Бенджамин Вуд - Станция на пути туда, где лучше

Глянув в ветровое стекло, я увидел совсем близко задний бампер фургона. Из окна глупыми глазами таращился лабрадор, пыхтел, вывалив язык. Пахло паленой резиной. Лицо у отца пылало, он задыхался.

– Ну же, вперед! Двигайте, мать вашу! – Обоими кулаками он надавил на сигнал. – Зеленый, идиоты!

– Хватит сигналить, мать твою! – крикнул с заднего сиденья Кью-Си. – Куда им, по-твоему, ехать?

– Куда угодно, лишь бы от меня подальше. Мне плевать. – Он вновь просигналил. И в тревожной тишине повернулся ко мне, а я в испуге размазывал рукавом слезы. – Перестань реветь, чтоб тебя! Я ни в чем не виноват, понял? Не смей тут у меня реветь!

– Ты никогда ни в чем не виноват – так, Фрэн? – сказал Кью-Си. – Господи боже ты мой! Выпусти меня! Сейчас же!

Отец будто не слышал. Он продвигался вперед, между тем поток машин начал понемногу редеть. Мы снова катили по Киркстол-роуд, но уже в обратную сторону.

– Я тут пытаюсь разобраться, – сказал отец, – и выводы не радуют. – Я всхлипнул, но он и не думал меня жалеть. Посмотрел на меня со смутной неприязнью, как смотрел раньше только на чужих: – Да замолчишь ты или нет? Нельзя так нюни распускать. Я для тебя из кожи вон лез, ей-богу. Все перепробовал. Ну да, облажался. Знаю, знаю. Не смог тебя туда провести, как обещал. Но, говорю тебе, сейчас, черт возьми, весь мир против меня. Богом клянусь, так и есть. А мне с целым миром воевать не под силу. И никому не под силу.

– Только и знаешь что языком трепать! – встрял Кью-Си. – Отстань от мальчишки. Ты его запугал вконец. Совсем двинулся? Ведешь себя как чокнутый.

– Да неужели? Сколько у тебя детей, Барн? Ты в этом ни хрена не смыслишь.

– Тормози, чтоб тебя!

– А вот и не буду.

– Тормози, Фрэн. Я выхожу из игры.

Отец смотрел вперед. Сбавив скорость, мы плелись в хвосте у обычных водителей – я от души надеялся, что они сидят за рулем тихо-мирно, слушают радио, – но я чуял, как не терпится отцу рвануть вперед. Он метался с полосы на полосу, подбирался к машине перед нами, будто хотел на буксир прицепиться. Когда мы снова проезжали Йоркширскую телестудию, он и головы не повернул. Я смотрел, как уплывают назад корпуса за моим плечом.

– Я бы на твоем месте не вякал, приятель, – крикнул отец Кью-Си, который потянулся вперед, пытаясь разблокировать дверь. – Все же ясно, это ты меня подставил. Чем больше думаю, тем больше убеждаюсь, что без тебя тут не обошлось.

Кью-Си молчал, только тщетно дергал дверь.

– Ты им сказал, что мы здесь, так? Не Фозу – тот ничего не знал. Я про второго. Видно, ты ему проговорился, как меня зовут.

– Завязывай с паранойей! – взорвался Кью-Си. – Ты же только хуже делаешь.

Я старался унять дрожь, чтоб хотя бы зубы не стучали. Веки налились свинцом, глаза щипало. Я мечтал услышать вой полицейской сирены, увидеть свет мигалок, но знал, что никакая полиция на выручку к нам не приедет. Тем временем безликие офисные здания, что мы миновали меньше часа назад, вновь мелькали за окном, такие далекие и чуждые в своей обыденности, что у меня засосало под ложечкой, во рту стало кисло. К этому вкусу я, увы, привык.

– Ты этого не отрицаешь, – возразил отец. – Ты им сказал про нас, да? Говна ты кусок!

– Эй, думай, что несешь! Я тебе только что помог – помнишь?

– Да уж! Тоже мне помощь!

– Не вали на меня. У тебя был план. И он не сработал. И точка.

