Эльс Бэйртен - Одного человека достаточно [litres]

– Отлично звучит. Что ты там топчешься, Жюльетта, подходи и вставай рядом.

Юффрау Марселла села в первый ряд. Я посмотрела на нее, она мне кивнула. Роза заметила это.

– Боишься, что разучилась петь? На тебя, конечно, много всего свалилось, но ты все еще здесь. Как и твой талант, он всегда с тобой. Твой великий талант, Жюльетта. Хоть запри его на ключ, хоть спрячь в глубокий колодец, он все равно будет сиять.

«Великий талант». Так она часто называла меня в наши воскресные вечера. Иди-ка сюда, Великий Талант, дай мне послушать, есть ли прогресс. Она посмеивалась – я видела, что она шутит. Но все равно старалась изо всех сил. И теперь я собиралась сделать то же самое. Словно это опять был обычный воскресный вечер. Если закрыть глаза.

– Гаммы, Жюльетта. Ноги чуть-чуть расставь, стопы упираются в пол, нет, качаться не надо. Стой спокойно. Поехали!

Я сделала, как она сказала. Набрала побольше воздуха, открыла рот и начала петь. Она перестала играть.

– Ты сдавливаешь горло. Как, по-твоему, звук сможет выйти? Забудь про горло, пой из кончиков пальцев ног. Все тело должно петь, Жюльетта, ты не могла разучиться.

Я открыла глаза. Посмотрела на нее.

Воскресных вечеров больше никогда не будет.

Воздух. Пропал.

Роза убрала локон у меня с лица, бережно заправила его за правое ухо. Он сразу выскочил вновь.

– Начинать всегда трудно, милая. Это просто еще одно начало. Ничего более.

Юффрау Марселла кивнула.

– Она права, Жюльетта, ничего более.

Как будто она тоже это говорила.

Каждый понедельник у меня был урок пения. С шести до семи, ни раньше ни позже. Тут все было четко распланировано, с момента пробуждения и до минуты, когда гасили свет. Мне не нужно было задумываться о том, что произойдет, произойдет ли это и как произойдет. Постепенно я осознала, что лучше и быть не может.

– Я вижу, ты снова начала улыбаться, – заметил наш Луи.

Когда мне исполнился двадцать один год, мое дело пересмотрели. Я стала совершеннолетней, но готова ли я к миру?

– Все это время ты прекрасно себя вела, – сказала юффрау Марселла однажды утром. – Как по мне, тебе уже можно выйти.

Можно выйти???

У меня случилась паническая атака, которая им совсем не понравилась.

Они отправили меня в лазарет и дали лекарство, от которого я спала несколько дней подряд.

Когда я проснулась, юффрау Марселла сидела возле моей кровати.

– Послушай, милая. Давай-ка умывайся; я пока подготовлю твою одежду. Потом что-нибудь поедим. Потом урок пения. И держись-ка повеселее. Тебе можно остаться тут еще на два года, если ты этого хочешь.

Хочу ли я?

– Ты нам ясно дала понять. – Она вздохнула. – Если ты так боишься выйти на свободу, значит, ты и в самом деле к ней не готова. Но через два года ты должна подготовиться, и мы с тобой распрощаемся. Никогда не забывай – ни сейчас, ни когда выйдешь – ты намного сильнее, чем думаешь, Жюльетта. Будь уверена.

Два года пролетели слишком быстро. Двадцать первого марта меня выпустили на свободу. Мне дали самую красивую одежду, какую только смогли найти. Я надела ее и вышла в комнату для посещений, где меня уже ждала юффрау Марселла.

– Теперь все зависит от тебя, милая. Ты готова к этому?

Я кивнула. Я сделаю все, что смогу, и она это знала.

– Не строй иллюзий, милая, у тебя, как и у всех нас, будут и хорошие и плохие дни. Если станет тяжело, делай упражнения. – Она слегка улыбнулась. – Ты такая же, как все, пусть это тебя утешает.

Я удивленно посмотрела на нее. Она что, забыла, что я совершила?

– Дети не выбирают своих матерей, Жюльетта. Ты могла уйти и никогда не возвращаться. Но ты не из тех, кто уходит. Ты чистая душа, Жюльетта.

Чистая душа?

Она наклонилась вперед всем своим огромным телом и поцеловала меня в лоб.

– Давай иди. Брат тебя ждет.

Я кивнула, развернулась и вышла в коридор. Быстро оглянулась: дверь была закрыта. Она уже занялась кем-то другим.

В дверях стоял Луи. Я подошла к нему в чужом платье. Было тесно, я быстро его поправила.

– Мне хорошо?

Он кивнул.

– Ты всегда хороша.

Я увидела, что в глазах у него стоят слезы.

– Не плачь, Луи.

Но у него на лице уже зарождалась улыбка.

– Если бы ты знала, как я счастлив, – сказал он.

Директриса ждала у выхода. Она дружелюбно мне кивнула.

– Ты образцово себя вела, но ты знаешь свои симптомы. Следи за ними. – Она повернулась к нашему Луи. – А ты позаботься о ней как следует.

– Можете на меня положиться, – сказал наш Луи.

Мне повезло, говорила юффрау Марселла. Некоторые выходили, и никто их не ждал, а у меня был мой брат. Одного человека достаточно, чтобы спасти тебя в этом мире.

Мы прошли сквозь ворота на улицу. В лицо светило солнце. Чувствовалось, что началась весна.

– В самый прекрасный день в году наша жизнь начинается заново, – сказал Луи. – Каждый год мы будем его отмечать, Жюльетта. Никогда про него не забудем.

Нашего дома больше не существовало. Луи его продал, а деньги положил в банк.

– Наше наследство, – сказал он. – Пока нам хватает на жизнь, мы не будем его трогать.

Он сам все еще жил в доме школьного сторожа. Теперь и я там жила.

Мы доехали на автобусе. Всю дорогу я смотрела наружу. Улицы изменились, деревни тоже. Все казалось меньше. Я искоса глянула на Луи. Он был таким же, как раньше, только отрастил волосы и бакенбарды. Ты как из фильма, сказала я. Он засветился от моих слов.

– Скоро зайдет Роза, – неожиданно сообщил он. – Мы помолвлены уже целых семь лет. Мы бы давно поженились, но ждали тебя. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной в этот день, Жюльетта. Хочу, чтобы ты стала моей свидетельницей.

Он выжидающе посмотрел на меня.

– Ты рада?

Рада?

– Роза любит тебя. Когда мы поженимся, будем жить все вместе у нее в доме, там хватит места на троих. Мы хотим детей, Жюльетта, по меньшей мере четырех.

Детей. По меньшей мере четырех.

– А ты будешь крестной старшего.

Да о чем он говорит? Я понятия не имела, как быть крестной, но все равно кивнула.

Автобус остановился прямо перед домом. Он достал связку ключей. Их было много, но, к моему удивлению, он сразу нашел правильный.

– Ты не должен умирать никогда, – сказала я.

Он засмеялся.

– Никогда – это слишком серьезное слово, Жюльетта.

– Никогда, – повторила я.

Он показал мне мою комнату. Он устроил ее специально для меня. Там стояла кровать, шкаф, на стене висело зеркало. Обои были оранжевые, с узором из квадратов. Если слишком долго на них смотреть, можно было сойти с ума.

– Считаешь, они уродливые, – сказал Луи. – Но такие сейчас в моде.

– Я не знаю, что сейчас в моде.

Он смущенно взглянул на меня.

– Если хочешь другие, только скажи.

– Они красивые, – ответила я.