Эльс Бэйртен - Одного человека достаточно [litres]

– Ты из семьи Жюля Энгелена? У меня было предчувствие, когда я увидела твою фамилию в списке; у тебя его глаза. Говорю тебе, детка: стоит тебе только поднять эти глаза, ты просто взорвешь зал. А если ты еще и умеешь петь, как он, можешь сразу забирать плиту домой. В машину-то влезет?

Она остановилась. Вздохнула.

– Знала бы ты, каким шоком для всех нас стала его смерть. «Жюль и Жюльетты» сразу распались. А, ты же сказала! Жюльетта – это ты?! Детка, я видела, как ты выступала. Ты тогда пела не много, пел в основном твой папа. Ох, детка. С твоим-то опытом можешь спокойно строить планы насчет плиты.

Она остановилась. Взглянула на меня снова.

Ее улыбка пропала.

– Ох, – вздохнула она печально.

Она знала. Сейчас, подумала я, она вышвырнет меня из гримерной, из коридора, на улицу. Я стала никем, но и этого оказалось слишком много.

Я развернулась.

Наверное, я шла несколько часов. Меня нашли утром, в пяти деревнях оттуда. Полиция привезла меня домой.

«Твой брат объявил тебя в розыск», – сказали они.

Наш Луи заплакал, когда увидел меня.

– Ты больше не должен оставлять меня одну, – сказала я.

Он заплакал сильнее. Я закрыла глаза. Вот и юффрау Марселла. Ты намного сильнее, чем думаешь, Жюльетта.

Это неправда.

– Мы здесь не останемся, – сказал Луи.

Луи разорвал помолвку, нашел работу и дом на другом конце страны. И все это за одну неделю. В конце мая мы переехали. В шесть утра фургон для переезда стоял у дверей, меньше чем за час машина была загружена.

Никто не пришел попрощаться с нами.

Скоро мы выехали из Лимбурга и въехали в Брабант. Меньше чем через час мы проехали Брюссель. Оттуда дорога шла прямо до Вестхука [13] Вестхук – регион, объединяющий несколько западных и приморских округов Фландрии. . Наша деревня была на границе с Францией.

Мы проехали мимо церкви, свернули на длинную улицу. В самом ее конце стоял дом, окруженный полями. Наш дом.

Сколько раз можно начинать все сначала?

– Пока не попробуем, не узнаем, – сказал Луи.

Ему даже не нужно было пробовать, у него все получалось само собой.

Наш Луи всегда любил бывать среди людей. Мне же было лучше дома. И уж точно тут, в деревне, где я ничего не знала. Луи это сразу понял. Он снова дал мне тетрадку с меню на каждый день. И не могу ли я ему помочь с библиотекой? Он нашел в школе кучу книг, и ему разрешили расставить их в классе. Значит, их нужно привести в порядок. От меня требовалось все прочесть, записать краткое содержание на карточке, сверху – название книги, снизу – имя автора.

– Если думаешь, что я с этим справлюсь, – сказала я.

Сотни жизней проходили мимо меня, и я наполняла ими ящики для карточек. Начались летние каникулы. Луи красил дом, я читала. Я могла бы так жить до скончания времен. Но наш Луи считал иначе. Он сюда переехал не затем, чтобы я когда-нибудь легла на местном кладбище рядом с другими мертвецами, так и не начав жить, сказал он.

– Я уже давно начала жить, – ответила я.

– Еще даже не наполовину.

Он взял портфель, вытащил конверт с пластинкой и подошел к проигрывателю.

– Слушай внимательно, Жюльетта.

Я села и закрыла глаза.

– Ты ведь ее знаешь?

Я ее уже слышала по радио.

– По-твоему, она красивая?

Я опять кивнула.

– Если ты ее споешь, она станет еще красивее. Твой голос идеально подходит для нее. Что думаешь?

Прежде чем я успела что-то ответить, он достал второй конверт из портфеля.

– Партитуры, Жюльетта. А в коридоре стоит электроорган. Я дешево его взял. Попробуем?

Каждый день он играл на органе, а я пела. Сперва мы повторяли то, что я уже знала: Джуди Гарленд, Пиаф, Греко – потом постепенно расширяли репертуар новыми именами и хитами. Знай, о чем поешь, Жюльетта.

– И Роза так говорит, – сказала я.

– О Розе ни слова, – сказал Луи, – теперь делай так, как я говорю.

Я не успела оглянуться, как закончился последний день каникул. Мы только что позавтракали, и Луи сказал, что мне нужно причесаться и надеть самое красивое платье, потому что он хочет меня представить Вилфриду и Этьену, ребятам из «Бельведера», и что не нужно делать вид, что я про них ничего не слышала.

Конечно же, я про них слышала. У них был бар в деревне, и они стали друзьями Луи. Этим летом они обновили бизнес, и Луи им иногда помогал.

– Ты нужна им, Жюльетта.

Я? Я смущенно посмотрела на него.

– Ты должна просто спеть. Как ты умеешь. Этого более чем достаточно. И начнем с Moon River . Они сразу поймут, кто к ним попал.

Он улыбнулся.

Никто не умел улыбаться так, как наш Луи, его улыбка делала весь мир лучше. Поэтому я причесалась, собрала волосы в пучок, надела самое красивое платье и пошла за ним в «Бельведер».

Понедельник после полудня, четыре часа. У меня за стойкой сидят пятеро. После футбола и муниципальной политики речь неожиданно зашла о школе для мальчиков.

– Уже слышали, там теперь новый учитель?

– Давно пора.

– Кажется, они решили его поискать в другой части страны.

– Позор, что они не смогли найти никого отсюда.

– А что, тебе было бы охота стоять перед классом, перед этой нынешней молодежью?

– Кажется, он привез с собой сестру. Она вроде никогда не выходит на улицу. С ней явно что-то не так, никто не знает, что там у нее случилось. Здесь-то специалистов для нее они не найдут.

Хохот.

– И вам доброго дня.

Он вошел в шляпе и сером костюме. Слишком шикарно для вечера понедельника в баре.

– Помяни дьявола, – сказал кто-то за стойкой.

Он заметил, как мы осмотрели сперва его, потом себя самих: рубашки навыпуск, мятые брюки. Он кивнул нам.

– Мой первый день в школе. Надел лучший костюм.

– Как будто эти сопляки заметят разницу.

Он улыбнулся.

– Они умнее, чем вы думаете.

– А как иначе-то, а то они не поймут, что ты лопочешь [15] Диалекты Фландрии отличаются настолько сильно, что жители одного региона с трудом понимают жителей другого. .

Взрыв хохота.

– А может, тебе сперва научиться нормально разговаривать? Если хочешь, могу научить.

Опять тот же самый детина. Самый проворный, самый острый на язык. Странная вещь эти разговорчики в баре. Либо все сейчас утихнет, либо дело стремительно примет иной оборот. Я понятия не имел, чем закончится в этот раз. Быстро взглянул на Этьена.

Тот спокойно сидел за стойкой и помешивал свой кофе. Я толкнул его.

– Нельзя этому бугаю такое спускать, – прошипел я ему.

Он вздохнул.

Он не имел права вот так вздыхать. Из нас двоих он старший, и он дольше учился. Мямля. Вот он кто. Хорошо, что есть я, а то наше кафе уже давно бы закрылось. Я вышел из-за стойки и подошел к буяну.