Владимир Нестеренко - Дорога на плаху

— Чем она тебя интересует? — заговорил фиксатый, морщась от боли в ноге. — Ты посмотри рану, кость задета?

— Не задета, в противном случае, ты бы на нее не встал. И так, я слушаю, в какую историю вы ее впутали после того, как изнасиловали? И кто насиловал девушку? Ну, смелее. Один ты, фиксатый? У меня есть доказательства, твой портретик и кое-что еще. Согласен? Второй кто?

— Колька Свиридов.

— Кто он такой? Крутой парень, говоришь? Где живет? На Спартаковской, 29. Хорошо, верю, третий кто? Не хочешь говорить, а может, боишься? Говори ты, — Борис показал на второго.

— Я в это дело не замешан, — ответил тот.

— Ладно, верю, говори ты, иначе сдам ментам.

— Подшивалов, любитель малинки.

— Но почему вы выбрали ее?

— Просто попалась смазливая девчонка.

— Вы ее усыпили и глумились над бесчувственным телом?

— Да, и еще пару шприцов водки в вену, так легче жертве перенести все это.

— А потом?

— Она принялась нас искать. Вышла на Подшивалова. Он приказал ее убрать, — сказал фиксатый плаксиво, морщась от боли в ноге. — Мы тебе все рассказали, держи свое слово.

— Ой, ли? С чего бы девушка решила покончить с собой.

— Она беременна.

— После того случая?

— Да.

— Что-то не сходится. Прошло четыре месяца, а у нее нет явных признаков. Я ее осматривал.

Уличенные во вранье, бандиты смешались.

— Это связано со Спартаковской, 29? — жестко спросил Петраков.

— Э-э, — начал было фиксатый, но получил жесткий удар ногой от вскочившего вдруг второго бандита. Не ожидавший такого выпада, Борис на секунду растерялся и получил пинок в корпус. Но удар этот не был силен, Борис устоял, а бандит бросился бежать. В несколько прыжков беглец был настигнут, опрокинут мордой вниз, которая от соприкосновения с асфальтом окровавилась.

— Напрасная попытка, я расколол вас, как грецкий орех. Теперь свяжу вместе, так надежнее и спокойнее пока не вызову опергруппу. В ментовке прикажу вас охранять, как зеницу ока. Сдавать Подшивалову не собирался с самого начала. Вы пригодитесь еще живые. Кстати, о заказчике Подшивалове пока молчок, иначе вам конец. Я бы посторожил ваши жизни, если бы мне четко сказали, что делается на Спартаковской? Не хотите, тогда я пошел, смертники, — зловеще сказал Петраков.

— Начальник, нас заложил долговязый Лешка? — спросил фиксатый.

— С чего ты взял и о ком ты?

— Он много знает лишнего, как и Олеся. Ему не жить, как и девчонке.

— Ну, это мы еще посмотрим.

— У нашего шефа руки гораздо длиннее, чем ты думаешь.

— Ты знаешь своего шефа?

— Если бы, — усмехнулся фиксатый. — Я маленькая сошка.

— Попросту убийца и насильник, — уточнил Петраков, — как и твой напарник. Только он хорохорится, потому что истекаешь кровью ты, а не он. Будь у него дырка в ноге, вся бы спесь слетела. Но ее собьют, будь уверен.

Петраков ушел сдавать бандитов. Прежде, чем позвонить в дежурную часть, он подошел к кустарнику и спросил в темноту:

— Алексей, ты здесь. Я взял фиксатого и его напарника. Выходи.

Кусты шевельнулись, и в темноте выросла высокая фигура парня.

— Где они? — испуганно спросил парень.

— Связанные в галерее. Сейчас вызову милицию. Но я хотел бы задать тебе пару вопросов. Если ответишь, то очень мне поможешь, да и себе тоже.

— Но я ничего не знаю.

— Страх не лучший помощник. Но давай сначала позвоним в милицию, пусть едут, не то кто-нибудь напорется на бандитов, перепугается, а то и освободит. — Петраков вернулся на проходную, где дремала медсестра, и вызвал опергруппу. — А теперь пойдем в галерею. И я хочу услышать твои ответы. Во-первых, что ты знаешь о фиксатом и его напарнике?

— Они угоняют иномарки. Предлагали мне, я отказался.

— Какое отношение к ним имеет Олеся?

