль, не приходится ли веселый доктор каким-нибудь дальним родственником Вовану.

Осмотрев пациента, доктор остался вполне доволен.

— Вам молодой человек удивительно повезло. Вот буквально сантиметр вправо или сантиметр влево и все могло быть очень-очень печально. В общем, через какое-то время, будете как новенький. Там Ваши друзья дожидаются. Вы как, готовы к аудиенции? Или их того, попросить позже зайти? Вы на правах больного можете и покапризничать! Я вам как врач говорю. — доктор рассмеялся.

«Ну точно, Вован номер два». Сергей попытался улыбнуться, симпатичному доктору. Но сухие, потрескавшиеся губы отказывались растягиваться в улыбку.

Неожиданно посерьезнев, доктор сказал, уже как обычный врач, а не шутник и балагур, случайно нацепивший белый халат и изображающий из себя врача.

— Так. Друзей я ваших пущу, потому, что они очень волнуются и надоели мне уже хуже горькой редьки. Но вам переутомляться нельзя. Запоминайте: они говорят — вы молчите, не приподниматься, не вставать, не садиться, с боку на бок не вертеться. Полный покой. Вашим друзьям и коллегам даю десять минут. Все ясно?

Сергей слышал как за дверью доктор инструктирует его друзей, наверное кого-то из бригады. Строгим голосом говорит им, что-то, видимо объясняет правила посещения больных, в которых, по его словам, проделана дырка. Сергей пока не мог вспомнить, что произошло. Что еще за дырка такая. Но подробно расспрашивать врача у него не было сил, пока это было не важно.

Очень осторожно ступая по покрытому линолеумом полу, в палату зашли Николаич, Саня Белов и Паша Головин. Тихо, почти на цыпочках, запуганные врачом, подошли они к кровати больного и встали на некотором расстоянии.

— Смотри-ка, а он и правда живой! И глаза открыты и дышит. — тихонько заржал Паша. Все трое посетителей выглядели настолько искренне счастливыми, что Сергей даже растрогался.

— Здорово мужики! — просипел он, забыв запрет врача.

— И даже разговаривает! — не унимался Пашка. — Серега, брат, ну ты нас напугал!

— Что случилось? — спросил Сергей. Все трое переглянулись, не зная можно ли ответить на заданный вопрос и, не повредит ли это больному. Таких инструкций строгий доктор не дал. Николаич покашлял, пытаясь потянуть время:

— Ты ничего не помнишь, Сереж?

Сергей слегка мотнул головой.

— Ну в общем, тут такое дело. Зима он… — Николаич замолчал, увидев как напряглось лицо Сергея. При упоминании о Зиме он начал смутно, что-то вспоминать. Но пока все было очень расплывчатым. Зима на своей кровати. У него совершенно безумный, лишенный всего человеческого взгляд. И еще у него ружье Николаича. Он пытается приставить его к горлу. Хочет выстрелить. А потом звук выстрела.

Сергей смотрел на Николаича, на ребят. Он не мог понять почему они молчат. Почему выглядят такими смущенными и даже испуганными. Может Зима застрелился?

— От него жена ушла. Ну вот он и слетел с катушек. — сказал Николаич.

— Он застрелился? — чуть слышно задал вопрос Сергей. Он очень устал. Глаза у него начали закрываться, и он так и не узнал, что случилось с Зимой. Но сейчас ему было все равно, он снова провалился в черноту.

Вечером они снова зашли навестить Сергея. На этот раз, что бы попрощаться. Врач сказал, что из Москвы в Среднеколымск должны прислать за Сергеем самолет. Какой-то мужик, видимо большой начальник, то ли родственник, то ли друг Сергея, договорился с военной медслужбой. Поэтому с утра его на вертолете переправят туда.

Прощание получилось немного грустным. Не так должно все было быть. Если бы ничего не произошло, за день или два до отъезда накрыли бы они у себя в лагере большую «поляну». Выпили, поговорили по душам на последок, повспоминали бы забавные случаи, произошедшие за долгие девять месяцев, которые они провели вместе. Но вышло не так. И поэтому всем было жаль, как будто недополучили они чего то хорошего и важного, что осталось бы в их памяти на всю оставшуюся жизнь, одним из тех воспоминаний которые потом вызывают улыбку, и забыв все трудности и невзгоды, через которые пришлось пройти, думаешь вот было время!