– Да, а все потому, что ты на меня настучал. Пошел к Палмеру и все ему выложил.

– К Палмеру? К Палмеру?! Ох и занесло тебя, дружище! Спустись на землю.

– Так ты не отрицаешь?

– Это не я, не я, не я! Доволен? Этого ты от меня добивался?

– Да. Хотя и не верю тебе нахер.

– Тормози.

– Нет.

– Тормози!

– Нет!

Тут Кью-Си вскочил, уцепился за отцовский ремень безопасности, натянул его, как корабельный канат, а другой рукой схватил отца за горло.

– Тормози, мать твою! Сейчас же!

Я услышал будто со стороны свой робкий голос: “Не надо, Кью-Си! Пустите его!” – а сам словно прирос к сиденью. Скорей бы все кончилось. Пусть он сожмет чуточку сильней, пусть отец потеряет сознание, мы вылетим на встречную полосу, врежемся в барьер. И если повезет, я очнусь на больничной койке, а мама будет за мной ухаживать.

Но тут мы сбавили скорость. Свернули на боковую дорогу, въехали на заброшенную стоянку рядом с бывшим салоном ковров. На окнах магазина недавно побелили рамы, стекла были в разводах. Отец почему-то заехал в нишу прямо у входа, примяв крапиву на обочине. Я поймал в витрине наши смутные отражения.

– Если уберешь от меня свою лапу, Кью-Си, – прохрипел полузадушенный отец, – я тебя выпущу.

– Только глупостей не наделай.

– Например?

– Даже не знаю. Просто не натвори ничего.

– По правде, я вообще не знаю, что теперь делать.

– Да уж.

Кью-Си ослабил хватку. Отец выбрался наружу, постоял возле машины. Его лица было не видно, только фигуру да розовые кулаки, упертые в бока.

– Эй, выпусти меня!

Кью-Си забарабанил по стеклу. Я ждал, что он выскочит, едва откроется дверь, но он не двинулся с места. Замер, не спуская с меня глаз, и отец распахнул перед ним дверь по-шоферски. Сквозь стекла пробивались слабые лучи северного солнца.

– А раньше он был хороший малый, твой отец. Он был хороший. – И, обреченно вздохнув, Кью-Си стал выбираться из машины. – Ты осторожней с ним, Дэн, а?

Теперь и он меня бросит, подумал я. Его не удержать. Но едва его ноги в красных кроссовках коснулись бетона, Кью-Си обернулся:

– Погоди, не нравится мне все это. Я должен знать, что ты собираешься делать, Фрэн.

– Я думал, ты хочешь выйти, – сказал отец равнодушно.

Кью-Си снова уселся.

– Да, но сначала я должен узнать, куда ты собрался.

– Я и сам не знаю пока.

– Что ж, тогда, – ответил Кью-Си, – я не могу его с тобой оставить, какое-никакое созвание во мне есть.

– Да неужели? – Фрэн Хардести расхохотался. – Это мой сын! Ты кто, соцработник, чтобы за ним присматривать?

– Кто-то же должен о нем позаботиться.

– А я, по-твоему, не забочусь?

– Ты сейчас не в себе.

– Повторяю – ты не соцработник.

Силуэт отца колыхался в витрине. Из-за причудливой игры света он будто парил над землей. Чуть поодаль отражался недостроенный жилой дом, весь в лесах. Я мог бы до него добежать, если бы додумался выскочить из машины. Мог бы добраться до “Метрополя”. Но мне не пришло в голову спасаться бегством.

Кью-Си сказал:

– Это твоя война, Фрэн, а его не впутывай.

– По-твоему, я сейчас с кем-то воюю?

– Сейчас нет. Но я знаю, куда ты намылился.

– И куда же?

– К Хлое.

– Вылазь из машины. Осточертел ты мне.

– Не-а, я остаюсь.

– Ну ладно, как хочешь. Но куда мы, туда и ты.

– Идет.

Отец скрежетнул дверцей. Плюхнулся на водительское кресло и повернул зеркало заднего вида, чтобы видеть Кью-Си.