Владимир Нестеренко - Дорога на плаху

— Я не Назар. Ты ошиблась, солдатка! — повернулась и ушла, оставив с раскрытым ртом представителя фонда.

— Потрясающе! — воскликнула она.

— Талант, — пояснили представителю фонда. — Мы ставим «Свадьбу в Малиновке». Она играет сразу три роли.

Квартиру Савиновой Костячный осмотрел сам. Ни писем, ни документов, ни фото ее детей в фотоальбоме не оказалось.

— Все ясно: о детях Савинова нагло врет, — сказал Парфенов, тщательно обыскав все что можно, стараясь не делать беспорядка.

— Стоп, вот ветхая справка о рождении мальчика, выданная роддомом, — наконец-то изрек Парфенов.

— Забери ее, — рявкнул Костячный, — и проверь, есть ли у нее запись в паспорте о рождении сына. Ты понимаешь, у меня одни девчата, а тут сын. Он бы мне не помешал, тем более взрослый — наследник моей торговой империи.

— Но сына просто нет, — усомнился Парфенов, — может ли такое быть: ни одной фотографии у матери?

Костячный задумался и через минуту выдал:

— Выходит, никакой компры не существует? Выясни, есть ли в редакциях ее письмо? — Она же не трепалась в отношении документов о краже денег. Возможно, и тут есть что-то. Ее жизнеописание, связь со мной, мифические дети, не подтвержденные документами. Узнают мои противники, опубликуют. Бездоказательно, но потом отмывайся.

— Такой копмпромат можно сочинить на каждого, — усмехнулся Парфенов, — хорошо заплати падшей женщине, любое письмо подпишет. Свободная пресса ударит ниже пояса! Ты прав, удар надо упредить.

Вернувшись в офис, Костячный вызвал юриста, чтобы оформил квартирные документы на имя актрисы, а Парфенову приказал немедленно звонить по редакциям в поисках письма актрисы. И вот редактора «Настольной газеты» Алферова спрашивал по телефону инспектор уголовного розыска Неверов. Представившись, он спросил:

— У вас есть пакет от актрисы Савиновой?

— Есть такой странный пакет. А что случилось?

— Нас интересует одна пикантная ситуации, — уклончиво ответил Неверов, — но почему он вам кажется странным?

— Пожелание автора странное, а бы сказал настораживающее: просит вскрыть и опубликовать, как она выразилась, ее мемуары только после ее смерти.

— Вы уже читали?

— Нет, есть же пожелание автора! Это неэтично.

— Надеюсь, вы позволите взглянуть в интересах дела?

— Но я вас совершенно не знаю, и мне неприятно нарушать пожелание автора. Тем более знаменитой актрисы, — не согласился редактор.

— И все же я настаиваю.

— Беру грех на душу, приезжайте, взглянем вместе, — согласился редактор.

Минуту спустя после состоявшегося разговора, в кабинет Костячного вошел афганец.

— Она не блефует, — сказал Николай, — пакет есть.

— Сей пассаж мне не нравится, — сказал Костячный. — Немедленно бери пакет. Посмотрим — что там, тогда поговорим с Савиновой. Но сам не светись.

Недовольный начавшейся возней вокруг женщины, Николай Парфенов через десять минут подъехал к редакции «Настольной газеты» и дал короткое наставление двум молодым парням неприметной внешности, одетых в неброские темные костюмы и куртки, черные кепочки. Лифт не работал. Пришлось подниматься пешком на пятый этаж. По лестницам беспрерывно сновал народ. Это не совсем нравилось агентам, но задание выполнять надо.

В приемной у редактора никого. Они вошли в кабинет. Редактор сидел один и читал газету.

— Мы по поводу пакета Савиновой, — не здороваясь, сказал первый.

— Минутку, Лариса Сергеевна, принесите пакет Савиновой, — сказал редактор в селектор, нажав на кнопку. — Сейчас принесут, присаживайтесь, — и углубился в чтение.

Не успели парни усесться, как вошла Лариса Сергеевна, средних лет дама, неся небольшой пакет, подала редактору. Первый гость резко его перехватил, чему женщина удивилась.

— Пардон, это нам, можете быть свободны, — решительным тоном сказал первый.

Дама в растерянности отступила, глянув с иронией на оторвавшегося от чтения полосы редактора, тот кивнул ей в знак согласия с репликой незнакомцев. Пожав плечами, дама удалилась.

— Вы позволите взять пакет, разумеется, я оставлю расписку.

— Но мы так не договаривались. Речь лишь шла о том, чтобы взглянуть вместе, — нерешительно возразил редактор.

— Ничего страшного, этим займется уголовный розыск.

— Что-нибудь серьезное? — насторожился редактор. — Но актриса доверилась нам, и мы не должны портить свою репутацию.

— Хорошо. Вскрываем, но если там сведения заслуживающие нашего внимания, в интересах следствия мы забираем письмо, — первый вскрыл конверт, вынул несколько свернутых листов с текстом размноженном на ксероксе, пробежал глазами по строчкам и, увидев фамилию своего шефа, сунул бумаги в карман.

— Но позвольте, вы не имеете права, письмо адресовано не вам, — возмутился не на шутку редактор.

— Не стоит волноваться, мы его вам вернем, как только изучим.

— Но позвольте! Я категорически против, это насилие! В конце концов, предъявите документы или я вызову охрану.

Первый сделал знак, и второй в мгновение ока очутился возле редактора, сунув ему в лицо пистолет с глушителем.

— Вот наш документ. Я бы мог оставить на твоей роже отпечаток своего кулака, — сказал, усмехаясь, второй, глядя как первый метнулся к двери, — но ты мне кажешься толковым малым, потому я только оборву провода твоего телефона и селектора, чтобы мы смогли уйти без шума. Ты в дальнейшем должен хранить молчание. Однако я не ручаюсь, что ты не заорешь, как только мы выйдем в коридор. А потому, — он схватил довольно грузного редактора за шиворот, приподнял его и с силой ударил кулаком в живот. Тот задохнулся и упал на стол. — Смотри, если хочешь жить — молчи, не то мы однажды вернемся.

— Уходим! — сказал первый удовлетворенно, и скорым шагом оба налетчика покинули кабинет, пересекли пустую приемную, выскочили в коридор, смешались со снующим по коридорам народом.

Через полчаса прочитав послание Савиновой, Игорь Владимирович нахмурился. В нем, как он и предполагал, излагались мытарства молодой девушки обманутой негодяем. Прилагались копии справок о рождении сына, рождении и смерти дочери, отцом которых являлся Костячный.

— Едем на квартиру к Савиновой, — сказал Костячный со знакомой афганцу зловещей интонацией, после которой возникают экстремальные ситуации и приходится работать либо кулаками, либо пистолетами. На то он и подписывался, войдя в долю с Костячным. Но применять силу против слабой женщины! Николай стиснул зубы.

Двери квартир на площадке четвертого этажа выполнены из металла, кроме одной — Савиновой. Часы показывали десять утра. Подъезд выглядел безлюдным, и трое мужчин, не опасались быть замеченными. Кирилл Обмороженный, доверенное лицо Костячного, человек лишенный эмоций, но ловкий взломщик и безотказный малый, уже работал здесь, имел к замку ключ, и без шума открыл дверь, первым вошел в квартиру.