Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

Прапорщик Шевченко был служака, про которых говорят: «Приказы отдают генералы, а командуют армией прапорщики».

Генерал Шевченко был заслуженный боевой генерал, прошёл всю войну и закончил её в Берлине. Интересно, что его в армии считали белой вороной и вот почему — он не матерился! Вот такой оригинал. Был он уже в возрасте и не прочь бы уйти в отставку, но бывший полковник с Малой земли политрук Брежнев, став Верховным главнокомандующим, сам забывал уйти на отдых и других старичков придерживал. Он считал, что на фоне молодых генералов будет глядеться хуже.

Однажды полк полковника Хлопцева находился в летних лагерях на учениях. Все занимаются своим делом, и в третьей роте у капитана Шевченко, как у командира, голова тоже болела. Он отвечал за всё, в том числе за быт и питание.

Где-то на второй день от командиров взводов и отделений стали поступать сигналы, что солдат плохо кормят, особенно жаловались на хлеб. Он срочно вызывает прапорщика Шевченко, проводит с ним «политбеседу» с такой ненормированной лексикой, что тот, бедолага, аж вспотел. А закончил ротный так:

— Вот тебе… (трамтарарам) машина, где хочешь, как хочешь, и когда хочешь, но чтоб завтра у солдат было нормальное питание. Тебе… (трамтарарам) всё понятно? Исполняй (трамтарарам).

Прапорщик козырнул и помчался исполнять приказание. Прибывает на продсклады, грузит дополнительно тушёнку, сгущёнку, улаживает дела на дивизионной пекарне, а когда возвращался домой, грузовик подломался и долго возились с мотором. В расположение части появились уже за полночь. Прапорщик не доложил командиру, что задание выполнено, не стал беспокоить.

А зря. Капитану забота не давала покоя, вызвал дежурного, но тот сообщил только, что прапорщик прибыл, а гружёный или нет — не знает. И тут случилось непоправимое. Ротный за телефон и звонит на коммутатор:

— Алло! Дежурный! Срочно соедини меня с Шевченко!

Дежурный телефонист Козлов спросонья, не уточняя какого именно Шевченко, соединяет его с… генералом Шевченко!

Когда зазвонил телефон, генерал подхватился, понимает, что идут учения и может случиться всякое. Только за трубку, а оттуда!.. Мама родная! А оттуда капитан Шевченко выдаёт свой репертуар с присущим ему вдохновением:

— Ну что… (трамтарарам), спишь сука? Протри свои гляделки, уже четыре часа, даже я не сплю, а ты… (трамтарарам) дрыхнешь! Ах ты, клизма семиведёрная… (трамтарарам) молчать! Идут учения, у всех есть задание, а ты… (трамтарарам) спишь… (трамтарарам) мух ловишь и это тогда, когда у солдат проблемы с питанием! Молчать! Да я тебя за… (трамтарарам) повешу за…! Молчать! Зря тебе такое дело доверили, зарплату гребёшь лопатой, а сам же тупой, как сибирский валенок, как автобус, как две жопы слона, обтянутые брезентом! Что? Молчать. Ты свой курятник захлопни. Если не можешь, то увольняйся в запас к… (трамтарарам) матери! Молчать! Ах, ты… (трамтарарам) Да я тебя… (трамтарарам) Да ты у меня… (трамтарарам).

И пошло, и поехало. Много чего наговорил ротный такого, что и бумага не вытерпит. Понятно, что эмоции захлёстывали капитана, говорил он сочно и образно, но воспроизвести это мы не можем. Самое безобидное там было: «Ты сено, пропущенное через корову!», а уж такие выражения, как «козёл вонючий» и ЧМО (человек, морально опущенный), казались детским лепетом.

Вначале генерал растерялся, думал, что с ним «беседует» кто-то из генштаба, какой-нибудь ретивый служака, всё-таки, идут учения. Потом усомнился. В генштабе скрипит всё старичьё, а тут голос молодой, звонкий. Пробовал вставить хоть слово, но на все его попытки вклиниться, ротный рявкал: «Молчать!» И только когда сам устал, бросил трубку. Выпустил пар, сразу полегчало, успокоился и тут же заснул.

Зато генералу было не до сна. Поднял на ноги кого надо, и те мигом вычислили, что звонил капитан Шевченко, командир третьей роты из полка чудака Хлопцева. Стал размышлять.

Конечно, капитан нёс весь этот бред по ошибке, и вот тут надо разобраться — почему? Хотя по сути, если опять же честно разобраться, то, сам того не ведая, капитан попал в самую точку. Господи! Сколько же нашего брата-генерала развелось. Как собак нерезаных! Это только подумать!

Хотя бы делали что-нибудь полезное, а то перекладывают или подписывают бумажки, иной раз, даже не читая. Во время войны и то генералов было в два раза меньше. Зачем же сейчас, в мирное время, столько нахлебников, да ещё каких! Нет, в прошлом он что-то делал, предлагал, было интересно и главное — полезно. А что, если не ждать, и самому подать рапорт об отставке? Уже возраст, и надо бы немного пожить гражданским человеком.

Это поразительно, но на какие размышления натолкнула его взбучка от капитана. С отставкой решено, но что же делать с этим дурацким разговором. Спустить на тормозах? А если кто слышал «беседу», как капитан дрючил генерала? Тогда быть ему, боевому генералу посмешищем армии. И это перед самым концом военной карьеры? Ну, уж нет!

Утром он даёт команду кадровой службе представить личное дело капитана Шевченко, а его самого вызвать в штаб округа.

А капитан ни сном ни духом не знал, что нарушил субординацию. Утром проверил, как и чем кормят солдат, и остался доволен. Прапорщик занимался своим делом и даже вида не показывал, что ночью схлопотал неудовольствие. И тут бежит дежурный — ротного срочно требуют в штаб округа.

Поехал с чистой совестью, только когда его направили к генералу Шевченко, то появилось какое-то беспокойство. Зачем? Тем более, к связисту. И когда? В разгар полевых учений всей дивизии и его полка! Конечно, не за наградой. Стал перебирать и вспоминать грехи, вроде серьёзных, генеральского уровня, нет.

Входит. Представляется. В кабинете, кроме хозяина, ещё был подполковник из управления кадров. Перед генералом лежало личное дело капитана с рапортом о направлении в академию.

— Что, капитан, в академию собрались? — начал, как отец родной, генерал-лейтенант Шевченко.

— Так точно, товарищ генерал.

— Садитесь. Разговор у нас будет непростой. Академия — это дело похвальное, только хотел уточнить, — как у вас обстоит дело с морально-этической стороной?

— Товарищ генерал, к рапорту приложена характеристика командира полка Хлопцева.

— Это я знаю. Наверно, гордитесь, что про вас ходят легенды, как о виртуозе мата. Э-х, капитан. Вы ещё молоды. Вы читали у Леонида Соболева про капитана второго ранга Кирдягу?

— Никак нет, товарищ генерал, не приходилось.

— Очень жаль. Я благодаря его боцману Помпею Ефимовичу и бросил эту привычку. Тоже, как и вы гордился, что был виртуоз крепкого слова. Тем более, у меня был фронтовой опыт. Кстати, вы были в горячих точках? Принимали участие в боевых действиях в Афгане или Чечне?