Кэролин Браун - Время сестер

– Это значит, что на пакете будут и ее отпечатки тоже. Я представляю, как расстроится Флора, – сказала Дана. – А что, если тот парень свалит всю вину на нее?

– Ты не думаешь, что они вернутся и проверят схему рассадки, чтобы узнать, кто сидел ближе всех и подбросил его к тебе в сумку? – спросил Сед.

Брук демонстративно откинула голову назад.

– Я работаю с Флорой, и мне очень нравится и она, и Кэссиди. Они же будут меня ненавидеть.

– Нет, что ты! – ласково произнесла Дана. – Если бы это случилось с Кэссиди, мы бы не стали ненавидеть за это ее или Флору. Но если она как-то связана с наркотиками, лучше скажи мне это сразу.

– Нет, но тот мальчик ей очень нравится. Готова поспорить, что она будет его защищать, – сказала Брук.

Сед пересек мост и развернулся обратно по направлению к пансионату.

– Вот что любовь с людьми делает, и неважно, стар или млад, – пробормотал он.

– Что ты сказал? – переспросила Дана.

– Просто бормочу себе под нос, – сказал Сед, припарковавшись у задней части кафе. – Может, зайдем выпить чаю или газировки?

– С удовольствием. У тебя остался имбирный кекс, который ты испек на обед? – спросила Брук.

– Немножко осталось, – ответил Сед. – Родная моя, как же я рад, что ты цела и здорова.

– Я тоже, дядя Сед, – сказала Брук, приобняв его, пока они трое заходили в кафе через дверь кухни.

– Ты в порядке? Тебя никто не обижал? Хочешь, я приеду в школу и кого-нибудь взгрею? – начала Харпер, едва они успели войти внутрь. – Я сидела как на иголках. Ну же, рассказывай.

– Я в порядке. Кто-то подложил пакетик марихуаны ко мне в сумку, и меня исключили из школы до завтрашнего дня, – сказала Брук таким тоном, как будто это было нечто обыденное.

– Какой маленький подонок это сделал? – воскликнула Тауни, выглянув из окошка раздачи. – Я пойду туда и разберусь с ним.

– Я точно не знаю, но рано или поздно его поймают. Спасибо, тетя Харпер и тетя Тауни, что беспокоились обо мне, – улыбнулась она. – А теперь пойдемте пробовать имбирный кекс с лимонным соусом от дяди Седа.

Тауни хихикнула.

– Это не смешно, – сказала Дана.

– Я понимаю, но на днях я брякнула маме, что пойду в школу, чтобы достать марихуану. Похоже, я была права, – сказала Тауни.

Харпер ахнула, приложив руку к сердцу.

– Как ты могла ей такое сказать?

Тауни многозначительно приподняла плечи.

– А ты думала, что после твоего ухода я жила в радужном мире, где единороги какают бабочками? Ты уехала, и мне приходилось одной терпеть ее истерики.

Сед сунул миску с лимонным соусом в микроволновку и поставил на стол противень с половиной кекса.

– Девочки мои, каждый человек – сам кузнец своего счастья. Не стоит ворошить прошлое, что было – то прошло. У нас есть только настоящее, ведь завтра может никогда не наступить. Энни часто мне об этом говорила, когда я о чем-то тревожился, поэтому мы старательно работали над тем, чтобы сделать сегодняшний день лучше.

– Это хорошее наставление, – сказала Дана. – Мы с Брук лучше возьмем кекс с собой и пойдем, а то Флоре нужно возвращаться к своей обычной работе.

– Пятнадцать минут ничего не изменят, – сказал Сед, когда прозвенел сигнал микроволновки. – Сядьте да перекусите немного, а потом все вернемся к работе.

– Ты не посидишь с нами? – спросила Брук.

По его лицу расплылась улыбка.

– Нет, милая, я потрачу свои пятнадцать минут, чтобы выйти и выкурить сигарету. Харпер, принеси тот противень с кексом за стол, а я вынесу соус. В столовой вам всем будет удобнее.

Сев за стол, Дана вдруг осознала, что ее сердце все еще колотится как бешеное, а живот скрутило до боли. Она научилась скрывать свой страх, надевая крепкую броню. Затем, наедине с собой, она давала волю чувствам.

– Так ты знаешь, кто это сделал? – спросила Харпер у Брук.

– Я почти в этом уверена, – ответила она.

– И что ты собираешься с этим делать? – спросила Тауни.

– Впредь я буду застегивать замок на своей сумочке.

Харпер усмехнулась.

– И ранец тоже, небось?

– Да, и если я права насчет того, кому принадлежала та травка, то ему лучше держаться от меня подальше. Не люблю быть козлом отпущения, – сказала Брук, закончив перекус, и понесла свою тарелку на кухню. – Я схожу в дом и переоденусь в рабочие джинсы. Флоре, вероятно, понадобится помощь, ведь из-за меня она отложила свою работу.

Когда задняя дверь захлопнулась, Харпер взглянула на Дану.

– Хорошая у тебя растет дочка.

– Да, знаю, – сказала Дана дрогнувшим голосом. – Боже, как же я волновалась, особенно когда со мной поехал дядя Сед. Я думала, что она погибла, а они просто не хотели мне говорить.

Тауни положила руку ей на плечо и нежно сжала.

– Мы все переволновались. Я пришла выпить чаю, а тут Харпер расхаживает туда-сюда.

– Неправда, я подметала полы, – сказала Харпер. – Я пролила кофе себе на рубашку и вышла переодеться. Когда вернулась, дяди Седа уже не было. Я позвонила в магазин, чтобы узнать, нет ли его там, и Флора мне сказала, что в школе что-то случилось. Как бы то ни было, а Брук может сама за себя постоять. Она пока еще не совсем взрослая, но зато у нее есть две тети, мама и дядя Сед, которые всегда придут на помощь.

Дана отодвинула в сторону нетронутый кусок кекса и положила голову на стол.

– Спасибо. Мне просто нужно немного успокоиться.

– Виски будешь? – спросила Харпер.

– Может, пива? – похлопала ее по спине Тауни.

Дана подняла голову.

– Спасибо вам обеим. Со мной все будет в порядке. Я могу сохранить самообладание в разгар конфликта, но когда он заканчивается, начинается совсем другая история.

– У меня так же, – прошептала Харпер.

– А у меня нет, – сказала Тауни, снова принимаясь за еду. – Я сразу расклеиваюсь. Из носа течет, и я реву как ребенок. Я не такая стойкая, как вы.

– Чушь собачья, – сказала Харпер. – Я видела, какой стойкой ты можешь быть.

Тауни отнесла свою тарелку на кухню и вернулась с тремя кружками и чайником.

– Я была стойкой раньше, когда ты была рядом и могла меня поддержать, но после того, как ты ушла, все полетело к чертям. Мама с папой стали все чаще и чаще ругаться, причем из-за меня. Потом папа умер, а она сроду не хотела детей, и вообще, как он посмел оставить ее с дочерью-подростком. Это ее слова, а не мои. Верьте или нет, она могла одним взглядом плавить сталь. Я была так рада свалить в колледж, что в первый год даже не поехала домой на Рождество.

Дана присвистнула сквозь зубы.

– Ничего себе. Моя мать – та еще штучка, но такого она себе не позволяла. Я никогда не чувствовала себя нелюбимой или нежеланной. Она сказала мне, что совершила ошибку, но я стала для нее не обузой, а подарком судьбы. Она даже меня не ругала, когда я вышла замуж, не сказав ей. Ну, и мы все знаем, чем это кончилось.