— Я не знаю. С весны ее точно подменили, она перестала встречаться со мной. Стала модно одеваться, исчезать куда-то.

— Ты не договариваешь… — в галерее послышалась возня, и Борис бросился на шум, подозревая худшее, и его опасения оказались ненапрасными. Возле пленников склонился третий человек.

— Стоять, — зычно крикнул он, — стреляю!

Третий вскочил с пола, поднял руки, замер. Борис подоспел во время: еще минута и пленники были бы освобождены дежурным слесарем. Он совершал ночной обход своих владений, в которые входили сантехнические коммуникации больницы.

— Я слесарь, я не виноват, эти попросили помочь, сказав, что их связали бандиты. Я сначала не поверил, но меня убедили, сославшись на рану.

— Звучит убедительно, — сказал Борис, сжимая в руке игрушечный пистолет, который выглядел при свете лампочек, как боевой. — Я готов тебе простить выходку, если ты добросовестно будешь стеречь настоящих бандитов, а мне надо кое-что выяснить. Я сейчас вернусь. — Борис отправился к парню, но того и след простыл.

— Да, трусоват изрядно, — усмехнулся Петраков. — И все же его следует допросить. Впрочем, на большее, что он уже сделал, вряд ли способен. Спасибо и на этом.

Бригада оперативников прибыла довольно быстро. Борис показал свое удостоверение капитану, пояснив, что ведет частное расследование связанное с Олесей Берестовой, которую намеревались убить задержанные. Об этом говорит наличие оружия, сопротивление и кое-какие обстоятельства, которые он сейчас назвать не может. Берестову лично сегодня доставил в больницу после покушения на свою жизнь. Девушка вскрыла вены, потеряла много крови, но сейчас ее жизнь вне опасности, если не считать злого умысла этих субчиков. Кто они такие, Борис не знает. Скорее всего, они прибыли сюда на «Форде» и оставили машину где-то рядом, чтобы быстро скрыться после заказного убийства.

Капитан сдержанно выслушал все пояснения, принял под роспись оружие задержанных и приказал увести в машину злоумышленников.

— Пальчики, капитан, на пистолете и ноже побереги, — попросил Петраков, — и бандитов тоже.

— Тебе бы не мешало проехать с нами, Петраков, — сказал капитан. — Мы с конкурентами работаем охотно.

— Я с удовольствием, капитан, буду в вашем распоряжении после того, как проверю одно место, — ответил Борис. — Подбросил бы меня. Чертовски неудобно добираться общественным транспортом, а на такси, сам знаешь, нам не по пути.

— Хорошо, куда ехать?

— В сторону старого города.

Офицеры вышли к машине, уселись в тесноте милицейского «Уазика», и водитель дал газ. Борис попросил остановиться не доезжая квартал, пошел пешком, заверив капитана, как только освободится, так сразу явится в отдел, хотя ничего нового он добавить не может к тому, что уже сказал о задержанных.

Ночь выдалась теплой и темной. Луна висела худосочным рогаликом, и от нее не было проку. На улицах, лишь кое-где висели фонари, их свет тонул в густой зелени деревьев. Гарантия быть незамеченным — полная, но и в такой темноте разглядеть что-либо на усадьбе непросто. Зная об отсутствии собак, Петраков мог свободно передвигаться во дворе. Он легко перемахнул через высокий забор, обозначающий переулок, и бесшумно стал пробираться по меже к третьему от переулка дому. На пути дважды вставала ограда из рабицы, и вот он вышел к интересующей усадьбе. Даже в темноте можно определить, что сад запушен, зарос сорняками, в отличие от первых двух. Вчерашний старик сказал правду: усадьба пустует. И все же терять бдительность нельзя. Петраков, пригибаясь к земле как можно ниже, направился к дому и вскоре оказался перед такой же глухой оградой, что и со стороны улицы. Прислушался, кругом тишина. Бросок, и он на той стороне. Борис осмотрелся. Окна дома, наглухо зашторенные, тускло светились, доносилась какая-то маршевая музыка. В ограде длинный кирпичный сарай с несколькими высокими и широкими дверями. Гаражи. Часть стены и крыши этого сарая видна с улицы, но оттуда не определишь его размер. Он оказался внушительным. Здесь свободно разместятся пять-шесть легковых автомобилей. Удобно. Сейчас двор пустовал.